Юлия Зонис - Боевой шлюп «Арго» [сборник]

И широко улыбнулся и вытащил из внутреннего кармана пиджака фальшивое удостоверение сотрудника Галактической Службы Безопасности. Удостоверение подделал он сам, и так искусно, что не всякий гээсбэшный контроллер смог бы раскусить фальшивку. Да что там, никакой бы не смог. Подделка документов удавалась И безупречно, так же как фокусы с буквами и путешествия без помощи трансдукционных терминалов.

И очень надеялся, что плюгавый господин забежит в бар и хозяин непременно поведает ему о залетном госте. Очень. Ему не хотелось, чтобы у Евы были неприятности. Ему не хотелось думать о Еве. Ему не хотелось думать о Еве, и поэтому он предпочел бы, чтобы у Евы все было благополучно.

Хозяин заведения потер крепкой ладонью крепкий затылок и мрачно спросил:

– Ежи начудил?

– Ежи? – И на мгновение замер, а уже через мгновение – меньше мгновения – знал, что Ежи Ольховски, сын Конрада Ольховски, числился в первой десятке автогонщиков. Знаменитым автогонщиком он стал лет пять назад, а вот до этого проходил по разделу взлома и угона автомобилей. И не представлял, какая знаменитость Старой Земли послужила основой для столь интересной карьеры. – Расскажите мне о пожаре.

– О пожаре?

– Паб называется «Горелый скит», а над стойкой висит обгоревшая фотография, которую ваш дед вытащил из огня. Расскажите мне об этом пожаре.

Конрад вздохнул с заметным облегчением:

– Ах вот вы о чем. Не знал, что ваша контора интересуется стариной. Если хотите знать, было ли это поджогом, то нет, не было.

– А чем было?

Хозяин снова огладил затылок и ответил:

– Мой дедуня, да будет земля ему пухом и Святой Круз – заступником, рассказывал примерно так. Он тогда жил в ларьке, маленьком таком ларечке на колесах, и торговал консервами и одежкой. В Санта-Круз народу немного было, от силы человек триста, община, и почти все родственники. Прилетело-то их не больше сотни, так за три десятка лет все и перероднились. Ну жили все же по-человечески, в домах, и только Святые Братья – это Иеремия и еще семеро, – они в скиту. Братья вроде хотели, чтобы скит отстроился и там побольше людей поселилось, но остальные что-то не спешили. Так вот, случилось это ровно сто восемьдесят лет назад, день в день. Я как раз и удивился, что вы сразу, как вошли, о пожаре спросили, а потом подумал – ба! Как-никак, юбилей. Дед в ту ночь ларек припарковал неподалеку от скита. Они с бабкой – родителей тогда еще на свете не было – уснули, а проснулись ночью, оттого что жахнуло, багровым светом полыхнуло и по стенкам будто пламя побежало. Дед бабку на руки – и на улицу. И вовремя, потому что как раз дерево, под которым ларек поставили, занялось, листья сверху горящие сыпались, сучки там, головешки. А скит так и полыхал. Дед не то чтобы шибко верующим был, а все же обидно, при том, там люди живые. Тушить бросился. Да опоздал малехо. Все сгорело подчистую, кроме молитвенного дома – тот малость на отшибе стоял. И люди погорели…

– А старец Иеремия?

– В том-то и штука. Старец этот вроде как в скиту со всеми был. И не таким уж он тогда был старцем, и звался пастором, и даже, может, не Иеремией вовсе. Когда жахнуло…

– Да чем жахнуло-то?

– А разве ж я не говорил? – удивился Конрад. – Так метеоритом же. От метеорита все и занялось.

– Метеоритом, – пробормотал И. – Что же, нашли его?

– Кого? – недоуменно моргнул хозяин.

– Метеорит.

– Да какое нашли! Говорю же, сгорело все.

И прищелкнул языком, как будто усомнился в том, что метеорит может вот так просто взять и сгореть.

– Я так понимаю, ваша история с регистрационной книгой и именами примерно тогда началась?

Хозяин нахмурился. Похоже, отвечать ему не хотелось. Детектив снова убедительно помахал перед носом лысого Конрада удостоверением. Тот уже открыл было рот, когда сзади звякнуло. Дверь распахнулась, и в паб ввалилась компания из человек пяти-шести, по виду работяг, хоть с той же фабрики упаковочных материалов. – Конрад! – заорал один из них, здоровый и белобрысый. – Эй, Конрад, я тут слышал, что сегодня все напитки за счет заведения. Многих лет, старина!

Хозяин махнул рукой:

– Наливайте себе только сами.

Белобрысый перепрыгнул через стойку и решительно направился к кранам.

– А это что за шибздик тебя беспокоит?

Конрад широко улыбнулся – почти так же, как улыбался И, когда доставал фальшивое удостоверение.

– А это, ребятки, какой-то хер из налоговой. Говорит, утаиваю я доходы и подлежу ревизии. Вот он и хочет делать ревизию.

– Ревизию, значит? – Белобрысый, забыв про пиво, уставился на И. – Ну чё, ребятки, покажем ему ревизию?

Детектив и охнуть не успел, как несколько дюжих парней ухватили его за руки и за ноги, раскачали как следует и вышвырнули в предусмотрительно распахнутую кем-то дверь. И приземлился на тротуар, пересчитав ребрами ступеньки. Плюгавый шпик, разомлевший было от жары и аромата жасмина, метнулся за куст. Шляпа с него свалилась. И встал, отряхнул пиджак и колени, подобрал шляпу и зло перебросил ее через трепещущие ветки.

Молитвенный дом оказался по-амбарному гулок и пуст. Здесь даже пахло амбаром, из которого вывезли все зерно и откуда ушли даже мыши. Нет, одна мышь все же осталась. Старая серая мышь с высохшими от преклонного возраста лапками и плутоватой мордочкой.

В молитвенный дом И забрался через форточку, без особого изящества подняв задвижку. Можно было бы и не забираться через форточку, но ломиться в двери на глазах у засевших в пабе буянов ему точно не хотелось. Горькая удаль неудачников, которые могли бы стать Талейранами, а стали Гербертами Брюннерами. Сколько же их набралось за почти две сотни лет? И намеревался выяснить это, помимо других вещей.

По обеим сторонам комнаты возвышались то ли хоры, то ли просто щелястая галерея. Под крышей томились солнечные лучи и перепархивали, роняя перо, мелкие птахи. Шум от их крыльев казался театрально-преувеличенным. И обошел помещение на цыпочках, стараясь наступать на менее скрипучие половицы. В центре зала стояла деревянная конторка. Конторка пустовала, но слой пыли на ней был заметно тоньше, чем на остальных предметах. Похоже, когда регистрационную книгу являли миру, она лежала именно здесь.

И приставил руки ко рту воронкой и заорал:

– Эй! Есть здесь кто-нибудь?

После третьего или четвертого крика из-за дальней двери послышались шаркающие шаги. Значит, Ева была права: старец жил при молитвенном доме.

Он и вправду выглядел глубоким стариком, хотя должен был пройти не менее двух курсов омоложения. Кожа обтягивала лысый череп, особенно рядом со ртом, где губы обнажали белесые и беззубые десны. Седые волоски рядом с большими, оттопыренными ушами, пергаментно-желтыми, казались солнечным блеском на позолоте. На старике был оранжевый комбинезон, в руках – большие садовые ножницы и брезентовые рукавицы.