Олег Чарушников - Здесь могут водиться люди (сборник)

Сказать, что официантка преобразилась на глазах, значит не сказать ничего. Даже юбка сама собою укоротилась у нее на добрых три пальца.

Пиршество затянулось далеко за полночь. Я полностью отвел душеньку после драндулетовской каши да еще распихал по карманам гостинец для Куна. Уинстон ворковал, официантка взмывала, я ел.

— Вот сюда извольте-с, — бармен бережно придержал меня под локоток. — Осторожненько, тут порожек-с. Оп-паньки! Вот и славненько, вот и чудненько… Теперь потихохоньку — и домой, и баинькать…

К стыду признаться, я несколько отяжелел и не сопротивлялся.

— Пожалуйте в машинку… — пел Уинстон. — Номерок давно готов-с. Мы уж заждались, глаза проглядели, вас ожидаючи. А Милочка и постельку постелит…

Страшным усилием воли я разогнал розовый туман и гордо отказался от «машинки» и от Милочки. От машины, что надо было запомнить дорогу, а от Милочки… В общем, от Милочки отказался и все тут!

Черный хромированный лимузин наготове следовал сзади. До отеля оказалось буквально два шага. Бармен забежал вперед, чтобы отворить зеркальные двери, и в это время из-за угла вывернул давешний продавец семечек. Я сразу узнал его по длиннополому пальто, кургузой кепочке и роскошному синяку от зонтика.

Реакция у сыщика была отменная.

— Вот он! Стой, стрелять буду!

Бедный, бедный сыщик! Не в добрый час повстречал он меня у витрины на площади. У тех, кто сидел в агатовом лимузине, реакция была не хуже. Мотор взревел, машина сорвалась с места — удар! — и продавец семечек с кастрюльным лязгом откатился далеко в сторону. Характерно, что прохожие, дотоле во множестве сновавшие вокруг, разом растворились в воздухе.

— Загремел… — глупо сказал я. Что тут было сказать?

Уинстон покосился на распростертое тело.

— Латы носил, — как бы извиняясь, проговорил он. — Не помогли латки-то… Не извольте беспокоиться, это так-с, издержки производства-с… Сюда пожалуйте! Отдохните с дорожки, а утречком мы к вам, с докладиками…

Зеркальные двери раскрылись, и отель «Тихий уголок» принял меня в свои объятия.

Последнее, о чем я вспомнил, засыпая на роскошной кровати под балдахином, были слова Куна. Завершая инструктаж перед моим выходом из «норы» в город, Александр сказал:

— Вы, главное, не пугайтесь. В общем-то у нас вовсе не так страшно. Надо только привыкнуть, и все!..

Восстав поутру… Впрочем, нет. Какое уж там утро — два часа пополудни (как все-таки развращает эта роскошная жизнь!).

Итак, проснувшись в четырнадцать часов по местному времени, я первым делом осторожно приоткрыл глаза и посмотрел, нет ли кого-нибудь рядом… Не было. Ни Милочки, ни какой-либо другой дивы.

Приятно чувствовать себя непоколебимым и морально устойчивым. Я взбодрился, но вспомнил вчерашнего сыщика, сбитого машиной, и погрустнел. Предстояло распутать странный клубок людей и событий, в центр которого я попал, выпутаться невредимым и главное — отыскать пропавший корабль.

Прежде всего, надо было разобраться, за кого они меня приняли. И еще эти семечки…

За дверью зашептались. На чертовой планетке Большие Глухари, судя по всему, обожали перешептываться и говорить из укрытия.

— Тш-ш-ш, спит еще, куда претесь!

— А может, проснулся? Дел много…

— Надо будет — позовет. Успеете доложиться.

— Ох, беда беда… Говорят, строг? От машины вчера отказался…

— А как вы думали? Новая метла!

— То-то и оно, брат…

Очевидным казалось одно: меня принимают за какую-то крупную птицу. Незабвенный Иван Александрович в подобной ситуации чувствовал себя великолепно. Мне же было не по себе.

На столике у дверей лежали свежие газеты. Стараясь ступать бесшумно, я босиком подкрался к столику. За дверью тут уже испуганно зашуршали и смолкли.

«Разбежались, — злорадно подумал я. — Боитесь, гады? Это хорошо…»

«Городской вестник» открывался громадной передовой статьей под заголовком «За правильную линию, против неправильной линии». Рядом помещалась фотография, подпись под которой сообщала: «В борьбе за 100-процентную экономию. 20 лет проработал на заводе автопогрузчиков передовой слесарь-сборщик Н. И. Лой. Недавно заводской новатор добился нового выдающегося успеха. Он сумел собрать автопогрузчик без единого винта!»

Я полюбовался на выразительное лицо умельца. Н. И. Лой был тверд и суров. В его взоре ясно читалась решимость в дальнейшем обойтись не только без винтов, но и без болтов, шурупов и гаек.

Вздохнув, я перешел к передовой статье.

«Нытики и маловеры пытаются внедрить в сознание честных людей гнилую идейку о том, что 100-процентная экономия в принципе невозможна. В последнее время заметно активизировалась немногочисленная группка отщепенцев, вычеркнутых за ненадобностью из списка членов общества. Кое-кто именует их ненашим словом „сэкономленные“. Чем ответить на это? Мы знаем чем. Как один человек, в могучем порыве мы поднимемся и решительно дадим по рукам всем, кто пытается…»

Я перевернул страницу.«…за светлые идеалы, верность которым нам завещали наши прадеды, прибывшие с Земли в начале годов 90-х прошлого столетия. Они привезли оттуда веру в порядок, стремление к стабильности и общественному покою, единодушие и…»

Господи, это все еще передовая! А нормальные статьи здесь есть?

Третья страница была полностью отдана под «круглый стол». Выступало человек двенадцать. Наудачу я заглянул в два-три места.

«Таким образом, можно считать доказанным, что регулярное употребление семечек снижает…»

Ага, семечки! Ну-ка, ну-ка…

«…снижает работоспособность в среднем на 35–40 процентов. Одновременно наблюдаются такие явления, как повышенная рассеянность, стремление посидеть, болтливость. Быстро развиваются заболевания зубов, гортани, пищевода и желудка».

Кандидат медицинских наук Ф. Сигал-Сигайло.

«Ключ к успеху — в совместных действиях. Школа, семья, общественность — вот три силы, способные отвратить подростка от пагубной страсти к лузганию. С язвой, разъедающей наш город, должно быть покончено раз и навсегда!»

Бехтеев, учитель.

«Порой раздаются голоса, требующие ужесточить наказание за употребление семян подсолнуха. Мы, юристы, поддерживаем эту точку зрения. Вместе с тем, мы против того, чтобы ввести смертную казнь за неоднократное, злостное щелкание семян в общественных местах. Преступники нужны общественному хозяйству. Кроме того, необходимо тщательно дифференцировать по тяжести совершенного деяния. Думаю, сегодня все понимают, что употребление жареных, сушеных и, наконец, сырых семечек далеко не адекватны.»

А. А. Грок, председатель городской ассоциации юристов-практиков.

«Поэма „Погубленные годы“ скоро появится в печати. На днях я заканчиваю цикл стихотворений под условным названием „Шелуха“. Это будет мой творческий вклад в общую борьбу, начатую по инициативе нашего славного Горэкономуправления.»