Клиффорд Саймак - Город. Сборник рассказов и повестей

У тропы, что вилась сквозь кусты у оврага, он увидел машину. И сперва разозлился. Эта штука была непривычной, даже нелепой, а его сердце и мысли в тот момент были готовы принимать лишь самые обыденные вещи. Обыденная, привычная земная жизнь – вот чего он искал на заброшенной ферме, где собирался провести остаток дней.

Он стоял на тропе и разглядывал диковинную машину, чувствуя, как капельки росы на лепестках и утренние птичьи трели уходят на задний план и оставляют его один на один с этим странным предметом, словно сошедшим с витрины магазина бытовой техники. Причем интуиция подсказывала, что перед ним не заблудившаяся в лесу посудомойка, а нечто невиданное и неслыханное.

Машина сияла, но не поверхностным металлическим блеском и не глянцем парадного фарфора. Свет шел словно изнутри. Она была прямоугольной, размером где-то метр на метр с небольшим на полметра. Ни ручек, ни кнопок, ни выключателей.

Он зачем-то подошел и погладил ее теплую поверхность. Ничего не произошло – по меньшей мере в тот момент. В глубине мерцающего металла или какого-то похожего материала ему почудилась невиданная мощь.

Он убрал руку и шагнул назад.

Машина щелкнула. Всего раз, и он понял, что это не просто так – не потому, что она щелкала при работе или когда включалась. Она щелкнула, чтобы привлечь внимание, чтобы показать: я готова выполнить свою задачу.

И чувствовалось, что в чем бы ни заключалась эта задача, машина выполняла ее эффективно и бесшумно.

И тут она снесла яйцо.

Даже потом, после долгих размышлений, он так и не понял, почему именно «снесла».

Яйцо было из зеленого нефрита с белесыми прожилками и изысканной резьбой, в которой угадывались странные знаки.

Он стоял на тропе и разглядывал яйцо, на мгновение забыв о том, откуда оно взялось, поглощенный красотой камня и мастерством резчика. Он сразу понял, что никогда не видел ничего подобного. Он предвкушал, как его пальцы скользнут по поверхности камня и сколь сложной и выразительной окажется резьба.

Он поднял яйцо и нежно сжал его в ладонях, вспоминая экспонаты, с которыми работал в музее. Но музей вдруг оказался полузабытым воспоминанием в тумане прошлого, хотя он ушел оттуда меньше трех месяцев назад.

– Спасибо, – сказал он. И сразу подумал, что очень странно благодарить машину.

Машина безмолвно застыла.

Наконец он ушел – обратно на старую ферму, что стояла на холме над амбаром. Положил яйцо на обеденный стол и не спускал с него глаз, пока готовил завтрак. Он растопил печь и подбросил щепок, чтобы огонь разгорелся побыстрее. Поставил чайник, достал из буфета посуду и накрыл на стол. Затем пожарил бекон и, пока тот сушился на бумажных салфетках, разбил в сковородку два последних яйца.

Он ел, не отрывая глаз от находки, восхищался рисунком и гадал, что могут означать резные знаки. А еще он задумался, сколько такая вещь могла бы стоить. Наверняка много. Впрочем, цена его не слишком волновала.

Резьба его озадачила. Он никогда не видел такого рисунка и не читал ни о чем подобном. В узорах ему виделась красота, сила и какой-то особый характер – все то, что отличает изделия богатой и развитой культуры от дешевых безделушек.

Он не услышал, как по ступеням крыльца поднялась девушка, и поднял голову, лишь когда она постучала по дверному косяку. Девушка стояла в проходе, и он вдруг понял, что она чем-то похожа на это нефритовое яйцо. Яйцо было зеленым и прохладным, а она – бледной и хрупкой, но в ее глазах сквозила мягкая глубина нефрита. Вот только глаза эти были голубые.

– Здравствуйте, мистер Шэй, – сказала девушка.

– Доброе утро, – ответил он.

Это была Мэри Маллет, сестра Джонни.

– Джонни собрался на рыбалку с мальчишкой Смитов, а меня отправили отнести молоко и яйца.

– Спасибо, хотя не стоило. Я бы сам к вам потом прогулялся. Полезно для здоровья.

Он тут же пожалел о сказанном. В последнее время он слишком часто думал, что для здоровья полезно что-нибудь делать или, наоборот, не делать. На самом деле доктора ясно дали понять: надежды не осталось.

Он пригласил Мэри войти, а сам поставил молоко в контейнер со льдом. Он обходился без электричества – а значит, и без холодильника.

– Ты завтракала?

Мэри кивнула.

– Ну и отлично, – усмехнулся он. – Готовлю я паршиво. Ты же знаешь, я тут ненадолго.

Он снова пожалел о своих словах. Довольно уже плакаться.

– Какая красота! – воскликнула Мэри. – Откуда это у вас?

– Яйцо-то? Странная история… Я его нашел.

Она протянула руку:

– Можно потрогать?

– Конечно.

Мэри зажала яйцо в ладонях – совсем как он тогда, на тропе.

– Вы правда его нашли?

– Не совсем. Мне его подарили.

– Друг?

– Не знаю.

– Разве так бывает?

– Бывает. Я как раз хотел тебе показать, откуда оно. Пойдешь со мной?

– Конечно, если не очень далеко. Я немного спешу – надо помочь маме закатывать персики.

Они вместе спустились мимо старого амбара, перебрались через ручей и зашагали по лугу. Он подумал, на месте ли еще машина и вообще, не привиделась ли она ему.

Машина была на месте.

– Какая диковинная штука! – воскликнула Мэри.

– Вот-вот. Диковинная.

– Что это, мистер Шэй?

– Не знаю.

– Вы говорите, яйцо вам подарили. Получается…

– Именно так.

Они подошли поближе и стали разглядывать машину. Мэри провела пальцами по ее поверхности.

– На ощупь ничего такого. Как фарфор или…

Машина щелкнула, и на траве появился флакон.

– Это тебе, – сказал Питер.

– Мне?

Питер поднял флакон и протянул Мэри. Шедевр неизвестного стеклодува играл и переливался на солнце всеми цветами радуги.

– Я думаю, это духи.

Мэри вытащила пробку.

– Прелесть.

Она вдохнула и протянула флакон ему. И правда – прелесть. Мэри вернула пробку на место.

– Послушайте, мистер Шэй…

– Не знаю. Понятия не имею.

– И не догадываетесь?

Он покачал головой.

– Вы ее просто нашли?

– Я гулял…

– И она вас здесь ждала?

– Не совсем…

А ведь если подумать, все так и было. Не он нашел машину, а нашла его.

– Ждала или нет?

– Пожалуй, да. Получается, что она меня ждала.

Может быть, и не его, а любого, кто пройдет по тропе. Машина ждала, что ее найдут. Ждала возможности сыграть свою роль.

Машину оставили здесь специально.

Питер стоял на лугу рядом с Мэри Маллет, дочерью фермера. Все было как всегда: травы, кусты и деревья, жаркий воздух пронзали сухие трели сверчков, а где-то вдали позвякивал колокольчик. В его голове вдруг сверкнула мысль – жуткая и леденящая, будто черная пустота космоса или бескрайнее время. Он ощутил, как нечто чужое, холодное тянется к теплой Земле и ее обитателям.

– Пойдем отсюда, – сказал Питер.

Они вернулись к ферме и остановились у ворот.