Клиффорд Саймак - Город. Сборник рассказов и повестей

Комментатор еще раз хмыкнул и перешел к свежим сплетням про Хрущева.

Я выключил радио и сидел, покачиваясь в кресле, а сам все думал о том, почему же это иногда ни один из нас по три-четыре дня подряд не может добраться до города, а в другие дни телефоны вдруг смолкают разом без всякой на то причины. Честно сказать, мы не раз обсуждали такие случаи между собой и советовались, не поговорить ли нам про это с Хитом, но каждый раз решали, что лучше не надо. Он наверняка соображает, что делает, и нам остается только надеяться на его здравый смысл.

Наше положение причиняет нам, конечно, известные неудобства, зато имеет и свои преимущества. Вот уже добрых лет десять у нас в долине не бывало ни зазывал, навязывающих подписку на дешевенькие журнальчики, ни страховых агентов.

Первая неделя учебного года подошла к концу. Инспектор Милвиллской школы Джонсон Дин сидел за письменным столом, наслаждаясь тишиной и покоем вечера пятницы.

Однако тишина и покой длились недолго. Их нарушил футбольный тренер Джерри Хиггинс, светловолосый здоровяк, который влетел в кабинет и с размаху плюхнулся в кресло.

– Можете попрощаться с футбольной командой! – выпалил он. – Теперь мы наверняка вылетим из конференции.

Дин отодвинул бумаги и откинулся на спинку кресла. Закатный солнечный луч позолотил его седую шевелюру. Бледные старческие руки с выпирающими венами старательно разглаживали ветхие складки на ветхих брюках.

– Что случилось? – спросил инспектор.

– Кинг и Мартин, мистер Дин. Отказались тренироваться.

Для порядка Дин сочувственно поцокал языком, но явно не принял событие близко к сердцу.

– Если не ошибаюсь, эти двое хорошо показали себя в прошлом сезоне. Кинг играет на линии, а Мартин квотербек?

– Вы когда-нибудь слышали о квотербеке, который отказался выйти на поле? – вскипел Хиггинс праведным гневом. – Один из самых способных! Благодаря ему мы продержались весь прошлый сезон!

– Вы пытались их уговорить?

– Стоял на коленях! Спрашивал, чем я им так насолил, что они хотят лишить меня работы! Говорил, что они подводят всю школу, что без них команда развалится! Нет, меня не подняли на смех, но…

– Они не стали бы над вами смеяться, – сказал Дин. – Эти мальчики – настоящие джентльмены. Все нынешние…

– Сопливые девчонки, вот кто они такие! – бушевал тренер.

– Вопрос спорный, – возразил инспектор. – Порой я и сам уделяю футболу меньше внимания, чем он заслуживает…

– Вы другое дело! – вскричал тренер. – С возрастом интерес к футболу угасает, это нормально. Но они же мальчишки! Согласитесь, в этом есть что-то нездоровое. Мальчишкам свойственно чувство соперничества, и даже если они его лишены, остается здравый смысл! Способный футболист всегда имеет шанс поступить в колледж…

– Наши ученики не нуждаются в поблажках для спортсменов, – возразил инспектор. – Они достаточно искушены в академических дисциплинах.

– Если бы у меня было кем их заменить! – простонал тренер. – Дело не в Кинге и Мартине. Пусть мы не стали бы чемпионами, но сохранили бы команду! Вы в курсе, мистер Дин, что в этом году мне не из кого выбирать? У нас едва хватает игроков…

– Вы беседовали с Кингом и Мартином. Уверены, что они не передумают?

– Знаете, что они мне ответили? Заявили, что футбол мешает занятиям!

Судя по тону, тренер закусил удила.

– Полагаю, – удовлетворенно заметил инспектор, – что нам придется с этим смириться.

– Но это ненормально! – не унимался тренер. – Ни один мальчишка на свете не поставит уроки выше футбола! Ни один мальчишка на свете не предпочтет книжки…

– Значит, предпочтет, – сказал инспектор. – Особенно здесь, в Милвилле. Если не верите мне, можете посмотреть, как вырос у нас средний выпускной балл за последние десять лет.

– Меня тревожит, что они ведут себя не как дети, а как маленькие взрослые. – Тренер покачал головой, словно эта мысль не укладывалась у него в голове. – Какой стыд! Если уйдет еще кто-нибудь из ветеранов, команду придется создавать заново!

– Главное, – счел нужным напомнить ему инспектор, – что мы создаем мужчин и женщин, которые в будущем составят гордость Милвилля.

Тренер сердито вскочил на ноги.

– Предупреждаю вас, мы проиграем. Нас обставит даже Бэгли!

– Не скажу, – промолвил инспектор, – что это беспокоит меня больше всего на свете.

Дин сидел за столом и слушал, как затихает недовольный топот тренерских ног. Снизу доносилось урчание уборочной машины. Интересно, куда подевался Стаффи. Как обычно, где-то болтается. Теперь, когда всю работу за него делали хитроумные механизмы, у Стаффи образовалась бездна свободного времени. Прошли времена, когда ему, уборщику высшей квалификации, приходилось мыть и скрести от зари до зари.

Рабочие руки были в цене как никогда, иначе Стаффи уволили бы несколько лет назад, но теперь людей не увольняли просто так. Когда человечество шагнуло к звездам, у него появилось много новых забот. Если бы людей, как раньше, отправляли на пенсию, подумал Дин, он и сам давно лишился бы работы.

Неприятная мысль. Это была его школа. Он создавал ее под себя. Дневал и ночевал тут, сначала рьяным молодым учителем, затем директором, а последние пятнадцать лет – школьным инспектором. Он отдал ей всего себя, однако и взамен получил немало. Школа была его женой и ребенком, его семьей, мерилом всего. И больше мне ничего не надо, думал Дин этим вечером в конце учебной недели, несмотря на Стаффи, который слонялся невесть где, и на то, что в школе, если верить тренеру, больше не было футбольной команды.

Инспектор встал и подошел к окну. Припозднившаяся ученица пересекала лужайку.

Дину показалось, что он ее узнал, хотя в последнее время глаза плохо видели вдали.

Он прищурился. Точно, Джуди Чарльстон. Давным-давно он знал ее деда; похоже, внучка унаследовала походку Генри Чарльстона. Дин хмыкнул. Старина Чарльстон был совершенно лишен деловой хватки. Грезил только о космических кораблях.

Дин прогнал воспоминания о днях минувших. Явный признак старости, так недолго и в детство впасть.

И все же старина Генри Чарльстон был единственным жителем Милвилля, имевшим отношение к космосу. Если не считать Ламонта Стайлза.

Дин усмехнулся. Ламонт Стайлз с его непреклонностью и всеобщим признанием, которое он обрел спустя много лет, к немалому раздражению многих земляков, предрекавших, что добром он не кончит.

Впрочем, никто на свете не знал и, вероятно, никогда не узнает, чем завершилась его эпопея. И завершилась ли вообще.

Возможно, именно сейчас, думал Дин, Ламонт Стайлз шагает по улице фантастического города в одном из дальних миров. Интересно, что привезет он с собой, если когда-нибудь вернется домой?