Алина Кут - Купольный город

Несколько раз усиленно моргнув, чтобы привыкнуть к полумраку вакуумной комнаты, я перешагнула порог контейнера и пошла вперед в поисках Василия. Сегодня, из-за предвкушения остальных сюрпризов, я даже не обращала внимания на ценные бумажные артефакты, которые мне в будущем, возможно, предстоит вакуумировать.

— Валерия, проходи к Ньютону, — послышался голос в ухофоне, за секунду до этого синхронизированного со средством связи правителя.

Расположение книг, представленных в этом зале, я уже знала наизусть, поэтому без труда нашла Василия, стоявшего за тумбой в полном полумраке. Не говоря мне ни слова, правитель слегка отодвинул тумбу с бумажным изданием. Вдруг стена за его спиной начала мутнеть, исчезать, испаряться, как будто её здесь и не было. Образовался небольшой проход. «Еще один шлюз?» — подумала я. Василий взял меня за руку (жаль, из-за перчаток я не могу почувствовать тепла его тела) и повел за стену. В полнейшей темноте мы шли несколько минут. Правитель не говорил ни слова. Я тоже молчала, не желая нарушать изумительного мгновения постижения тайны. Темному тоннелю, казалось, не будет конца, и мы так и будем блуждать в полной темноте, пока не закончится запас кислорода в баллонах. Вот где-то вдалеке, или совсем близко, промелькнул красный огонек. Может, мне показалось? Но нет, неяркая красная точка на мгновение погасла (это Василий поднес к ней руку) и снова появилась, неся с собой нарастающий теплый желтый свет.

Мы вошли в еще одну комнату. После кромешной тьмы мутное освещение на мгновение ослепило меня.

— Снимай шлем, — сказал Василий.

Я повиновалась. Освободившись от затемняющего зрение стекла забрала, я оглянулась вокруг и онемела от увиденного. Вдоль одной стены комнаты, в которую меня привел правитель, стояли высоченные, до самого потолка, шкафы, доверху заполненные бумажными изданиями разных размеров и расцветок. Вот она, настоящая сокровищница, о которой я даже не смела мечтать.

Но не только обилие книг поразило меня. Дизайн комнаты был очень необычным, во всяком случае, в сравнении со стандартными помещениями Купольного города. У противоположной стены стоял небольшой диван пестрой зеленовато-бордовой расцветки, перед ним — маленький столик, на котором стояли макеты древней посуды: тарелки, блюдо с имитацией фруктов, ваза с цветами, сделанными, на первый взгляд, из гибкого пластика, высокие стеклянные бокалы. По двум противоположным сторонам стола стояло два стула. Такие стулья я видела только на визуализаторе: материал, похожий на дерево (какая-то инновационная имитация), резные ножки причудливой формы, мягкое сиденье темно-бардового цвета, вогнутая спинка с поперечными брусьями, скрепляющими каркас всего стула. Напротив дивана расположился невысокий, но широкий шкафчик с тремя выдвигающимися ящичками. Подойдя к нему, я глазами попросила у Василия разрешения открыть их. Получив молчаливое согласие, я заглянула в один из них. Там лежала одежда, но разительно отличающаяся от стандартной городской униформы. Как учащийся первого курса, я с упоением перебирала юбочки, кофточки разных цветов и размеров, шорты, укороченные брюки, жилеты, накидки, простые лоскуты нежнейшей ткани, проскальзывающей между моими пальцами и падающей обратно в ящик, словно не желая выходить из своего секретного убежища. Дотронувшись до самого шкафа, я поняла, что это не имитация, а настоящее дерево. Как такое может быть?

Я пошла дальше, разглядывая и трогая все предметы, составляющие убранство этой поистине невероятной комнаты. Вот какое-то подобие визуализатора: выпуклый экран, вставленный в большую пластиковую коробку черного цвета, на передней панели которой выпирали небольшие кнопки с полустертыми непонятными изображениями на них.

— Это телевизор, — сказал Василий. — Он работает. Я, конечно, немного модернизировал его, добавил пару разъемов. Хочешь включить?

Радостно взглянув на него, я нажала на одну из кнопок. Экран очень медленно, невыносимо медленно начал светлеть, проявляя изображение. Я смотрела, не отрываясь, как по глубокому снегу (вот бы увидеть это чудо природы вживую!) шагает неуклюжая молодая женщина, одетая в непонятную мохнатую куртку, смешную такую же мохнатую шапку, в огромных ботинках (не знаю, как они называются, да это и не важно).

— Это старинный фильм, — пояснил Василий.

— Из какой научной области? — спросила я, почувствовав себя неловко от сказанного, потому что Василий громко засмеялся, глядя на меня.

— Это не наука. Это развлечение. Предки много чего делали просто так, без какой-либо потенциальной пользы, — сказал он, продолжая игриво улыбаться.

— И много у тебя таких фильмов? — спросила я.

— Достаточно, — уклончиво ответил правитель.

Подходя к бесчисленным навесным полочкам, я рассматривала странные, порой вообще не напоминающие ничего из нашей новой жизни предметы, слушая краткие пояснения Василия:

— Это подсвечник, источник света в старые времена. Это икона, то есть изображение существа, которому поклонялись наши предки, считая его самым могущественным и главным.

— Как ты, правитель, главный во всём Купольном городе? — спросила я.

— Типа того. Но не совсем. А это, — сказал он, взглянув на то, что я держу в руке, — это, как бы тебе сказать, древний макет животного.

— Это медведь, — угадала я, вспомнив занятия историей старого мира. — По макету изучали его анатомию?

— Нет, это тоже для развлечения, для украшения дома.

— Дома? — переспросила я, услышав еще одно незнакомое слово.

— То есть жилища, — поправил себя Василий. — Наши предки называли своё жилище, будь то комната в образовательном корпусе или квартира в многоквартирном блоке, домом.

— А это ведь калейдоскоп? — удивленно спросила я, взяв в руки знакомую мне вещицу с разноцветными стеклышками внутри, которую я своими собственными руками откопала в секторе номер 157.

— Да, ты права, — ответил Василий.

— Этот тот самый, который мы привезли с раскопок? Он же ликвидирован, — несмело спросила я.

— Возможно. Я не прослеживаю места раскопок, откуда прибыли эти артефакты. Я просто сохраняю их здесь, в этой комнате. Это своего рода кладбище ненужных старинных предметов.

— Значит, артефакты не уничтожаются?

— Некоторые артефакты, чаще всего повторные, ликвидируются. Зачем мне, к примеру, второй калейдоскоп?

Василий предстал передо мной совершенно другим человеком, не безжалостным правителем, который уничтожает ценные артефакты, каким он мне казался совсем недавно, а преданным, любящим свою историю горожанином, пытающимся сохранить осколки прежнего мира, даже если для этого приходится нарушать созданные им самим правила.