Дмитрий Сергеев - Завещание каменного века (сборник)

— Увы, во вселенной мы пока одиноки, — повторил он. — На первых порах это обстоятельство никого не мучило. Тогда мы только начинали осваивать ближний космос и надеялись очень скоро встретить собратьев по разуму…

Первые же встречи с другими цивилизациями принесли разочарование. На нескольких планетах они застали примерно такую же картину, как на Земтере. Это было совсем иное направление прогресса, чем у них, на Алиене.

В дальнейшем они открыли еще несколько планет, где уже возник разум. В том числе и Землю. Но и здесь контакт пока невозможен. Слишком велика разница между цивилизацией Алиена с вновь открытыми. В большинстве эти планеты еще не прошли начальную стадию развития, заняты улаживанием внутренних дел, населены народами, враждующими между собой.

— А разве ваша цивилизация не способна вмешаться и помочь им? — спросил я. — Вместо того, чтобы наблюдать и изучать…

— Мы должны подсказать им готовое решение, не так ли? — перебил он меня.

Я вынужден был кивком подтвердить: да, именно это я хотел сказать.

— Пример такой помощи, навязанной со стороны, был у тебя перед глазами. Насколько это удачный пример, можешь судить сам. Я имею в виду государство суслов и фильсов, — пояснил он. — Ведь Машина действовала из самых лучших побуждений. Мантенераик Виктор хотя и был честолюбив, но он хотел добра и такую же программу задал Машине. Он как бы передал ей свою натуру. Как ты видел, ей почти удалось создать идеальные, по ее представлению, государства. Ты можешь возразить, что она-де руководствовалась ошибочными представлениями — лучшей формой считала деспотию. Ну а кто может сказать, что лучше? Разве в вашей истории не было примеров, когда другие формы государственного устройства создавали чудовищные режимы, ничем не лучшие самой мрачной деспотии? Мы не убеждены, что наша система может быть годна для любых условий. Такая попытка скорее всего закончилась бы тем, что другая более слабая цивилизация подчинилась нам, направилась по нашему пути. Но в этом случае мы бы не получили собратьев по разуму, а создали бы колонию. Таким путем мы задушили бы, не желая того, индивидуальность новой цивилизации, навязали бы свою.

— Но и смотреть равнодушно со стороны, как другие в потемках отыскивают выход, запинаются, разбивают носы, а то и вовсе летят в пропасть…

— Значит, надо взять за руку и провести через опасные места? — спросил он.

— Ну, не совсем так. Может быть, просто посветить им, сказал я — очень уж мне не хотелось, чтобы кто-нибудь вел меня за руку.

— Это мы и хотим сделать, — сказал Итгол. — Кстати, опыт с тобой и преследует такую цель.

— Опыт?!

Веселая, почти озорная улыбка скользнула по лицу Итгола.

— Ваша планета давно интересует нас. Путь развития, по которому вы двигаетесь, — перспективный. Однако опасности есть, и они способны завести в тупик. Такое уже происходило на других планетах. Вот эти-то возможные отклонения мы и хотим изучить и попытаться предупредить, не вмешиваясь в…

— Но… — решил я возразить ему.

— Ты хочешь сказать: непоправимое совершилось — катастрофа? — перебил он.

Я молча кивнул: это я и имел в виду. Ради чего изучать какие-то опасности, если цивилизации уже нет?

— Успокою тебя: никакого взрыва на вашей планете не было. Подобный исход возможен лишь в одном из вариантов действительности.

Вот тут-то я и услышал от него такое, что померкли все прочие чудеса, каких я нагляделся на Земтере и на Карсте. Оказывается, сами Карст и Земтер не настоящие. Все мы находимся внутри искусственного времени-пространства. Итгол назвал его гиперфантомом. О том, как этот гиперфантом создан, я и не пытался узнать. Все равно бы не понял.

— Ничего сверхъестественного или чудесного, — заверил Итгол. — Люди планеты Алиен давно используют модель гиперфантома для исследований возможного будущего других цивилизаций. Модель позволяет проводить одновременно практически бесконечное число опытов. Только среди землян я был один из множества. Обыкновенно человека берут в тот момент, когда у себя он на время исчезает, например, его накрыла снежная лавина. По окончании опыта каждого возвращают на место, и участь, какая была уготована человеку, не минует его.

Испытуемые не подозревают, что происходило с ними: перед тем как возвратить на место, их облучают на специальной установке, и они забывают все, что пережили, находясь в модели гиперфантома.

— И я… я тоже ничего не буду помнить?

— Так надо.

— А если бы суслам удалось вздернуть нас на виселице, я бы уже не возвратился на Землю?

— Никакие опасности испытуемым не угрожают. В этом случае опыт автоматически прекращается и человек оказывается там, откуда был взят.

— Но тогда бы его не облучили…

— Верно. Такие случаи были. Но ведь этому человеку все равно никто не поверит. Да и сам он скоро перестанет верить себе — посчитает сном.

— Поскольку меня не повесили и теперь ничто не помешает вам облучить меня, есть смысл раскрыть мне всю правду, — стараясь придать своему голосу как можно больше простодушия, сказал я.

У меня созрел план, как надуть Итгола и всех их — людей планеты Алиен.

— Это можно. Поскольку я уже начал говорить, продолжу. Хоть и поступлю вопреки правилам.

Я и не пытался выяснить, как создан гиперфантом: моих знаний явно было недостаточно для этого. Да Итгол и не вдавался в подробности.

Люди Алиена прекрасно знали нашу историю и все наши достижения, и не только в области техники, но также в искусстве и морали. Моделируя в гиперфантоме возможное будущее, они как бы давали зеленую улицу какой-либо тенденции, наметившейся у нас. Им хотелось знать возможные последствия. В случае со мной проверяли, куда может привести тенденция к безумной технизации и стандарту, будто бы облегчающим жизнь. А в области морали у них была задача проверить тенденцию в умах отдельных людей к установлению единоличного господства.

Меня взяли в гиперфантом, когда я попал в снежный обвал. Действительность раздвоилась: что произошло со мной настоящим, я узнаю, когда завершится опыт.

Я так и не уяснил до конца, почему они не могли проверить будущее без меня. Понял одно: Итголу непременно нужно было отыскать меня в модели гиперфантома. Иначе весь опыт шел насмарку, пришлось бы начинать все сначала.

Еще немного — и меня возвратят в снежную лавину, откуда взяли. Итгол, вероятно, забыл про это. Он убежден, что известие о скором возвращении на Землю должно обрадовать меня.

Я едва не позабыл про Эву. Меня ничуть не опечалило, что ни Либзе, ни Герия, ни всех остальных земтерян в подлинной действительности нет и не будет. Но с тем, что и Эва — такой же фантом, как и они, я не хотел примириться.