Гэри Ван Хаас - Создатели

– Теперь я официально пастор-мирянин церкви Святого Духа. У меня есть полномочия следить за теми, кто отбивается от стада, и призывать их вернуться на путь истинный.

«Как будто тебе для этого требовалось официальное разрешение», – подумал Руперт. У него словно гора упала с плеч: новости касались О’Ши, а не его.

– Поздравляю, Лиам. Это стоит отпраздновать. Давай я угощу тебя клубничным коктейлем в «Хлебе и рыбе». Любишь клубнику? – Руперт легонько толкнул О’Ши локтем и положил руку ему на плечо, пытаясь развернуть его к выходу, но О’Ши не двинулся с места. Вместо этого он прокашлялся.

– Я выбрал первого подопечного, Дэниэл.

– Здорово! Давай выпьем по коктейлю…

– Это ты, Дэнни.

Сначала Руперт запаниковал, а потом пришел в ярость.

– Я, кажется, не расслышал, О’Ши.

– Я наблюдал за тобой, Дэн. Меня научили наблюдать за людьми, это важно, если занимаешься социальной работой.

– И что? – Голос Руперта растерял дружелюбные нотки и звучал глухо и жестко.

– Я заметил в тебе сомнения.

– Слушай, Лиам…

– Тебя терзают сомнения, Дэниэл? – Лиам наклонился вплотную, и Руперт не видел почти ничего, кроме его лица. Изо рта О’Ши разлетались брызги слюны. – Ты чувствуешь, что твоя вера слабеет?

– Нет, – Руперт решил, что безопаснее всего будет держаться с ним строго. – Лиам, это оскорбительно. Как ты смеешь сомневаться в моей… Моей вере в нашего Господа?

– Тебе нечего стыдиться, Дэниэл. Демоны сомнений повсюду. Легионы дьявола собираются в крупных городах. Они сеют соблазн. Они сеют ложь. Они сеют нерешительность. Мы не имеем права колебаться в такое время, как сейчас. Армия тьмы наступает, чтобы уничтожить нас. Близится конец. Скоро Господь придет с пылающим мечом и уничтожит всех неверующих. Если он увидит сомнение в твоем сердце, он уничтожит и тебя. Он знает, как крепка вера каждого из нас. Или, как слаба.

– Лиам, ты слюнтяй.

– Что?

– У тебя вечно текут слюни. Сколько тебе лет? Сорок? Неужели тебе никто не говорили, что ты слюнявый? Не пробовал закрывать рот?

Лиам покраснел.

– У меня повышена активность слюнных желез. Не переводи разговор. Я здесь, чтобы поговорить о твоей бессмертной душе. Моя священная обязанность, как пастора, состоит в том, чтобы призвать тебя задуматься о твоих пороках.

– Вижу, ты очень стараешься, – Руперт наклонился к толстому коротышке. Если его преследует Департамент террора, нет смысла продолжать притворяться перед людьми вроде Лиама. Осознав это, Руперт почувствовал себя освобожденным. – Отвали, Лиам, и дай дорогу.

Лиам застыл с открытым ртом, словно умирающая рыба перед последним вдохом.

– Это для твоего же блага, Дэниэл. По-моему, ты должен много молиться. Нам нужно провести много времени в молитвенной комнате. Что ты делаешь завтра после собрания мужского клуба?

– Отвяжись, О’Ши, – Руперт задел его плечо, пытаясь пройти. Он не хотел причинить О’Ши вреда, но тот споткнулся, ударился о стену и сполз на пол. Он явно был изумлен, когда Руперт перешагнул через него.

– Это неправильный выбор! – завопил О’Ши. – Ты совершаешь ошибку! Ты напал на меня!

Руперт шел к двери, не оборачиваясь.

– Вот и уходи! – прокричал О’Ши ему вслед. – Иди! Ты можешь уйти от меня, но тебе не скрыться от Господа! Никому не скрыться от Господа, Дэниэл!

В среду вечером на собрании мужского клуба и на следующий день в передаче Руперта главной новостью были события в Китае. Китайское правительство потребовало, чтобы американский флот покинул Желтое, Восточно-Китайское и Южно-Китайское моря, и запретило его судам приближаться к китайскому побережью на двадцать миль.

Получить комментарий президента Уинтропа, как бывало обычно, не удалось, но вице-президент Хартвел опубликовал грозное видеообращение, в котором много жестикулировал, изображая, как могущественная Америка сотрет Китай с лица земли. Он заявил: «Китаю не запугать нас, он не смеет угрожать Соединенным Штатам и нашим союзникам. Мы не дрогнем перед империалистическим террором».

В четверг ночью за Рупертом пришли.

Он почти уснул, когда услышал тяжелый топот внизу. Когда агенты ворвались в комнату, Руперт еще не успел подняться. Темноту пронзали яркие лучи фонарей на автоматных стволах. В спальне было не меньше дюжины человек в черных бронежилетах, масках, ботинках и перчатках.

Лучи некоторых фонарей сходились на груди и лице Руперта, а другие освещали Мэдлин, спящую рядом с ним.

– Руки вверх! Ни с места!

Мэдлин вздрогнула от крика.

– Выключи телевизор, – пробормотала она и перевернулась на другой бок.

Руперт поднял руки, и двое мужчин в масках стащили его с кровати, ударив головой о тумбочку и перевернув лампу, которая раскололась о плинтус.

– Встать!

Руки в перчатках схватили его, подняли со сломанной тумбочки и прижали лицом к стене. Ему скрутили руки за спиной и обыскали, ощупав рубашку и трусы.

Руперт посмотрел на экран возле кровати, который должен был предупредить его, что в дом проникли посторонние. Экран не работал и светился синим, как в доме Салли.

– Что происходит? – тихо и сонно спросила Мэдлин. – Дэниэл? Боже мой, что происходит? – Ее голос сорвался в надрывный крик. – Дэниэл, где ты?!

– Я тут, милая, – Руперт попытался повернуть голову в ее сторону, но лишь краем глаза увидел, что агенты сдернули с кровати одеяло, схватили Мэдлин и она пропала в темноте.

– Помогите! Дэниэл! Пожалуйста, кто-нибудь, на помощь!

– Не трогайте ее, – сказал Дэниэл. – Она ничего не сделала. Она ничего не знает.

– Кто это? – прокричала Мэдлин. – Останови их.

– Это Департамент террора. Они пришли за мной.

– Что? Что ты натворил? – Она начала умолять мужчин в масках. – Пожалуйста, я ни в чем не виновата. Мой муж – преступник, но я добропорядочная женщина, я уважаю государство, – голос Мэдлин зазвучал странно, как будто ее рвало, и Руперт не смог разобрать больше ни слова.

– Пожалуйста, не трогайте ее, – сказал Руперт. – Она правда…

Кто-то схватил Руперта за волосы, оттянул голову и ударил лицом о стену.

– Заткнитесь, – прошептал ему на ухо скрипучий мужской голос. – И ты, и твоя корова.

На голову Руперту надели кожаную сумку, чтобы он ничего не видел. Она перетягивала шею, а пряжка давила на горло. Внутри сумки пахло засохшей кровью и кислой рвотой.

Руперта снова прижали к стене и подняли ему руки над головой. Он почувствовал на пальцах горячую слизь, которая затвердела и превратилась в прочные нити, связавшие его руки.

Руперта поволокли из комнаты, напрасно он упирался о мебель пятками и коленями. Он позвал Мэдлин и прислушался, не ответит ли она, но плотная кожаная сумка заглушала все звуки. Он ничего не видел и почти ничего не слышал, пока его тащили вперед.