Гэри Ван Хаас - Создатели

– Если бы обвинения оказались ложными, ему нечего было бы бояться. Согласны, мистер Руперт?

– Наверное, сэр.

– Я жду более четкого ответа.

– Нет, сэр. Ему нечего было бы бояться.

– Передо мной кадры видеозаписи, сделанной, когда мистер Стоун в последний раз приходил к вам домой. Вы вдвоем спускались в подвал. Это было в апреле. Какова была цель его визита?

– Я не помню, сэр.

Капитан снова взялся за желтый пульт.

– Ему было страшно, – быстро ответил Руперт. – Он думал, что вы следите за ним.

– Он думал, что я слежу за ним?

– Департамент террора.

– Почему в этих обстоятельствах он обратился к вам?

– Не знаю, может, он думал, что я ему посочувствую.

Капитан кивнул и откинулся на спинку стула. Он долго оставался в таком положении, разглядывая Руперта бесцветными глазами, как будто обдумывая, стоит ли утруждаться преследованием такой добычи.

– Именно об этом я и говорил, – произнес капитан после паузы. – Видите? Салливан Стоун был инакомыслящим. Он дурно повлиял на вас.

– Я не уверен, что это правда.

– Почему нет?

– Мы не говорили прямо о… Политике или подобных вещах.

– Сомневаюсь. Но на ранних этапах это и не обязательно. Процесс идет постепенно. Продуманное выражение лица или жест в нужное время. Неодобрительное замечание в адрес нашего дорогого президента. Понимаете?

– Да, сэр.

– Ваш работодатель, разумеется, получит выговор за трудоустройство инакомыслящих. Я думаю, так все и было. Салливан Стоун был безнравственным и опасным человеком. Он сочувствовал врагу и призывал вас к тому же. Верно?

– Сэр, я не думаю, что все дело в Салли…

На этот раз удар тока оказался гораздо сильнее. Руперт скрипел зубами, его губы скривились и обнажили десны. Ему казалось, что глаза сейчас выпадут из глазниц.

– Итак, – сказал капитан, – я утверждаю, что Салливан Стоун склонял вас к идеям и действиям, характерным для террористов. Это верно?

– Да, да, сэр. Совершенно верно.

– Да, это в основном вина мистера Стоуна. Обдумайте это. Тщательно обдумайте. Мы еще поговорим, – капитан встал из-за стола, собрал приборы в саквояж и вышел из комнаты, не проронив больше ни слова.

Руперта, все еще мокрого по пояс, вернули в ледяную камеру, где он трясся от холода, пока не провалился в коматозный сон.

Он потерял счет дням и ночам и даже не мог определить время суток. Охранники непредсказуемо вытаскивали его из камеры и вели на очередной допрос с капитаном, избивали без всякой причины и иногда водили в грязный туалет в конце коридора. Руперта будили громкие пронзительные звуки, которые, бывало, не замолкали часами, сводя его с ума. Никто не лечил его руки, и раны от ремней оплетали ладони, пальцы и кисти черными рубцами. Руперт ни разу не видел других заключенных.

Капитан снова и снова задавал ему вопросы о политических и религиозных убеждениях, а еще долго и пристрастно расспрашивал Руперта о мельчайших подробностях его сексуальной жизни и предпочтениях. Руперт не знал, требовалось ли это, чтобы доказать его инакомыслие, сломить психологически или просто было навязчивой идеей капитана.

Через какое-то время капитан снова заговорил о Салли. Для начала он еще раз включил запись визита Салли, которая явно была сделана с экранов в доме Руперта.

– Мистер Руперт, нам неизвестно, что произошло у вас в подвале, – сказал капитан…

– Я сказал вам, что Салли было страшно.

– И чего именно он хотел от вас?

– Он хотел… Он думал, я могу помочь ему. Спрятать его.

– Почему же он так думал?

– Не знаю. Наверное, он был в отчаянии.

– И что вы сказали?

– Я сказал, что ничего не смогу для него сделать. К тому времени ему уже никто не мог помочь.

– Вы отвернулись от него?

– Я просто сказал ему правду.

– Но вы хотели помочь. Вы сочувствовали ему, даже зная, что он безнравственный отщепенец. Вы бы помогли ему, будь это в ваших силах.

– Я жалел его, но не рискнул бы своей жизнью, чтобы его защитить. Мне следовало думать о Мэдлин, – Руперт надеялся выяснить, что сделали с Мэдлин, но тюремные правила не позволяли ему спросить об этом.

– Вы уверены, что больше ничего не произошло? – поинтересовался капитан, игнорируя невысказанный вопрос Руперта.

– Ничего. Мы пробыли там всего минуту. Я попросил его больше не приходить.

Тело Руперта пронзил мощный электрический разряд.

– Вы знаете, как мы относимся ко лжи, мистер Руперт.

– Да, сэр.

– Сейчас я облегчу вам задачу.

Капитан потянулся к саквояжу и достал прозрачный пакет для вещественных доказательств. Внутри лежал бумажник Руперта – тонкая квадратная коробка с экраном для звонков и небольшими отделениями для купюр и разных мелочей. Отделения были открыты и пусты.

Капитан опустил пакет на стол и положил рядом еще один. В нем была пластиковая карточка с длинным прямым номером из букв и цифр.

– Где вы это взяли? – Капитан указал на карточку.

– Не знаю.

Руперта опять больно ударило током.

– А теперь? – спросил капитан.

– Не помню.

Второй разряд был еще сильнее.

– Почему вы по-прежнему пытаетесь лгать, мистер Руперт? Вы так до конца и не усвоили правила? Думаете, мы не выяснили, что это за номер? Мы знаем, кому он принадлежит.

– Тогда вы знаете больше меня, – сказал Руперт. Он вздрогнул, ожидая нового удара током, но капитан то ли поверил ему, то ли устал пытать.

– Давайте кое-что проясним, мистер Руперт. Ваша жена все еще в заключении. Мы арестуем ваших родителей через десять минут, если пожелаем. Хотя вряд ли они будут держаться тут так же хорошо, как вы. Что касается вас… Вы знакомы с угольной промышленностью?

– Нисколько, сэр.

– Вы быстро научитесь. Я постоянно получаю запрос на рабочую силу из трудового лагеря для гражданских лиц в Западной Виргинии. Не знаю, что там творится, но им вечно требуются новые люди. Что касается вашей жены, нам всегда нужны рабочие руки для очистки реактора Команчи-Пик. Вы помните взрыв на Команчи-Пик? [9] Атомная электростанция в штате Техас. Возможно, вы рассказывали о нем в новостях.

– Тогда я еще был стажером.

– У восьмидесяти трех процентов рабочих на Команчи-Пик в течение года развиваются злокачественные опухоли. Там тоже постоянно нужно свежее мясо.

Руперт не мог ответить. Он пытался отделаться от образа Мэдлин, беззубой, лысой и иссушенной радиацией.

– Готовые наряды на работу лежат у меня на столе, – продолжал капитан. – Мне осталось только подписать их, и вас с женой сегодня же погрузят в поезда, разумеется, разные. В пять утра по восточноевропейскому времени вы уже будете трудиться. Понятно?

– Да, сэр.

– Вполне вероятно, что я отправлю вас в эти лагеря. У вас есть только один способ этого избежать. Хотите знать, какой?