Гэри Ван Хаас - Создатели

После записи Руперт увидел на своем зеленом рабочем столе записку: его вызывал Джордж Болдуин. Он поплелся по широкому коридору, спрятав руки в карманы, чтобы не выдать дрожи. Кабинет агента находился в конце коридора. В отличие от других кабинетов стекла там были непрозрачными. Руперту казалось, что с каждым шагом его тело тяжелеет. Неужели он уже разозлил Болдуина?

Когда Руперт приблизился к закрытой двери из темного стекла, перед ним возникло светящееся женское лицо, как будто вынырнуло из толщи воды. Это была цифровая ассистентка Болдуина.

– Добрый день, мистер Руперт, – сказала она.

– Меня вызвали к Джорджу, – ответил Руперт.

– Минуточку, – красивое лицо исчезло в темноте и снова появилось через несколько секунд. – Входите, пожалуйста. Мистер Болдуин готов вас принять.

Стеклянная дверь отъехала.

Сквозь затемненное стекло из кабинета Болдуина хорошо просматривался весь коридор. Оставшиеся три стены представляли собой экраны от пола до потолка. Сейчас на них были изображены картины, Болдуин, похоже, очень любил Иеронима Босха. Всю стену за рабочим столом занимала эмблема Департамента террора: парящий серебряный орлан высотой шесть футов. Руперт вздрогнул при виде него.

Болдуин встал с лучезарной улыбкой и пожал Руперту руку, сжав ее чуть крепче, чем было принято. На лацкане черного пиджака Болдуина был приколот серебряный череп, и Руперт старался не смотреть него. Он помнил, как сияющий череп говорил с ним в сети. Хозяин кабинета выглядел солидно, был выше, крупнее и без сомнения сильнее Руперта.

– Дэниэл! – радостно воскликнул Болдуин, как будто приветствуя старого приятеля, хотя прежде они почти не разговаривали. – Здорово, что ты вернулся. Присаживайся.

Руперт подчинился и сел к широкому черному столу напротив агента Департамента террора.

– Хочешь чего-нибудь? – спросил Болдуин. – Воды? Кофе?

– Нет, спасибо. – У Руперта задрожали колени, а на руках отозвались болью раны, скрытые тональным кремом.

– Я так обрадовался, когда мой начальник сообщил, что теперь ты работаешь на нас. Знаю, насчет тебя были некоторые сомнения, в военное время приходится всех подозревать, но я сказал им: «Нет, только не Дэниэл Руперт. Он добропорядочный человек, настоящий патриот, который подчиняется правительству. Он с радостью выручит нас. Я работал с этим парнем, изучил его и думаю, он сделает все, о чем попросит родина».

Болдуин хлопнул по блестящей столешнице при слове «изучил», и Руперт чуть не подскочил в кресле.

– Спасибо, мистер Болдуин.

– Называй меня Джордж.

– Джордж, – повторил Руперт. – Все мы должны помогать нашим отважным бойцам.

– Совершенно верно. Мы живем в опасное время, Дэниэл. Враги повсюду: за границей и среди нас. Как тебе известно, задача моего ведомства – поиск внутренних врагов. Теперь и ты сможешь внести свой вклад в общее дело. Знай, что я рядом, если понадобится помощь.

– Спасибо, Джордж. Я очень благодарен. Не знаю, почему именно меня выбрали на эту роль, но конечно, я рад сделать для своей страны все, что могу.

– Мы тебя не выбирали. По-моему, лучше бы ты занимался работой и семьей, как любой добропорядочный гражданин. Это они выбрали тебя, и нам пришлось подчиниться.

– Кто «они»?

– Враги государства. – Болдуин пренебрежительно махнул рукой.

– Не понимаю.

– Вот поэтому ты и подходишь для такого задания, Дэниэл. Тебе не полагается много знать, чтобы правдоподобно сыграть свою роль.

– Ты имеешь в виду поимку того неонациста?

– Именно. – На стене показался состаренный портрет Холлиса Вестерли с седыми волосами и остекленевшими, словно у трупа, глазами. – Должен заметить, – продолжал Болдуин, – это опасная работа. Ты столкнешься с разнообразной вражеской пропагандой. Я уверен, что ты не поддашься, но считаю своим долгом предупредить.

– Расскажи мне побольше об этом человеке, почему вы хотите, чтобы я…

– Это не обязательно. По правилам, тебе не нужно ничего знать. Так ты будешь вести себя более естественно.

– Ладно.

– Конечно, это трудно понять. Просто соглашайся на все, что они предложат. Ты уже пробовал с ним связаться?

– Вообще-то нет. Я еще прихожу в себя после… отпуска, взял паузу на выходные.

– Пожалуй, это разумно. Нужно, чтобы ты был в отличной форме. Советую подождать еще денек-другой, но не больше. Надо ковать железо, пока горячо.

– Понимаю.

– Мы вплотную подобрались к логову врага, Дэниэл. Тебе осталось только выманить его оттуда. Запомни, ты должен связаться с ними, притвориться, что поддерживаешь их, и соглашаться на любые их предложения. Узнай про Вестерли все, что сможешь. Есть еще вопросы?

У него была тысяча вопросов, но Болдуин не стал бы на них отвечать. Руперту хотелось только одного – поскорее уйти из этого кабинета.

– По-моему, я понял, что вам нужно.

– Прекрасно. Тогда не смею тебя задерживать. Помни, я на связи в любое время дня и ночи.

– Спасибо, Джордж.

* * *

Во вторник вечером Руперт с наслаждением пропустил обсуждение Апокалипсиса. Лиам О’Ши может сколько угодно скулить и стонать. Руперта уже выволокли из дома среди ночи, пытали и завербовали. Мелкие доносы О’Ши ему больше не страшны.

Когда Руперт припарковался возле видеотерминала на бульваре Сепульведа, его ликование рассеялось. Он выбрал дешевое видеокафе в грязном бетонном аду Ван-Найса [12] Район в Лос-Анджелесе. , чтобы не встретить знакомых.

Девушка с пирсингом и синими косами, которая взяла у Руперта деньги на кассе, не узнала его. Вряд ли она смотрит местные новости. Ее внешность напоминала о свободе, царившей в Калифорнии в прежние времена. Если бы она жила и работала в более приличном районе, ее обвинили бы в инакомыслии только за один внешний вид. Но по-настоящему бедным и бесправным разрешались некоторые вольности. Может, потому что такие люди не могли ни на кого повлиять, а может, как подозревал Руперт, потому что это помогало держать более благополучных граждан в надлежащем страхе. Ведущим и гостям ток-шоу требовались мишени для критики и примеры морального разложения.

В кафе было много мулатов, которых Руперт давно отвык видеть в повседневной жизни. Мужчины из его церкви назвали бы их «людьми сомнительной крови». Посетители толпились перед телеэкранами, выпивали и курили. Когда Руперт проходил мимо, они замолкали и разглядывали его. Он постарался одеться как можно скромнее, но фирменные джинсы и синяя оксфордская рубашка, пусть даже мятая и незаправленная, выглядели, как шелковая мантия по сравнению с жалкими обносками местных.

Он сел в оплаченную видеокабину, огороженную с двух сторон ветхими жалюзи. За спиной Руперта не было перегородки, и любой, проходя мимо, мог увидеть, чем он занимается.