Джон Адамс - Хаос: отступление?

– Но ребенка-то нет! – напомнила она Танго и Бастеру. – Все это вранье.

С наступлением темноты, светя себе фонариком, Наима поставила ловушки на ворюгу кота, положив в качестве приманки нарезанное мясо, а потом зашла в деревянный курятник, который помог ей построить Рауль. Курятник размерами не уступал сараю, который стоял на заднем дворе в доме ее бабушки. Проверила заделанную проволокой дыру. Днем она не собирала яйца, и куры успели на некоторые из них нагадить. Несколько яиц были разбиты, и желток вытек на солому.

Вычистив гнезда, оттерев до чистоты испачканные яйца и уложив их на кухне в миску (Рауль их потом найдет и возьмет себе), она устала донельзя. Но позволить себе уснуть она не могла – судебные исполнители могли нагрянуть в любой момент.

Сделав себе из новой воды чашку ароматного черного чая, она уселась с обрезом у окна и принялась смотреть на пустую дорогу. Иногда глаза играли с ней с разные игры, оживляя темноту. Потом она задремала.

Разбудил ее раздавшийся вдалеке крик кота. Еще не рассвело, и у курятника звенели колокольчики – добыча в клетке! С отчаянно бьющимся сердцем Наима выбежала из дома. Приманка из первой ловушки исчезла, но ловушка была пуста, потому что не сработала пружина. Черт!

Громкий звон раздавался на расстоянии двадцати ярдов. Наима побежала на звук колокольчиков, в одной руке держа фонарь, а в другой – обрез.

Из-за решетки на нее глянула пара глаз. В клетке от стены к стене метался кот, и колокольчики издевательски смеялись над его попытками вырваться. Это был он. Тот самый, необычно большой, просто гигантский кот.

– Приятель, ты стащил не ту курицу, – сказала Наима.

Она не помнила, когда в последний раз у нее так кружилась голова. Осторожно положив фонарь на землю, она направила его луч на клетку. Потом подняла обрез и прицелилась. Конечно, так она пробьет дыру в ловушке, но, по крайней мере, она поймала того, кого надо.

Кот мяукнул – не зло, а умоляюще, с полным пониманием того, что происходит.

– Ты начал, а не я, – сказала Наима. – Так что нечего упрашивать.

Глаза кота сверкнули в луче фонаря. Он снова жалобно мяукнул.

– Заткнись, слышишь? Сам виноват.

Но ее решимость куда-то подевалась.

Кот поднял лапу и потряс дверцу ловушки. Сколько раз она сама проделывала то же самое! Сколько запоров и замков пыталась открыть в поисках свободы!

«А вдруг там действительно ребенок?»

Наима всхлипнула. Горло ее болело от уже выплаканных слез. Больше слез не будет. Ни одной.

Она протянула руку к дверце ловушки и выдернула скобу. Кот зашипел и, как ягуар, рванулся в темноту, растворившись в ночи. Наверное, пробежит в таком темпе несколько миль, да еще ни разу не оглянется.

«Неужели моя маленькая девочка живет в этом зоопарке даже без имени?»

– Но ведь это все ложь, – проговорила она, вернувшись в дом и гладя Танго, севшего ей на колени.

С криком петухов пришел рассвет. Наима даже не подумала ни о том, чтобы собрать утренние яйца, ни о том, чтобы съесть немного говядины, оставшейся со вчерашнего вечера, ни о том, чтобы сходить по нужде. Она сидела и смотрела, как свет, льющийся с неба, освещает дорогу и открытые ворота ее дома.

Почему она их не закрыла?

Был уже полдень, и солнце поднялось в зенит, когда Наима наконец встала.

Металлический блеск, появившийся далеко на дороге, показался сперва игрой воображения. Чтобы удостовериться, Наима вытерла рубашкой пыль с окна, хотя пятна с наружной стороны стекла по-прежнему мешали видеть дорогу. Блеск, похоже, исчез, но потом проявился вновь, на этот раз с яркими огнями кобальтового цвета, которые совсем не вязались с серо-коричневыми тонами дороги. Две пары голубых огней плясали синхронно, словно в согласии друг с другом.

Окно затуманилось дыханием Наимы, и ей пришлось протереть его снова.

Ховербайки! Летающие мотоциклы! На воздушной подушке!

Два больших ховербайка на большой скорости летели к ее дому по сторонам дороги, и голубые огни мигали под их днищами.

По крайней мере, не армия. Если, конечно, за этими не прилетят другие. На каждом из ховербайков больше двух человек не поместится.

– Ты чертов идиот, Рауль, – прошептала Наима, хотя уже успела простить его.

Она слишком устала, чтобы взяться за обрез. Не вышло с котом вряд ли выйдет и с судебными исполнителями. Пусть берут что хотят. Пока у нее есть Танго и Бастер, она сможет начать все заново. Всегда и могла, и начинала.

Ховербайки миновали ворота, и Наима на каждом, на переднем, сиденье увидела по одному исполнителю в форме – черные куртки с оранжевыми лампасами. Вторым ездоком на первом ховербайке был Рауль – его голова была закрыта черным шлемом, но она узнала его по рубашке цвета красного гикори. У отца Рауля была точно такая же, и когда Рауль рассказывал ей об этом в тысячный раз, ей захотелось закричать.

– Наима! – крикнул он, сбросив шлем на землю.

Ховербайк, на котором ехал Рауль, замедлил движение в шести дюймах над землей, но совсем не остановился, и Рауль едва не споткнулся, когда в спешке спрыгнул. Сидевший в переднем седле исполнитель ухватил Рауля за рукав и поддержал; байк же его послушно завис на месте.

– Милая моя, – сказал Рауль по-испански. – Это я. Не беспокойся по поводу исполнителей. Пожалуйста, открой дверь.

Наима во все глаза смотрела на судебных исполнителей, которые почти одновременно, словно договорившись, сняли свои шлемы и установили их на сгибе руки. Один из был мужчиной, другой – женщиной; обоим не было и тридцати пяти. Мужчина был светловолос и румян, женщина – смуглокожа, с пушистыми волосами. Не видела ли она этого человека много раньше, во время своих первых сеансов со школьниками? Он выглядел знакомым, и он улыбался. Они оба улыбались. Никогда Наима не видела улыбающегося судебного исполнителя.

На них не было бронежилетов, не было масок. Они не прятали лиц и не держали наготове оружие. На расстоянии в десять ярдов, через грязное окно Наима видела их глаза.

Она вскочила с места, когда Рауль стал стучать в дверь:

– Наима, где ты?

– Я не вижу ее! – попыталась крикнуть Наима, но горло ее лишь издало хриплый стон.

Рауль помахал рукой женщине-исполнителю, и та слезла на землю. И тут Наима заметила пассажира второго байка, сидящего на заднем сиденье лицом назад. Это был ребенок. Девочка. Женщина отстегнула ремни безопасности, и девочка заерзала на месте.

Этого не может быть. Просто не может ! Что они подсыпали ей в мясо? Галлюциноген?

– Ты видишь, Наймина? – говорил Рауль, мешая испанские и английские слова. – Ты видишь, кто тут со мной? Выходи скорее!

Он сошел с крыльца и побежал к ховербайку; протянул руки и, когда ребенок потянулся к нему, играя, поднял девочку высоко в воздух. Кудрявые локоны разлетелись по ее плечикам, а солнечный свет выхватил на мгновение силуэт девочки в сильных руках Рауля.