Роман Бобков - Хроники острова магов. Семена жизни. Книга 1. Замок на болоте

Вообще, если бы Гемябека убили бескровно, как это принято по монгольским обычаям, то он снова возродился бы в земном мире и стал воином. Конечно, когда тебе ломают хребет, притягивая пятки к затылку, а потом бросают в степи, приятного мало. Ты можешь лишь лежать, смотреть в небо да слышать, как возле тебя собираются птицы и дикие звери, предвкушающие легкую добычу и пиршество. Но зато есть надежда на следующую земную жизнь.

Кипчаки убили его совсем не так, как принято по монгольским обычаям. Они привязали его ноги к двум лошадям, которые рванулись в стороны, разрывая тысячника на две части. Была пролита кровь, поэтому и оказался воин Чингисхана здесь.

Служить хану Колдуну было просто, но скучно. Сидеть на одном месте Гемябек не привык. Ему никогда не были понятны те народы, что так отчаянно держатся за насиженные места и земли. Зачем? Земли ведь много, чего за нее держаться? Земля и дом степняка там, куда он перегонит свои стада и поставит юрту. И это правильно.

Все те, кто сидел, запершись, в собственных городах, были покорены непобедимым монгольским войском. Если же у жителей таких городов хватало ума не сопротивляться и они успевали сдаться до первого полета боевой стрелы, то они вполне могли присоединиться к непобедимым кочевникам. Надо было лишь вовремя платить дань, которая составляла десятую часть от всего, что у них есть, да по первому требованию предоставлять союзное войско.

Войско переходило в полное подчинение полководцам Чингисхана и было устроено по монгольскому принципу. Десять тысяч человек назывались туменом, который делился на десять частей по тысяче воинов. Каждой такой тысячей управлял тысячник, в подчинении у которого было десять сотников. Сотники командовали десятниками, у каждого из которых было в подчинении по десять воинов. Все слушались своих военачальников беспрекословно, ибо за ослушание наказание одно – смерть. И это было правильно.

Смерть также ждала воина, если даже не он сам, а любой из его десятки струсит или не выполнит приказ. Один из десяти не бросился с остальными рьяно в атаку? Всем десяти – смерть! Кого-то из десятка пленили, а остальные не бросились его выручать? Всем десяти – смерть! А если вдруг, например, побежит с поля боя десяток, то всей сотне – смерть!

Пощады не было никому. Ни своим, ни чужим. Ибо, как говорил великий хан всех монголов Чингисхан: «Плод пощады – сожаление».

Напрасно те народы, что не сдавались сразу и задумывали сопротивление, надеялись договориться после. Их имущество и они сами были обречены.

Брать их города-крепости было совсем не сложно. Надо было лишь обложить город со всех сторон и бесперебойно атаковать, не давая покоя защитникам ни днем, ни ночью. Своих же воинов разделить, и когда одни атакуют, другие отдыхают.

Если город стоит на реке, то роются каналы, меняющие направление ее течения. Жители остаются без воды и быстро изнемогают.

Можно сделать и наоборот – повернуть русла рек таким образом, что те затопят город вместе с жителями.

Гемябек невольно усмехнулся, вспоминая, как отчаявшиеся защитники посылали к ним своих послов для переговоров. Хитрые монголы согласно кивали, уверяя, что и сами утомлены долгой осадой. Они обещали, что оставят всех сдавшихся в живых, надо только, чтобы жители города вышли наружу, воины Чингисхана, согласно своему обычаю, их пересчитают и отпустят.

Конечно же, никого не отпускали. В живых оставляли лишь тех, кто мог быть полезен своими знаниями или умениями, остальные беспощадно уничтожались. Из их тел вытапливали жир, которым впоследствии забрасывали другие непокорные города, чтобы те лучше горели.

Каждый такой город подлежал полному разграблению и уничтожению.

Гемябек скосил глаза в сторону, заметив, что к нему приблизился один из его нынешних подчиненных. Воин остановился невдалеке, ожидая, когда его командир подаст сигнал, разрешающий приблизиться.

«Пусть подождет, – подумал бывший тысячник монгольского войска. – Не хватало еще, чтобы я тут же обращал внимание на каждую кипчакскую собаку!»

Ожидающий воин действительно был кипчаком. Или, как их называли русичи, половцем. Он прекрасно понимал, что его давно заметили, но без сигнала ближе подойти и заговорить не смел. Слишком сильным и не стираемым даже в этом мире был его страх перед любым татарином.

Много лет кипчакский народ пытался сбежать от мести монголов, уходя все дальше на запад. В конце концов они обосновались в Венгрии, где жили мадьяры, повелитель которых и дал кипчакам право жить в его стране.

Но то, что не свершилось при Чингисхане, довершил его внук, хан Бату. Он прошел далеко на запад от родных земель, покорив русичей, настигнув кипчаков и уничтожив как их, так и давших им кров. Мадьяры дорого заплатили за приютившихся на их землях кипчакских кочевников.

Здесь у Колдуна на службе было много разных кочевых племен. Зная страх кипчаков перед монголами, маг всегда, если была такая возможность, ставил во главе половецкого отряда татарского воина.

Устав стоять, кипчак, не сводя глаз с командира, сел на траву для дальнейшего ожидания.

Гемябек не торопился. Ожидавший воин невольно напомнил бывшему тысячнику его последний поход.

После сокрушения Хорезма, который считался непобедимым и сильнейшим государством, Чингисхан направил двух своих лучших полководцев, Джебэ-нойона и Субедейбагатура, в погоню за хорезмшахом Мухаммедом. Этот глупый пес посмел в свое время не просто не принять предложение могущественного Чингисхана о союзе и присоединении, а еще и приказал убить монгольских послов! Мало того, когда не знающий поражений Субедей-багатур настиг и уничтожил презренных меркитов, до этого считавших себя непобедимыми, Хорезмшах, наблюдавший за битвой, решил воспользоваться моментом и напал на ослабленное войско Субедея.

Но хитрый барс Субедей-багатур не стал тогда сражаться с войсками Хорезма. Он увел своих воинов под покровом ночи, а глупый шах Хорезма возомнил себе, будто монголы испугались его силы и бежали. Нет, монголы никогда не бегут с поля боя. Ведь за бегство наказание одно – смерть. Они могут лишь отступить, чтобы рано или поздно вернуться и наказать того, кто возомнил себя выше их.

Гемябек поиграл скулами и, презрительно прищурившись, взглянул на ожидающего в стороне кипчака.

Тот с надеждой подался вперед, но бывший тысячник надменно отвернулся и продолжал думать о своем.

Он не знал, действительно ли Чингисхану так требовалось уничтожить бывшего правителя уничтоженного монголами и более не существующего Хорезма или это был только хороший предлог для разведки западных направлений. В любом случае, когда обессиленный от погони и раньше ее настигшей его болезни Мухаммед скончался на острове посреди моря, тумены Джебэ-нойона и Субедейбагатура назад к Чингисхану не повернули.