Свен Карстен - Землемер

— Герр Мюллер, прошу, никакой паники, — сказал он Полю. — Вы знаете теперь никакой французский язык, и вы можете только по-немецки говорить.

Чему Поль, кстати, совершенно не удивился. Он покопался в себе и выяснил с абсолютной уверенностью, что его зовут Пауль Мюллер, что он немец, хотя всю жизнь и прожил на чужбине, что Франция была к нему добра, и что он не оправдал этой доброты и доверия. Когда-то он безответственно оступился, стал художником, но призвание его — воинская служба, и он будет прощен и оправдан, если не пощадит своей жизни ради победы триколора над кайзеровским орлом.

Как выяснилось позднее, действие гипноза продержалось около трех месяцев, но за это время Поль значительно укрепил свои нервы и поднаторел в немецком языке. Уже через пару дней он научился неким мысленным усилием переключать себя между двумя различными состояниями. При одном положении невидимого рычажка его зовут Пауль, и он говорит только по-немецки, в другом — он по-прежнему француз Поль.

Одновременно с ним натаскивали еще человек десять, типажи подобрались самые удивительные. Например, могильщик муниципального кладбища Петреску. Или немец-эмигрант Штумм, бывший инкассатор Газовой компании. Было даже два иудея, фамилий которых не знал никто, поскольку с ними брезговали общаться. Обучалась и одна женщина, тоже без имени, к ней обращались просто — мадемуазель. Похоже, гипнотическая обработка включала в себя и подавление инстинктов, поскольку ни у кого даже мыслей не возникало ни о чем плотском. Сэкономленные силы все отдавали учебе. Ежедневно по четыре часа они слушали лекции некоего профессора германистики, который, видимо, по возрасту не годился в диверсанты. Поль читал немецкие газеты, их доставляли в Ниццу через Швейцарию. Он просматривал германского издания учебники по различным около-военным предметам — подобных книг, оказывается, было достаточно припасено в архивах артиллерийского училища. Он учился делать взрывчатку из сахара, порох из удобрений для полей и симпатические чернила из собственной мочи. Он тренировался открывать сейфы металлической линейкой и распознавать тайные мысли собеседника по его жестам. Он приобретал множество странных знаний — например, в каком количестве добавлять мышьяк в еду. Или мёд — в карбюраторы автомобилей. Единственное, чему в разведшколе не обучали — стрелять. Оружия им не полагалось, они и так были достаточно опасны. По крайней мере, так считали господа офицеры. Словом, за три месяца Поль стал другим человеком. Из него сделали револьвер, вложили пулю и взвели курок. Оставалось только прицелиться.

Седьмого декабря 1914 года его вызвал командир школы, полковник Юбер. Он кратко похвалил успехи Поля в обучении и сказал, что пришла пора испытать его в настоящем деле.

— Приготовьтесь, курсант Мулен, — сказал он. — То, что вы услышите сейчас — совершенно секретная информация. Знаете ли вы, в чем одно из основных преимуществ Германской армии перед нашей отечественной? В превосходном снабжении, в отлично организованной работе транспорта. Войска перебрасываются по железным дорогам в кратчайшие сроки и без малейших заминок, из одного конца империи на другой. Боеприпасы и провиант доставляются точно по плану, раненые без задержки эвакуируются в тыл, свежие дивизии строго по графику попадают на фронт, именно туда, где в них наибольшая нужда и где они принесут максимальную пользу. Все железные дороги Германии работают как один огромный, отлаженный механизм. Конечно, можно объяснять это врожденной немецкой пунктуальностью и страстью к порядку. Но поверьте человеку пожившему и знающему — немцы отнюдь не сильно отличаются от прочих народов, французов или англичан. Они такие же разгильдяи, как и все мы. Дело в другом.

За последние десять лет система управления немецкими железными дорогами претерпела значительные, можно даже сказать, драматические изменения. Теперь в Берлине известно местоположение и направление движения всякого эшелона, загрузка любого вагона, количество угля в тендере каждого паровоза, состав и графики работы всех локомотивных бригад. Учтено все — переведена ли стрелка номер 54 на перегоне Висбаден-Карлсруэ, опущен или поднят третий семафор на станции Мариенхоф, закончен ли ремонт моста через речку Илах. И мало того, что эта масса сведений оперативнейше собирается по всей империи и поступает в центр! Ее загадочным образом успевают изучить, проанализировать, разработать графики движения, учитывающие малейшие изменения ситуации. И эти графики за считанные минуты снова оказываются на железнодорожных станциях, где их принимают к немедленному исполнению.

Совершенно точно выяснено, что немцы не пользуются для передачи информации телеграфом или телефонной связью. Каждая железнодорожная станция соединена с соседними туго натянутой проволокой на невысоких столбиках, часто в несколько рядов. Подобные же тяги ведут к семафорам, стрелкам и прочему железнодорожному хозяйству. На каждой станции выделена охраняемая комната или даже отдельное здание и туда тоже подведена проволока. Понятно, что служит она для передачи сведений. Но как? Электрический ток по ней не течет. Попытки перерезать эту паучью сеть ни к чему не приводят, работа транспорта видимым образом не нарушается. Оборванные куски заменяют новыми, причем, не спеша. И всегда точно знают, где нужен ремонт.

В дополнение к этой чертовой проволоке развернута огромная сеть гелиографов. Знаете, что это? Передача сообщений с помощью солнечного света. Рядом с каждым городком, с каждым богом забытым поселком за прошедшие восемь лет была сооружена деревянная вышка, очень простая — вульгарная будка на сваях, метров десяти-пятнадцати высотой. Наверху сидит человек, который обслуживает несложное полуавтоматическое устройство, снабженное зеркалами. Зеркала ловят свет солнца и направляют солнечный зайчик гелиографу в соседней деревне, тот отражает свет следующему, и так далее. Конечно, ночью или в грозу гелиографы бесполезны. Но проволока работает всегда и в любую погоду, а Германия, в общем-то, солнечная страна. С каждой вышки видно минимум три-пять соседних. Если разрушить одну или две — ничего не изменится, передачу сигналов возьмут на себя соседние вышки. Взорвать сразу десяток одновременно у нас пока не получалось. Да мы и не верим, что это даст хоть что-нибудь. Мы все равно не можем уничтожить их по всей Германии.

Нет, с этой стороны настолько отлаженную систему сбора и передачи информации не разрушить. Бесполезно, знаете ли, обрубать осьминогу щупальца по одному — он успеет задушить вас оставшимися. Чудовище надо бить гарпуном в голову, прямо в мозг. Так и тут. Вот только, до последнего времени не удавалось выяснить, где находится этот мозг, этот центр управления. Мы полагали, что в Берлине. Узнать же истину помогла счастливая случайность.