Свен Карстен - Землемер

А второй — совершенно новое лицо. Безусый, безбородый (кстати, небритый), губы тонкие и капризные, глаза какие-то больные, как у таксы, бровки домиком, будто вот-вот расплачется. Но улыбается, хотя улыбка у него нервная, подвижная. Прическа — Франка такой никогда не видела, наверное, последняя берлинская мода: уши открыты, а виски не прямые, не косые, а круглые! Ну и ну! На первый взгляд — из образованных, видно, что мешки никогда не таскал, пальцы длинные и тонкие, а на второй взгляд — черное пальто явно с чужого плеча, когда пришедший его снимает и кидает на один из столов (ну почему нельзя на вешалку-то повесить, вон же сколько свободных распялок, буфетная ведь пустая!), то можно заметить, что из рукавов подкладка вырвана, просто по-живому, с мясом. В кармане пальто у него, похоже, книга, будто он семинарист или студент. Да, наверное, студент, сейчас всех призывают, не глядят, студент ты или нет. Винтовку в руки и вперед, в окопы! Вчера получили свежие списки убитых, одна машинистка из третьего блока обнаружила в них имя и номер своего брата, прямо, когда набивала, так с ней тут же обморок приключился, еще понять не могли, что с ней, начальница бригады все шипела, что мерзавка, наверное, беременная! Да чтоб у нее, гадины, самой брата убили! Причем, вместе с ней — всем будет лучше.

Незнакомый господин и не подходит заказывать и не садится, а Кристиан показывает пальцем на дверь большой залы и осведомляется:

— А что, фройляйн Франка, господа все еще заседают?

— Тебя не спросили, — говорит Франка. — Твое дело ждать, пока вызовут. Пива налить?

Франке можно так себя вести, всем известно, что ее привез сам полковник. Причем, полковник-то и не знает, что Франка кусает, кого хочет. Узнал бы, так только хмыкнул бы, как он умеет, и она сразу язычок-то и прижала бы.

— У господина начальника геодезического отдела срочный и очень важный разговор к господину начальнику канцелярии. Мы на военной службе, фройляйн Франка, и дело не терпит отлагательств. Так что, соблаговолите нас проинформировать об актуальном положении вещей. А от пива еще никто никогда не отказывался.

И ведь знает, что Франка не любит длинных слов, нарочно так выражается! А второй-то господин, выходит, новый геодезист. Приехал, наконец. Франке никто специально не рассказывал, но она получше многих знает, что геодезиста очень ждут и что работать без него совершенно невозможно. Господин Вайдеман как пропал — работа совсем остановилась и господа офицеры день ото дня все более нервные, пьют все больше и больше. Сама Франка даже довольна, что Вайдеман пропал, он всегда так на нее смотрел, что Франке было очень неуютно, будто он ее раздевал взглядом, и даже не только раздевал, а как бы не что похуже.

Франка наливает две кружки. Пока ее руки заняты, вестовой времени даром не теряет, протягивает свою паучью лапу над стойкой и гладит Франку по голой шее. Франка дергается, и пивная пена летит на пол, вот наглец!

— Фройляйн Франка, будьте с нами, военными, поласковее. Нас ведь могут убить в любую минуту. Кто же вас тогда поцелует-приголубит?

Да, тебя убьешь такого, ты тут крепко при штабе присосался! Даже господин новый геодезист от таких слов ахнул. Франка буквально кидает кружки на стойку, пей лучше, чем такие глупости говорить! Пока вестовой, как лошадь, глотает пиво — кадык его так и ходит — Франка ставит мелом очередную палочку на доске против его фамилии и спрашивает нового геодезиста, тот, кстати, все же сел:

— Как записать господина?

— Штайн. — Франка не поняла, так хрипло было сказано. Господин сглатывает и повторяет. — Меня зовут Штайн, Людвиг Штайн.

Теперь понятно, так и запишем, вот только через «а» или через «е»? Господин замечает ее затруднение и диктует по буквам. Не свысока, а, как бы, между прочим. Очень мило с его стороны.

Кристиан уже одолел полкружки, теперь он переводит дыхание и снова берется за свое.

— Фройляйн Франка, так как же с заседанием и срочным секретным разговором?

Его рука опять тянется погладить, но Франка вовремя отступает. Вот настырный! Франка понимает, что скорее умрет, чем впустит пришедших к полковнику, будь у них разговор хоть срочный-рассрочный.

— Господа уже разошлись, а господин полковник велели его не беспокоить ни под каким видом.

Вот так вам! Ждите хоть до утра. А вестовой лезет и лезет, хорошо, хоть стойка их разделяет!

— Мы подождем! Мы с удовольствием подождем, фройляйн Франка, вдруг у господина полковника будут срочные поручения! Служба — прежде всего! Как вы сегодня справедливо заметили, господин обер-лейтенант, служебные дела, как и личные, не терпят промедлений! Верно, Франка? Как и очень личные дела! А какие такие личные дела могут быть между нами, фройляйн Франка? Все наши личные дела — служебные. Особенно с такой милой барышней, как вы, фройляйн Франка!

— Вот я пожалуюсь полковнику, он тебе запишет в личное дело! Убери руки, черт!

Приходится дать вестовому мокрой тряпкой по рукам, а то он уже успел Франку по груди погладить. На отутюженном манжете появляется влажное пятно. Кристиан тут же забывает про нежности и принимается вытирать рукав карманным платком. При этом он зло посматривает, то на Франку, то на поручика, видел ли? Да, господин поручик все видел и счел нужным вмешаться.

— Кристиан, подойдите-ка сюда. Вот что, так как служебные дела — прежде всего, я должен, все же, обязательно переговорить с господином полковником, это верно. Но вас я больше не задерживаю, Кристиан, можете располагать собой по собственному усмотрению. То есть, вы свободны, совершенно свободны. Я останусь здесь, но вы можете идти. И вот еще что — зайдите ко мне в бюро и скажите старшему писарю Краузе… нет, ничего ему не говорите, а просто передайте ему вот эту книгу. Это очень важная книга, так что идите немедленно, передайте книгу и пусть старший писарь запрет ее в несгораемый шкаф. Сюда не возвращаться. Вы все поняли, Кристиан? Я вижу по вашим глазам, Кристиан, что вы ничего не поняли, но… Словом, вперед, марш-марш!..

Франка чувствует, что господину поручику эти слова даются нелегко, он бледен, улыбка у него кривая и брови все больше задираются вверх. К пиву он и не притронулся. Наверное, господин геодезист болен, простудился, ему бы в постель, а он должен докладывать полковнику, вот бедняга!

Вестовой берет книгу, козыряет и выходит. Франка тут же выливает его недопитое пиво в мойку. Господин поручик сидит какое-то время, словно совершенно без сил, ссутулился, смотрит в пол. Затем, все же, отпивает глоток пива и отодвигает кружку.

— Э-э… фройляйн, — говорит он. — У вас есть какой-нибудь коньяк?

Конечно, у нее есть коньяк, а как же! Господа статистики постоянно пьют коньяк, они без коньяка дня не проживут! Очень хороший коньяк, а пахнет как! Вот она сейчас нальет господину поручику рюмочку, господин поручик выпьет, и его болезнь как рукой снимет.