Стивен Кинг - Бегущий человек

— Легко тебе говорить. Тебе нечего терять.

Он ей не ответил. Тут она попала в точку. Нечего из того, что он еще не потерял.

— Покажи ему взрывчатку, — молила она. — Господи, почему ты не покажешь ему взрывчатку? Тогда ему не останется ничего другого, как поверить тебе… и он даст отбой своим людям на земле. На нас же постоянно нацелены ракеты. Я слышала, как он отдавал такой приказ.

— Взрывчатку я показать ему не могу, — ответил Ричардс. — Чтобы вытащить ее из кармана, надо поставить взрыватель на предохранитель, иначе он может случайно выскочить, и тогда нас вместе с самолетом разнесет на мелкие клочки. Кроме того, — в его голосе послышались насмешливые нотки, — не думаю, что я показал бы ему взрывчатку, даже если бы и мог. Этому слизняку есть что терять. Пусть попотеет.

— Я этого не выдержу, — забубнила Амелия Уильямс. — Мне проще дернуть тебя за руку и поставить крест на моих мучениях. Все равно этим все закончится, не так ли?

— Не нужно тебе… — Тут распахнулась портьера между салонами, и в проход влетел Маккоун. Лицо его оставалось спокойным, но сквозь маску спокойствия отчетливо проступал животный страх.

— Миссис Уильямс, приготовьте, пожалуйста, кофе. На семерых. Придется вам возложить на себя обязанности стюардессы.

Она поднялась, уставилась в пол.

— Куда мне идти?

— Прямо. Ваш нос вам подскажет. — Такой вежливый, угодливый и в то же время готовый отшвырнуть Амелию в сторону, попытайся она реализовать высказанную угрозу.

Она зашагала по проходу не оглядываясь.

Маккоун долго сверлил взглядом Ричардса.

— Ты отдашь взрывчатку, если я смогу пообещать тебе амнистию, приятель?

— Приятель. В твоих устах даже это слово звучит мерзко. — Он поднял свободную руку, посмотрел на нее. Капельки засохшей крови, ссадины, царапины — следы прогулки по лесам Мэна. — Просто мерзко. Смердит, как два фунта дерьма. Противно слушать.

— Амнистия, — повторил Маккоун. — Как звучит это слово?

— От него отдает ложью, — заулыбался Ричардс. — Жирной гребаной ложью. Или ты думаешь, я не знаю, что ты всего лишь наемный работник?

Маккоун побагровел.

— Мне будет приятно самолично покончить с тобой. Всадить разрывную пулю тебе в голову, чтобы она разлетелась, как тыква. Они наполнены газом. И взрываются внутри. С другой стороны, выстрел в живот…

— Ты доигрался! — заорал Ричардс. — Вырываю кольцо!

Маккоун заверещал. Отступил на два шага, шмякнулся задом о подлокотник кресла 95 по другую сторону прохода, потерял равновесие, перелетел через подлокотник, руки прикрыли голову, ноги повисли в воздухе.

Руки так и застыли, с растопыренными пальцами, словно окаменевшие птицы. Из-под них виднелась меловая посмертная маска, на которую кто-то в шутку нацепил очки.

Ричардс расхохотался. Поначалу сам не узнал своего смеха. Как давно он смеялся по-настоящему, от души? Вроде бы никогда. Он же не жил — изо всех сил, каждую минуту боролся за выживание. И вот теперь расквитался за все.

Мерзавец.

Голос подвел Маккоуна. Шевелились только губы. Лицо у него перекосилось, стало похожим на морду затертого до дыр старого плюшевого медвежонка.

Ричардс смеялся. Одну руку не вынимал из кармана, второй держался за подлокотник и смеялся, смеялся, смеялся.

Когда голос Холлоуэя сообщил Ричардсу, что самолет пересекает границы Канады и штата Вермонт (Ричардсу не оставалось ничего другого, как довериться ему: сам он видел в иллюминатор лишь темноту да редкие световые пятна), он осторожно поставил на раскладной столик чашку кофе и спросил:

— Вы не могли бы снабдить меня картой Северной Америки, капитан Холлоуэй?

— Географической или политической? — встрял новый голос, как предположил Ричардс, штурмана. Теперь предстояло выставить напоказ свою дурь, признавшись, что он не знал, какая ему требовалась карта.

— Обе, — коротко ответил Ричардс.

— Вы собираетесь прислать за ней женщину?

— Как тебя звать, приятель?

Пауза. Штурман внезапно понял, что его выделили среди других.

— Донахью.

— У тебя есть ноги, Донахью. Почему бы тебе не использовать их по назначению и не принести карты самому?

Донахью принес карты. Длинные, зачесанные назад по последней моде волосы падали на плечи. Обтягивающие брюки подчеркивали внушительные размеры детородного органа. Карты аккуратно закатали в пластик.

— Я не хотел вас обидеть, — выдавил он из себя. Ричардс подумал, что такие типы ему знакомы. Молодые обеспеченные люди частенько проводили большую часть свободного времени в притонах больших городов, появляясь там целыми компаниями, иногда на своих двоих, чаще на мотоциклах. Они терпеть не могли гомиков. Гомиков, естественно, надо уничтожать. Освободите наши сортиры для демократии. Они редко совались за пределы увеселительных кварталов в кромешную темноту гетто. А если совались, из них вышибали все дерьмо.

Донахью переминался под тяжелым взглядом Ричардса.

— Что-нибудь еще?

— Избивал гомиков, приятель?

— Что?

— Не важно. Возвращайся на свое место. Помогай вести самолет.

Донахью тут же ретировался.

Ричардс быстро сообразил, что карта с названиями городов и нумерацией шоссе — политическая. Ведя палец на запад, от Дерри до канадско-вермонтской границы, он приблизительно определил их местоположение.

— Капитан Холлоуэй?

— Да?

— Поворачивайте налево.

— Простите? — В голосе слышалось неподдельное изумление.

— Я хотел сказать — на юг. Поворачивайте на юг. И помните…

— Я помню, — ответил Холлоуэй. — Не волнуйтесь.

Самолет накренился. Маккоун сидел в кресле, в которое завалился, не спуская с Ричардса голодных, злобных глаз.

Ричардс начал клевать носом, и это его не на шутку перепугало. Мерное гудение двигателей укачивало, усыпляло. Маккоун видел, что происходит с Ричардсом, и весь подобрался, как кот перед прыжком. Не укрылась сонливость Ричардса и от Амелии. Она сидела на первом от камбуза ряду, наблюдая за обоими.

Ричардс выпил еще две чашки кофе. Сонливость не проходила. Ему все с большим трудом удавалось соотносить надписи на карте с бесстрастными репликами Холлоуэя, докладывающего, какой город они оставили за крылом.

В конце концов он врезал кулаком по боку, задетому пулей. Пронзившая тело дрожь разогнала сон, как ведро холодной воды, выплеснутое на голову. С губ едва не сорвался крик. Свежая кровь пропитала рубашку, запачкала руку.

Амелия застонала.

— Через шесть минут пролетим Олбани, — сообщил Холлоуэй. — Если посмотрите в иллюминатор, город останется по левому борту.

«Расслабься, — приказал себе Ричардс. — Расслабься. Просто расслабься».