Виктор Пелевин - t

Среди надписей выделялся рисунок, отмеченный печатью запредельного метафизического вызова — повешенный за хвост кот, растопыривший лапы, с тщательно прорисованной шестёркой тильдообразных усов вокруг разинутой в неслышном мяве пасти: возможно, здесь готовился к смерти кто-то из посвящённых, и терзался последним земным сомнением (рядом с котом была надпись: «Бог — пожиратель людей. Евангелие от Филиппа»).

«Не помогла твоя молитва, Фёдор Кузьмич», — подумал Т. и прошептал последние слова распятого Бога, всплывшие отчего-то в памяти:

— Или, или, лама савахвани…

И вдруг тихий насмешливый голос совсем рядом ответил:

— А в толпе рядили — вот, ламу зовёт…

Т. вздрогнул и поднял глаза.

На лавке у стола сидел безголовый человек.

Он был одет в лёгкий летний сюртук, из-под которого выбивался небрежно завязанный галстук. Срез шеи не был виден — его закрывал высокий крахмальный воротничок с загнутыми углами. А говорила лежащая на столе голова с копной всклокоченных волос и длинными усами.

Т. первым делом подумал, что отрубленная голова не может говорить, поскольку отделена от органа, посылающего воздух к голосовым связкам.

Голова, однако, подмигнула и продолжила:

— Не принимайте эту мазню на стенах слишком близко к сердцу, граф.

Глаза головы весело блестели, а голос звучал умиротворяюще, и Т. решил, что всё это какой-то фокус. В подтверждение его догадки безголовый человек взял голову со стола, приставил её к плечам, чуть покрутил, как бы приспосабливая к месту, и она соединилась с телом.

Только тогда Т. узнал Соловьёва — тот выглядел так же, как на своих последних изображениях.

Соловьёв кивнул на стену и сказал:

— Я почему так говорю — надписи не настоящие. Это администрация упражняется.

— Откуда вы знаете? — спросил Т.

— Рассказал знакомый жандарм. Да и сами подумайте, ну кто из смертников будет тратить последние минуты на то, чтобы готовить чернила из сажи с кровью, а потом лезть по лавке аж на потолок?

Тело Соловьёва выглядело вполне достоверно, но, тем не менее, было явно иной природы, чем остальные предметы в камере. Казалось, что на самом деле оно находится в каком-то другом пространстве и освещено невидимым источником света, а в тёмную и узкую камеру его образ проецирует таинственная система скрытых зеркал.

— Вы даже представить не можете, — сказал Т., — как я рад нашей встрече. Я столько времени пытался вас найти… Но я вижу, с вами случилось несчастье?

— В некотором роде, — ответил Соловьёв с улыбкой. — Мне отрубили голову.

— Какой ужас…

— Бросьте, граф. Начиная с определённой ступени в нашем внутреннем развитии, такие вещи перестают играть роль.

— Кто это сделал? — спросил Т.

— Ариэль. Ну, конечно, не сам — как-то обставил через своих фантомов. Но мы ведь понимаем, как в этом мире обстоят дела…

Т. от напряжения приподнялся с места.

— Вы знаете Арэиля?

— О да.

— Скажите, то, что он говорит о природе и цели нашего существования — правда?

— Частично. Но крупицы правды в его словах рассыпаны среди целых гор лжи. И потом, истина всегда зависит от смотрящего. Для кого-то Ариэль действительно Бог. Ну а для меня это скорее нечистый дух.

— Он настоящий демиург?

— Это вопрос интерпретации, — ответил Соловьёв. — С моей точки зрения, нет. Он, скорее, нечто вроде надсмотрщика над гребцами на галере. Раб обстоятельств, поставленный над другими рабами обстоятельств в качестве дополнительного порабощающего фактора…

— Он вас тоже недолюбливает, — сказал Т.

— Ничего удивительного. Не сомневаюсь также, что вы слышали обо мне много дурного в свете.

— Да, было, — согласился Т. — Как я понял, вас считают чем-то вроде городского сумасшедшего. Долго говорить про вас избегают. Смысл сводится к тому, что в молодости вы многое обещали в художественном плане, но, по мнению литературных менял, не вернули процента с выделенных под вас надежд. Кроме того, упоминали о государственной измене и аресте…

Соловьёв печально улыбнулся и развёл руками.

— Зато ваши ученики, — продолжал Т., — я имею в виду соловьевское общество, рассказывают про вас такие удивительные вещи, что впору спутать вас с Аполлонием Тианским или кем-нибудь ещё из древних чудотворцев.

На этот раз Соловьёв улыбнулся чуть смущённо.

— Одни полагают меня опасным безумцем, — сказал он, — другие, наоборот, видят во мне то, чем не решились стать сами. Второе, конечно, лестно — но так же незаслуженно, как и первое. А что вам говорил про меня Ариэль?

— Что-то невнятное, — ответил Т. — Сквозь зубы.

— Вы ведь знаете, что я тоже был частью этой истории?

— Да, Ариэль упоминал. Что-то про католическую сутану и два хлебных ножа.

— Стыдно вспомнить, — вздохнул Соловьёв, — сколько я загубил безответных усачей из ведомства Кнопфа. Но потом возникли трудности.

— Какие? — спросил Т.

— Дело в том, что я раскусил Ариэля. Понял одну вещь, которая разрушила весь его замысел.

— Что же именно вы поняли?

Соловьёв прищурился и смерил Т. долгим взглядом, как бы колеблясь, отвечать на этот вопрос или нет. И, видимо, решил ответить.

— Скажите, граф, не приходило ли вам в голову, что вы с самого начала были созданы не для торжественной и высокой роли, смутно упомянутой Ариэлем, а именно для той самой, какую играете? Я имею в виду, с первой минуты?

Т. нахмурился.

— А хоть и так, какая разница? Ведь происходящее от этого не изменится…

— Изменится, и ещё как, — сказал Соловьёв. — Дело в том, что в этом случае вы оказываетесь героем совсем другой истории, чем привыкли думать.

Т. вдруг ощутил странный холодок под ложечкой.

— То есть?

— Вы верите, что это история графа Т., пробирающегося к неизвестной цели, которая меняется в зависимости от пожеланий заказчика. Историю придумывает некий Ариэль Эдмундович Брахман и подчинённая ему бригада авторов. И этот Ариэль Эдмундович от нечего делать вступает иногда с графом Т. в каббалистическое общение, остающееся как бы за границами романа про графа Т. Верно?

— Верно, — сказал Т. — Так и есть.

— Почему вы в это верите?

— Потому что такая версия реальности была многократно подтверждена на практике.

— Но все практические подтверждения этой реальности были частью той самой реальности, которую они подтверждали. Не так ли? Тут бы умному человеку и заподозрить неладное. Вы ведь, слава Богу, не какой-нибудь физик-экспериментатор.

— А как обстоят дела на самом деле?

— Вы действительно герой романа. Но роман не только про вас. Это роман про Ариэля Эдмундовича Брахмана и его подручных, командующих големом по имени «граф Т.», которого они мягко, но настойчиво уводят от поиска вечной истины к высасыванию душ в консольном шутере, мотивируя это требованиями кризиса и рынка. Романом является описание этого процесса во всей полноте.