Ким Робинсон - Черный воздух. Лучшие рассказы [сборник litres]

Но люди – не животные. Он побросал оставшиеся вещи в коробки, вынес их к входной двери и поставил там.

Она вернулась в три. Он услышал, как она пнула ящик ногой и что-то сдавленно воскликнула.

Он распахнул дверь и вышел к ней.

– Это что такое? – Она была изумлена от такой неожиданности и теперь начинала сердиться. Она – и сердиться! Его это привело в еще бо́льшую ярость.

– Сама знаешь, что.

– Что?

– Ты и Марк.

Она пристально посмотрела на него.

– Так ты заметил, – проговорила она наконец. – Спустя год после того, как это началось. И это твоя первая реакция. – Она указала на коробки.

Он ударил ее по лицу.

В следующее мгновение он наклонился к ней и помог ей сесть.

– Господи, Селена, прости, прости, я не хотел! – Он хотел только дать ей пощечину за ее пренебрежение, которое он не смог заметить раньше. – Не могу поверить, что я…

– Убирайся!.. – кричала она, плача и отмахиваясь от него кулаками. – Убирайся, убирайся… Ты ублюдок, жалкий ублюдок, да как ты посмел меня ударить! – Она чуть ли не вопила во все горло, но старалась не слишком повышать голос, помня, что ее мог слышать весь комплекс. Она поднесла к лицу ладони.

– Прости, Селена. Прости меня, я очень разозлился, когда ты сказала, но я знаю, это не так, что не… прости.

Теперь он злился уже на себя не меньше, чем на нее. О чем он себе думал, почему вот так отдал ей моральный перевес, ведь это она нарушила их узы, это она должна чувствовать себя виноватой! Она – которая теперь всхлипывала, отвернувшись, а потом резко встала и ушла в ночь. В паре окон загорелся свет. Смит остался стоять у коробок с ее милыми вещами, чувствуя, как пульсируют костяшки пальцев на правой руке.

С этой жизнью было покончено. Он жил один в квартире у пляжа и продолжал ходить на работу, но остальные, зная, что случилось той ночью, теперь его сторонились. Селена не выходила на работу, пока не сошел синяк, а после не стала ни подавать в суд, ни говорить о случившемся, а просто переехала к Марку и, насколько могла, избегала Смита на работе. А кто бы не избегал? Изредка она заглядывала в его угол и беспристрастным голосом решала некоторые логистические вопросы их разрыва. Он не мог смотреть ей в глаза. Как и всем остальным, с кем работал. Даже странно, как можно было общаться с людьми и будто встречаться с ними взглядом, тогда как на самом деле не они не смотрели на него, а он не смотрел на них. Это была хитрость приматов, отточенная за миллионы лет жизни в саваннах.

Он потерял аппетит, лишился былых сил. По утрам он просыпался с вопросом, ради чего ему вставать с кровати. Потом смотрел на голые стены спальни, где когда-то висели распечатки Селены. Иногда он начинал сердиться, и доходило до того, что на шее и во лбу неприятно пульсировала кровь. Это заставляло подняться с постели, но идти ему было некуда, кроме как на работу. А там все знали, что он бил жену, что он домашний тиран, что он мерзавец. Марсианское общество не выносило таких людей.

Стыд или гнев, гнев или стыд. Грусть или унижение. Обида или сожаление. Потерянная любовь. Обращенная ко всему ярость.

Теперь он почти не плавал. Смотреть на пловчих теперь было ему слишком больно, хотя они и вели себя с ним, как всегда, дружелюбно – они не знали из лаборатории никого, кроме него и Фрэнка, а Фрэнк ничего не рассказывал о случившемся. Но все равно – он отрезал себя от них. Он знал, что должен плавать больше, но сам плавал все меньше. А когда решал наконец взяться за дело, то мог позаниматься два-три дня подряд, а потом снова бросал.

Однажды, в конце вечерней тренировки, на которую он заставил себя прийти, он, как и всегда, чувствовал себя гораздо лучше. Стоя у дорожек, три его самые постоянные напарницы на ходу решили после душа пойти в соседнюю тратторию. Одна посмотрела на него.

– Пицца в «Рикос»?

Он покачал головой.

– Гамбургеры дома, – печально ответил он.

Они рассмеялись.

– Да ладно, брось. Они у тебя до завтра не испортятся.

– Давай, Энди, – поддержал Фрэнк с соседней дорожки. – Я тоже пойду, если вы не против.

– Конечно, – одобрили женщины. Фрэнк тоже часто плавал в их компании.

– Ну… – протянул Смит. – Хорошо.

Он сидел с ними за столиком и слушал их болтовню. Они все еще были немного разгорячены, с влажными волосами, липнущими ко лбу. Все три женщины были молоды. Даже интересно: вне бассейна они выглядели обычными и непримечательными – худыми, пухлыми, нескладными, серыми мышками… Какими угодно. Когда они сидели в одежде, ничто даже не указывало на их фантастически мощные плечи и спину, на их твердые гладкие мышцы. Они напоминали тюленей в клоунских костюмах, неуклюже передвигающихся по сцене.

– С тобой все хорошо? – спросила одна, заметив, что он долго молчит.

– А, да, да. – Замявшись, он взглянул на Фрэнка. – Просто расстался с подругой.

– Ага! Я знала – что-то случилось! – Она коснулась его предплечья (в бассейне они то и дело врезались друг в друга). – В последнее время ты сам не свой.

– Да, – горестно улыбнулся он. – Было тяжело.

Он никогда бы не смог рассказать им о содеянном. Не стал бы этого делать и Фрэнк. Но без этого вся остальная история не имела бы смысла. Поэтому он не стал ничего говорить.

Они это почувствовали и заерзали на стульях, думая, как бы сменить тему.

– Ну и ладно, – помог им Фрэнк. – Рыбы в море хватает.

– И в бассейне, – пошутила одна из девушек, ткнув его локтем.

Он кивнул и выдавил улыбку.

Они переглянулись. Одна попросила у официанта чек, а другая обратилась к Смиту и Фрэнку:

– Идемте с нами ко мне, посидим в горячей ванне, расслабимся.

Она снимала комнату в небольшом домике с закрытым внутренним двориком, и других жильцов в тот вечер не было. Через темный дом они прошли во дворик, сняли одежду и забрались в горячую воду. Смит смущенно присоединился к остальным. На марсианских пляжах все постоянно загорали без одежды, и ничего особенного в этом не было. Фрэнк будто бы не обращал внимания и казался совершенно расслабленным. Но в бассейне они никогда не плавали голыми.

Почувствовав, какой горячей была вода, все ахнули. Хозяйка дома ненадолго отошла, а потом вернулась с пивом и бокалами. Когда она ставила на пол пиво и раздавала бокалы, на нее упал свет из кухни. Смит, проведя с ней много часов на тренировках в бассейне, и так знал, что у нее идеальное тело, но когда увидел его целиком, был поражен. Фрэнк же, не подав виду, принялся наполнять бокалы.

Они пили пиво и болтали ни о чем. Две девушки работали ветеринарами, а главная пловчиха – та, что недавно родила, – была старше их и оказалась фармацевтом в лаборатории недалеко от бассейна. За ее ребенком тем вечером присматривали в кооперативе. Остальные относились к ней с заметным почтением – Смит видел это, даже плавая в бассейне. В последнее время она приходила на тренировки с ребенком, оставляла свою сумку-кенгуру у самого края бассейна и плавала, как всегда, быстро. Смит чувствовал, как его мышцы таяли в горячей воде, и, слушая женский разговор, потягивал пиво.