Ким Робинсон - Черный воздух. Лучшие рассказы [сборник litres]

Вернувшись в Катманду, мы встретились с Фредсом за шницелем по-пражски и яблочным штруделем в «Старом Венском Дворе», где и узнали о его приключениях.

– К полудню я решил, что вы уже в безопасности, и, когда автобус сделал остановку в Ламосангу, я вышел и направился прямо к такси, в котором за мной ехали эти парни. Разыграл из себя настоящего Будду. Они просто обалдели, когда увидели, что я приближаюсь. В такси сидел Адракян и еще двое из секретной службы, что следили за нами от самого «Шератона». Я снял кепку, темные очки, и с ними чуть плохо не стало, ей-богу. А я говорю: «Черт побери, перепутал рейс! Мне нужно было в Покхару, а это вовсе не Покхара». Они просто взбесились и принялись орать друг на друга. Я, конечно, спросил: «Что такое? Вы тоже что-то перепутали? Какая жалость!» Они давай орать друг на друга пуще прежнего, а я тем временем договорился с водителем такси, что он отвезет в Катманду и меня. Им это, разумеется, не понравилось, они даже не хотели пускать меня в машину, но водитель и без того был зол на них из-за того, что пришлось гнать по такой паршивой дороге; даже деньги, которые ему пообещали, его уже не радовали. Так что, когда я предложил ему много-много рупий, он с радостью ухватился за возможность насолить этой компании, посадил меня рядом с собой на переднее сиденье, развернулся и двинулся в Катманду.

– Ты ехал в Катманду вместе с парнями из секретной службы? – удивленно переспросил я. – А как ты им объяснил про мех, приклеенный к бейсбольной кепке?

– А никак!.. По дороге назад на заднем сиденье стояла гробовая тишина. Мне это вскоре надоело, и я спросил, видели ли они последний индийский мюзикл-катастрофу.

– Что? – спросил Натан. – Это еще что такое?

– А ты что, никогда их не видел? Эти фильмы показывают по всему городу. Я такой фокус не один раз проделывал: нужно выкурить несколько трубок гашиша и взять билет на индийский фильм. Они обычно идут часа по три, без субтитров, без ничего, но получается полный блеск! Впечатление бесподобное! Я им объяснил, как нужно…

– Ты сказал этим парням из секретной службы, что они должны накуриться гашиша?

– А что? Они же американцы в конце концов! Впрочем, они мне, кажется, не поверили. Однако времени до Катманду оставалось еще до черта, и я рассказал им последний фильм из тех, что видел. Он еще не сошел с экрана, так что, если хотите, можете сходить. Я тогда не стану рассказывать, чтобы не испортить вам впечатление.

Когда мы наконец убедили Фредса, что не хотим, он продолжил:

– Там про одного парня, который влюбляется в девицу – они вместе работают. Но она уже помолвлена с их боссом – настоящее жулье, и у него контракт на строительство городской дамбы, которую он строит, похоже, не из цемента, а из какого-то дерьма. Но потом он падает в бетономешалку и тоже становится частью дамбы. Тем временем этот парень и девица устраивают новую помолвку, но тут у нее взрывается газовая плита, и она обжигает лицо. Ожоги заживают, и почти ничего не остается, но этот парень уже не может с собой справиться: каждый раз, когда он на нее смотрит, ему мерещится обожженный череп. Он отказывается на ней жениться, и она долго поет, а потом меняет прическу, закрывая обожженную сторону лица, и прикидывается, что это не она. Он ее встречает, не узнает и влюбляется по новой, а она ему открывается и поет, чтобы он отваливал к чертовой матери. Тут все вокруг поют, он ее пытается уговорить, а она ни в какую, и все это время дождь льет как из ведра. Потом девица его прощает, они снова счастливы, но тут прорывает дамбу как раз в том месте, где замуровали этого жулика. Весь город смывает к черту, и все снова поют как сумасшедшие. Но этим двоим удается зацепиться за торчащую из воды храмовую скульптуру, а потом вода сходит, и они остаются висеть там вместе, после чего живут долго и счастливо. Полный блеск! Классика!

– А как восприняли это агенты из секретной службы? – спросил я.

– Не знаю, они не сказали. Но, наверное, финал им не понравился.

Натан с Сарой сидели напротив нас, держась за руки и улыбаясь друг другу, и я решил, что им-то такой финал как раз очень нравится.

Я забыл предупредить: ни в коем случае НИКОМУ об этом не рассказывайте!!! Договорились?

Перевод Д. Старкова

– Суть вовсе не в сооружении точной копии американского посольства в Тегеране! – Раздосадованный, Иван Венущенко ухватил себя за волосы и собрал их в торчащий кверху пучок, что придало ему слегка азиатский вид. – Мы здесь дух, дух места воссоздаем, понимаешь?

– Как по мне, дух здесь обыкновенный. Складского ангара нашего дух.

– Это и есть наш складской ангар, Джон. Мы здесь все фильмы снимаем.

– Но ты вроде бы говорил, будто мы собираемся исправить все, что было наврано в том, первом фильме, – напомнил Джон Рэнд режиссеру. – Помнится, ты назвал «Из тегеранского плена» дурацкой псевдодокументальной поделкой, и если бы, дескать, не Де Ниро в роли полковника Джексона, о ней даже вспоминать бы не стоило. «Наконец-то, – сказал, – снимем на пленку, как оно все было на самом деле».

– Верно, Джон, – вздохнув, согласился Иван. – Твоей памятью остается только восхищаться. Но вот что ты должен понять: когда делаешь фильм, истина вовсе не означает абсолютного совпадения с реальностью.

– Спорим, постановщик той «псевдодокументальной поделки» говорил в точности то же самое?

Иван зашипел (такое он нередко проделывал во время работы над фильмами, изображая, будто выпускает скопившийся пар во избежание взрыва).

– Так, Джон, отставить этот обструкционизм! Наш фильм ничего общего с этой халтурой иметь не будет, сам понимаешь. Одна только лунная гравитация снять абсолютно реалистическое кино уже не позволит. Мы работаем в царстве грез, сюрреалистической интенсификации произошедшего на самом деле. Кроме этого, снимаем мы все это исключительно ради собственного развлечения! Римейки скверных исторических фильмов! Это ж какой для веселья простор!

– Конечно, Иван. Конечно. Вот только те, что сняты тобой , получили немало великолепных отзывов оттуда, снизу. Говорят, ты у нас – новый Эйзенштейн, а ничего лучше этих смеху ради снятых римейков на мировом экране не появлялось аж со времен «Кейна»… Выходит, теперь дело пошло всерьез, все это уже не игрушки, верно я говорю?

– Неверно! – отрезал Иван, по-каратистски рубанув воздух ребром ладони. – Я в это верить отказываюсь! Когда съемки перестанут нас забавлять, я… я… я лично с киноискусством завязываю! – закончил он, едва не сорвавшись на крик.

– Как скажете, Сергей Михайлович.

– Не называй меня так!

– О'кей, Орсон, о'кей.