Ким Робинсон - Черный воздух. Лучшие рассказы [сборник litres]

Но Иван лишь покачал головой. Лицо его озарилось широкой улыбкой.

– Отчего ты упрямишься, Джон? Что плохого в моей правоте? Подумай: если я прав, все мы не просто сидим сложа руки да ждем, пока лидеры путь не укажут. Выходит, мы сами хозяева своей судьбе, сами принимаем решения и сами воплощаем их в жизнь, сами выбираем для себя лидеров, сообща, коллегиально даем им указания, и, таким образом, можем направить историю, куда пожелаем! Совсем как ты там, на складе.

Джон опустил голову на подушку и умолк. Друзья вокруг улыбались, один из них шагнул к кровати, держа в обеих руках огромную медаль из папье-маше, отдаленно напоминавшую ту, что Волшебник из страны Оз пришпиливал к шкуре Трусливого Льва в известной экранизации 1939 года.

– Ах, чтоб вас, – проворчал Джон.

– Когда наша экспедиция доберется до Марса, придется им назвать что-нибудь твоим именем, – сказала Мелина.

Джон, призадумавшись, принял огромную медаль, вяло повертел ее перед глазами. Друзья, не сводя с него глаз, ждали его ответа.

– Нет, я остаюсь при своем: чушь это все, – сказал он Ивану. – Но если в твоих словах и есть доля правды, то говоришь ты всего-навсего о старом добром духе Аламо. У нас, в Техасе, с давних лет так заведено.

Собравшиеся расхохотались.

Снова поднявшись, Джон яростно замахнулся на них медалью.

– Чем угодно клянусь, так и есть! Вдобавок без Роберта Де Ниро дело, как ни крутите, тоже не обошлось! Я подражал настоящим героям, разве не видите? Тыкался туда-сюда, ничего не соображая, пока не вспомнил лицо Де Ниро, игравшего полковника Джексона в тегеранском посольстве, и не сказал себе: «Черт побери, а что сделал бы он в моем нынешнем положении?» И сделал в точности то же самое.

Перевод Д. Старкова

Позавтракал Оуэн Рамфорд клеем с почтовых марок и минералкой. Причина тому состояла в довольно строгой диете, а также в том, что жителям Станции Раннох снова настала пора разослать счета. Отпечатавший марки сам, Рамфорд скрупулезно отсчитывал их стоимость и перекладывал нужные суммы из кассы таверны в почтмейстерский сейф, который держал под барной стойкой. Вся эта возня с марками выглядела чуть глуповато, так как Рамфорд был и почтмейстером, и почтальоном, а также главой городского банка, содержателем таверны, хозяином отеля, судьей и мэром в одном лице. Следовательно, доставлять счета предстояло ему самому, однако марки Рамфорду нравились. На этих было увековечено превосходное изображение Ранноха, каким он виден из космоса, глыбы оникса посреди бескрайнего серого океана. Кроме того, в таком маленьком, уединенном городке, как Станция Раннох, формальности приобретают особую важность. Весьма способствуют поддержанию морального духа на должном уровне… вот только над улучшением качества клея для марок необходимо еще поработать.

Тихое утро в пустой таверне. Отель наверху тоже пуст: за последние несколько дней в космопорт не заглядывало ни единого судна. Необычно.

Решив воспользоваться одним из нечасто выпадающих на его долю затиший, Рамфорд отправился погулять. Облачившись в плотный оранжевый плащ. Вроде палатки. Человеком он был крупным, рослым и крепким; солидные щеки, ежик темных волос, пышные, вислые «моржовьи» усы, которые он то и дело покручивал – как и сейчас, прощаясь с дочурками. Что ж, в путь, навстречу холодному, крепкому ветру с моря… эх, благодать!

Сначала – вдоль вымощенной черным булыжником главной улицы Станции Раннох, круто идущей вниз. Обмен любезностями с Саймоном, мясником, разрубающим бараний бок, а после – с Макэвоями, помогающими управлять рудниками. Ласкающий уши шум стройки за универсальным магазином: здесь каменщики и оловянных дел мастера стучат, грохочут вовсю. Далее, в конце улицы, у мостика через ручей, налево – налево и вверх по тропке, по твердому черному илу, и вот Рамфорд за городом, среди невысоких холмов, открывающих вид на море.

Все пейзажи планеты Раннох чуточку мрачноваты. Свет ее солнца, G104938, окрещенного местными Свечкой, бледен и водянист. Холмы острова Раннох, единственного континента планеты, расположенного в субарктических широтах, сложены, в основном, из черного камня, поросшего черным лишайником и самую малость черным папоротником-орляком, возвышаются над темными водами океана. Почва между камнями изрядно насыщена угольным шлаком, и папоротник даже в постоянной изморози обрастает серыми водорослями. Короче говоря, общую мрачность пейзажа разбавляет лишь белизна водорослей, выброшенных черными волнами на черный прибрежный песок. С этим пейзажем необходимо свыкнуться, проникнуться к нему искренней, неподдельной любовью.

Рамфорд проникся ею давным-давно. Шмыгая носом на студеном ветру, он любовался волнами, одна за другой наползавшими на берег у подножия холмов. Все плоскодонки отправились в море, на рыбный промысел, кроме совсем обветшавших, вытащенных на сушу выше отметки уровня полной воды. Милый, уютный городок угнездился над берегом, в складке, прорезанной бегущим к морю ручьем, прячась от постоянного ветра. Дома горожан и административные здания были сложены из округлых черных камней. В трещинах на боках валунов поблескивали прожилки белого кварца. Подручный материал… а кровля – из олова, великолепно сверкающего в неярких лучах утренней зари. Олово добывали не на экспорт, для собственных нужд. Залежи оловянной руды обнаружились совсем рядом с крупными марганцевыми рудниками; и добывать, и обрабатывать проще простого. Груды шлака за городом, несколько дальше от берега, почти ничем не отличаясь от природных холмов, вписывались в пейзаж превосходно и тоже служили хорошей защитой от ветра. Некоторые уже поросли папоротником.

В общем, вполне удовлетворительно. «Место дикое, неземное», как в той песне поется. Вот только деревья… Деревья из детства на далекой планете с давно позабытым названием Рамфорд вспоминал до сих пор. Только их ему здесь и не хватало. Деревья… чудесная штука! Девочкам наверняка бы понравились. Он им столько рассказывал всякого, что дочери начали бредить деревьями и пикниками в рощах, хотя ни малейшего представления обо всем этом не имели. Деревья. Возможно, цветущие. Растущие в прорезанных ручьями ущельях. Где ветра нет. А что, подумать стоит. Вот только чертовски трудно достать: в этом звездном скоплении нет ни единой породы, а торговцы извне обычно подобным не занимаются. Жаль, жаль.

Пока Рамфорд размышлял о деревьях, крутые черные волны, набегавшие на берег, раздались в стороны под натиском подводного судна, явно предназначенного для езды по морскому дну. Тускло-зеленый металл массивного корпуса, уйма колес, несколько крохотных иллюминаторов… очевидно, опять кто-то из баарни, с визитом. Рамфорд нахмурился. Странные создания эти баарни. Непостижимые. Лично ему, Рамфорду, было вполне очевидно, что здесь, на Раннохе, они такие же гости, как люди, хотя признания в том ему ни от одного баара добиться не удалось. Но торговать с ними – одно удовольствие. Право на рыбную ловлю в обмен на пластмассы, металлические конкреции с океанского дна в обмен на продукты их переработки, глубоководные диковины в обмен на запчасти для машин и разнообразные инструменты… однако получаемого ими от Станции Раннох для поддержания жизнедеятельности подводного поселения наверняка недостаточно. Как же им без всего этого колонию удалось основать?