Ким Робинсон - Черный воздух. Лучшие рассказы [сборник litres]

Одним словом, загадочного в пришельцах было – хоть отбавляй.

Подводный танк выкатился за отметку уровня полной воды и остановился. Боковая дверь с лязгом откинулась книзу, превратившись в трап, и наружу рысцой выбежали трое баарни. Едва один из гостей заметил Рамфорда, вся троица, резко свернув, затопотала к нему, а Рамфорд двинулся вниз, навстречу.

Странно, конечно, они выглядят со стороны. Рыбаки прозвали баарни морскими бегемотами и относились к ним соответственно, будто к разумным гиппопотамам, обитающим в море, не более. Абсурд! Расхожее заблуждение в общении с инопланетянами – относиться к ним, будто к земным существам, на которых они больше всего похожи, дабы лишними мыслями голову не забивать… Рамфорд презрительно хмыкнул. На самом деле от бегемотов тут только головы. Тела, разумеется, тоже, до определенных пределов: массивные, четвероногие, округлые и так далее. Однако вся аналогия рассыпается в прах, стоит только внимательнее приглядеться к тонкому синеватому меху, толстым, но ловким пальцам на всех четырех ступнях, и, конечно же, к ряду наростов величиной с грецкий орех вдоль хребта. Для чего они? Неизвестно. Будто грибами спина поросла. Зрелище, надо заметить, не самое аппетитное.

Земные бегемоты, которых Рамфорд видел на фотографиях, тоже не отличались особой красотой. Однако во взглядах их, даже на фото, чувствовалось нечто доступное пониманию. Возможно, недоброе, но вполне постижимое. А во взгляде любого баара… Да, лица на морду бегемота похожи здорово. Огромные, «рожа – что задница», как рыбаки выражаются, но главное дело – глаза, круглые, большие, будто тарелки, и почти настолько же плоские, а выражения их в жизни не разберешь. Любопытно все это. Рыбаки утверждали, будто видели баарни вольно плавающими на глубине, среди подводных дворцов громадной величины. После того, как пропустят пару-другую, но все-таки. И на Раннохе баарни, определенно, чужие: Раннох ничего живого сложнее папоротника пока что не породил. По крайней мере на суше. Возможно, в глубине океана, охватывающего всю планету, дела обстоят иначе: ведь эволюционное развитие всегда начинается под водой, так что, может быть, где-нибудь ближе к тропикам?.. Словом, наверняка не скажешь. Но, вероятнее всего, баарни, как и люди, здесь все-таки гости. Тяга к странствиям распространена среди разумных видов весьма и весьма широко. Космические корабли вроде аквариумов, наполненные морской водой… Забавно.

Троица баарни остановилась напротив Рамфорда. Тот, что слева, разинул широченную пасть и произнес короткую фразу сплошь из свистящих да щелкающих. По прошлому опыту Рамфорд знал: это обычное приветствие в его адрес, нечто вроде «Хелло, торговый посредник». К несчастью, произношение ответов он обычно доверял электронному переводчику (в обиходе – попросту «ящику») и, хотя помнил, как ответ должен звучать, самостоятельно произнести его затруднялся, а на сей раз «ящик» остался дома, в таверне.

Решив попытать счастья, Рамфорд старательно воспроизвел голосом первую пару щелчков, испускаемых ящиком, когда печатаешь на клавиатуре обычное приветствие, а после дополнил его еще одним сочетанием щелкающих, вроде бы означавшим: «Торговля (вопрос)».

Баар слева откликнулся без промедления. Похоже, ответ был: «Торговля (отрицание)». Что же до остального… да, слишком уж часто Рамфорд полагался на ящик вместо того, чтобы вслушиваться в чужую речь самому, но, кажется, разговор как раз о ящике и зашел.

Ну что ж, другого выхода нет. Пожав плечами, Рамфорд кое-как издал свист, означающий «перевод», и указал в сторону городка.

– Станция Раннох, – добавил он по-английски.

Баар слева защелкал, выражая согласие, и…

Холмы накрыло грохотом звуковых ударов. Все четверо подняли взгляды кверху. Серое небо Ранноха рассек надвое белый шлейф инверсионного следа. Судно, идущее на посадку, круто спускалось, неслось с околопланетной орбиты к городскому космопорту, находившемуся парой миль дальше, в глубине острова. По этой-то экстремально крутой траектории Рамфорд его принадлежность и опознал. Игггла пожаловали.

И тут произошло небывалое: все трое баарни, встав на дыбы, заревели так яростно, что едва не заглушили звуковые удары.

Скверный знак. Как-то раз, чтоб отогнать стаю игггла от одинокого баара у входа в таверну, потребовалось выпалить из дробовика. Причин ссоры Рамфорд так и не понял: встреч меж представителями этих двух видов он никогда больше не видал. Одно было ясно: ничего хорошего ждать не приходится. Тем более, если баарни требуется переводчик…

Трое гостей грузно, звучно опустились на четвереньки и едва ли не погнали Рамфорда к городку. Воспротивиться им было бы нелегко: бегали они на удивление быстро, а весили не меньше пары тонн каждый – куда же тут денешься?

Войдя в таверну, Рамфорд снял ящик с полки за баром. Порядком устаревший, громоздкий, его аппарат во многом уступал новым моделям: половину нужного приходилось печатать на клавиатуре по-английски, а переводить программа позволяла только с английского на инопланетные языки и обратно – то есть прямого общения инопланетянина с инопланетянином не предусматривала, однако… На случай каких-либо недоразумений в таверне сойдет – и ладно.

Ни слова не сказав дочерям, Рамфорд вышел за дверь, и баарни снова погнали его вдоль улицы. Вскоре они оказались за городом с другой стороны, на продуваемой всеми ветрами каменистой дороге, ведущей к космопорту и далее, к рудникам.

На этом спешка не кончилась. Баарни проворно рысили следом за Рамфордом, Рамфорд размашистым шагом шел впереди, и, наконец, обогнув холм, они нос к носу столкнулись с отрядом игггла, числом около дюжины. Хлопая крыльями, игггла засуетились среди дороги, громко, пронзительно заклекотали. Баарни за спиной Рамфорда застыли как вкопанные, а Рамфорд, едва не споткнувшись, остановился перед игггла.

При виде игггла его, как всегда, пробрала дрожь. Эти были не просто безобразны до омерзения… подобного безобразия никакими словами не передать. Языки – по крайней мере языки человеческие – во многом, слишком во многом зависят от аналогий. При помощи аналогий с материальными объектами или процессами, когда явных, а когда и подспудных, передается большая часть абстрактных понятий, а большинство вещей новых описывается в языке по аналогии с существующими. Естественно, основой для всех эти аналогий служат явления, не выходящие за пределы человеческого кругозора. Но столкновения с игггла никакие человеческие аналогии не выдерживали, так как в мире людей их просто не с чем было сравнить.

«Однако, – подумал Рамфорд, – других средств, кроме аналогий, у нас не имеется. Особенно для явлений инопланетных». И потому игггла, из-за строения тел, неизменно сравнивали с хищными птицами, стервятниками вроде грифов. И все бы хорошо, вот только кожу их покрывали не перья, а некое слизистое вещество. Кроме того, крылья служили им не столько для полета, сколько затем, чтобы бить. Кроме того, их головы напоминали вовсе не птичьи, а рыбьи: длинная нижняя челюсть придавала игггла заметное сходство со щуками. Стервятники со щучьими головами, покрытые белесой слизью… да, подходяще, однако эта аналогия нисколько не отражала их омерзительности, а все потому, что они в первую очередь – инопланетяне, чужие , непривычные и отталкивающие вовсе не только внешне. Порой у Рамфорда возникали даже сомнения в том, что игггла существуют в одной с ним реальности, так как тела их слегка, едва заметно рябили , колебались, будто тревожа мембрану, отделявшую их материальный мир от обычного, общего для остальных пространства и времени. Да, отвратительно. Рядом с ними баарни – славные, милые существа. Можно сказать, почти родные.