Аусиньш Эгерт - Дети серого ветра [СИ]

— А твой князь что? Плохим учителем оказался? — немедленно спросил Перец.

— Князь хороший учитель, честный и не жадный, он учит всему, что знает сам, и поддерживает в любом намерении узнать больше, но здесь, по эту сторону звезд, наши знания в большинстве своем скорее мешают, чем помогают, — признал граф.

— Да уж, — вздохнул Белый. — До аргентинской «грязной войны» вы тут пока не дотянули и вряд ли уже дотянете, но нельзя сказать, что вы не старались.

— Грязная война? Как это?

Дейвин понимал, что рассказ вряд ли ему понравится, но, как обычно, предпочел осведомленность незнанию. И получил достаточно впечатлений.

— Это было в Аргентине, — задумчиво начал Белый. — Формально с семьдесят шестого года по восемьдесят третий… тысяча девятьсот, разумеется. Но реально это было продолжение событий сороковых годов. Знаешь, когда говорят про двадцатый век в Аргентине, всегда определяют его как век переворотов… Там, что ли, с десяток путчей за чуть больше чем полвека произошло… Если не знать, что у них творилось с самого создания страны, можно подумать, что внезапно стрясся какой-то треш и кошмар, из которого страна не могла вырулить аж по конец восьмидесятых. Но если знать, что оно так с самого начала и тянется, с образования страны, то реалии становятся понятнее. Так вот, в семьдесят втором году очередной президент Аргентины решил закончить противостояние власти и народа и сделал небывалую для страны вещь — разрешил свободные выборы, первые чуть не с двадцатых годов, не то с десятых, врать не стану, точно не знаю. Заметь, что президентом этого правителя, как и предыдущих, можно было назвать только из вежливости. Реально это был диктатор, взявший власть силой, как, впрочем, и все в этой стране до него, за очень небольшими исключениями. Среди его предшественников был другой диктатор, очень любимый народом, Хуан Перон. Его последователей долго щемили и до конца не придавили, собственно с ними замирение посредством свободных выборов и пытались организовать. Естественно, один из таких к власти и пришел.

Дейвин слушал молча и очень внимательно. И не он один. Такие спонтанные лекции Белого клуб любил, ждал и передавал, прослушав, как устную традицию. Их даже пытались записывать, но не преуспели. Перец знал не меньше, но был слишком ленив, чтобы так долго чесать языком. Он мог разве что под настроение вставить пару-тройку реплик, но сейчас молчал. А Белый вел рассказ дальше, обращаясь к Дейвину.

— Если ты помнишь карту мира, Америк у нас две, Северная и Южная. И Америка как страна не полностью занимает даже один материк. Сверху на севере Северной Америки есть страна Канада, снизу на юге Южной Америки есть конгломерат стран, называемый «Южный конус». По суше его отчеркивает на карте тропик Козерога, это южный тропик планеты. В Южный конус входят Аргентина, Чили и Уругвай. Иногда туда еще включают Парагвай и четыре южных штата Бразилии, но это зависит от аналитика или обозревателя. Вот лично я про Парагвай еще согласен, а про Бразилию уже сомневаюсь, но то я. Почему это важно — потому что к семидесятым годам из всего Южного конуса относительно демократическим режимом могла похвастаться только Аргентина. Во всех остальных странах, входящих в группу Южного конуса, у власти были ультраправые.

— Почему? — немедленно спросил Дейвин.

Белый скорбно воззрился на него.

— Дэн, ты же умный мужик… иногда. Когда тебя не клинит. Подумай, может, а?

Дейвин пожал плечами, создал иллюзию карты мира и принялся внимательно ее разглядывать. Насмотрев что-то важное для себя, повернулся к Белому:

— Георгий, а в Канаде что в это время было?

— В семидесятые? — уточнил Белый. — Уже ничего особенного.

— Нечто особенное было раньше? — спросил граф.

— Да, было, — коротко ответил Белый, глянул на сааланца и снизошел до объяснений. — Погугли потом «Морис Дюплесси» и «дети Дюплесси», только на ночь не читай, ты нервный. Но к тому времени поименованного уже лет тринадцать как принял ад со всеми почестями, так что в семидесятые вопрос о его заслугах и подвигах уже привычно аккуратно заминался… в общем, сам потом прочтешь.

— Тогда сходится, — согласился да Айгит. — Перон был левым?

— Нет, его просто свободно избрали, такое вот исключение, — уточнил Белый. — Но поклонники и почитатели у него были и из правых, и из левых. И принадлежности к левым хватило, чтобы его последователя понадобилось скомпрометировать. Ты угадал, весь этот замес был частью внешней политики США. Они поддерживали правые диктатуры Южного конуса морально и финансово за охрану Южной Америки от «красной угрозы». И Аргентина им была просто костью в горле… В общем, следующий выбранный президент сам подставился, пожелав вернуть Хуана Перона из-за границы. Повод подал, что называется, на блюдце. Перон прилетел из Испании в Аргентину, его левые последователи и почитатели пришли его встречать в аэропорт, и там их обстреляли снайперы из ультраправых последователей и почитателей того же Перона. Судя по тому, что заварушка продолжалась весь день, встречавшие тоже были не пустые. Зевакам из мирных неопределившихся досталось круче всех, как обычно и бывает: во время политических акций они первыми идут в размен, закон природы такой. В общем, президент подал в отставку и вместо него выбрали опять Перона. Да чего бы и нет, раз он снова в стране. Вот и выбрали… на два года. Аневризма сердечной мышцы — это быстро. Не все даже понять успевают… Его президентский срок за него досиживала его жена, Изабель. Ее тоже любили. Не так, как первую, Эву Перон, та вообще национальная святыня, но сильно. Сам потом посмотришь про Эвиту, а с Изабель вышла вот какая тема. Во время ее недолгого президентства в небольшом городе рядом со столицей произошел незначительный на общем фоне инцидент. Студенты и старшеклассники провели успешную кампанию за скидку на студенческий проездной для общественного транспорта. Основную роль в акции сыграла структура, созданная еще в пятидесятые, при Пероне — «Союз учащихся средних школ». Такая тема, средняя между нашими пионерами и американскими скаутами. После смещения Перона организацию упразднили, но с его возвращением восстановилась и она. Ну и еще через два года аргентинские правые объявили, что игры закончились. Очередная хунта арестовала Изабель Перон. В хренов час ночи, все как учили, ну да они там тренированные, у них такие сабантуйчики, считай, каждые десять лет, если не чаще. В тот раз власть взял «Генеральный объединенный комитет начальников штабов вооруженных сил». Люди военные, привычные к боям с партизанами, предпочитающие армейский способ решения проблем. И знаешь, им было куда смотреть и с кого брать пример. В Чили у власти был тот еще мясник, Пиночет, про которого тогдашний президент США сказал: «Это засранец, но это наш засранец», когда вытаскивал его из дерьма, в коем оный засранец закономерно оказался по уши. А по соседству в Парагвае сидел Стресснер, который был не лучше Пиночета. Ну они и начали, по примерам и прописям, с радикального ограничения прав и свобод. Свободный выезд за границу? Забудьте. Получите взамен военные трибуналы и смертную казнь с шестнадцати лет. Перонизм? Спасибо, хватит.