Эрин Боумэн - Скопированный

— Там хватит воздуха? — спрашивает Бри.

— Там есть вентиляция, — заверила ее Сентябрь. — И это ненадолго.

— « Ненадолго» может быть субъективным мнением, — пробормотал Сэмми, выглядя задумчивым.

— Давай, просто полезайте внутрь.

Я иду первым. Бри следует за мной. Затем Сэмми, Эмма, Клиппер и Харви, пока мы не выстроились в линию как в игре на стойку.

— Ни звука, пока я не открою эту дверь, — предупреждает Сентябрь. — Вам придется дождаться окончания проверки, а затем прибытия в порт. Я вызволю вас, когда будет безопасно.

Люк зарывается, заперев нас внутри в кромешной тьме.

— Я в гробу, — говорит Сэмми. — Я похоронен заживо.

— Заткнись, — шипит Бри.

С приглушенным стуком захлопывается второй люк над головой.

— Я полагаю, могло быть и хуже. По крайней мере, я зажат между двумя симпатичными девушками.

Бри ударяет его локтем.

— Заткнись, Сэмми. Ты зря переводишь воздух.

— Здесь вентилируется, — бормочет он, но замолкает после этого.

Мы ждем, такое впечатление, вечность. Ход со временем замедляется. Я чувствую, как судно ударяется об док, слышу приглушенные крики экипажа, закреплявшие его. Раздаются шаги над нашими головами.

— Я уже говорила вам, — произносит Сентябрь. — Мы чисты.

— Мы сами будем судить об этом, — отвечает грубый голос. Шаги приближаются и останавливаются прямо над нами. Другие топают. — Слышал? Эта модель имеет стандартный отсек для хранения, нет так ли? Гаррет! Проверь его.

Первый люк как будто выдирают. Выкидывают снасти. Я в своей жизни никогда не чувствовал себя настолько беспомощным. Рядом со мной Бри тянется к пистолету на поясе.

Пространство настолько мало, что ей приходится вытаскивать его левой рукой и перекладывать в правую. Она снимает предохранитель, прижимая ствол к дереву над нашими носами.

— Сэр, здесь запасные веревки и сети, — говорит второй инспектор — Гаррет. У него молодой голос.

— Хорошо. Закрывай.

Снасти скидываются вовнутрь на пол, отделяющий наш отсек от обманки. Сверху захлопывается дверца. Поднимается немного пыли и витает в нашем пространстве.

И Клиппер чихает.

Мы все замираем.

— Проклятая пыль, — говорит Гаррет, шмыгая носом над головой. Пол скрипит в том месте, где он стоит. — Ну, разве вы не собираетесь сказать мне «будь здоров»?

— Парень, ты лучше следи за своим ртом, находясь рядом со мной. Вали отсюда.

Одна пара сапог удаляется.

— Вы во второй раз за последнюю неделю приходите в порт на лодке Дейли. Что вам надо от женатого мужчины?

— Просто нравится быть на воде, сэр, — отвечает Сентябрь.

Слышится ворчание.

— Я буду следить за вами.

Он уходит. Мне дышится немного легче. Но потом Сентябрь тоже уходит, звук от ее ботинок направляется вслед утихающим.

Когда сидишь в заключении теряешь ощущение времени. Что осознаешь, когда проходит несколько часов, а мы все еще остаемся в темноте. Отсек, похоже, становится все меньше с каждым вдохом. Стены давят. Воздух становится грязным, тяжелым, тягучим. Бри крепко прижата к моей правой стороне, а с другой стороны я приперт к стене. Мои ноги онемели. Болит спина.

— Я сожалею про эти шутки, про гробы, — говорит Сэмми. И когда никто не смеется, он добавляет: — суровая публика.

— Сэмми, — шипит Бри, — я чувствую себя несчастной и капризной, и раздраженной. Ты действительно хочешь меня разозлить?

Прежде чем у него появляется шанс ответить, мы слышим, как шаги возвращаются.

Сентябрь. Наконец-то.

Первая дверца открывается. Снасти поднимают и отбрасывают в сторону. Затем, наконец, открывается панель над головой. Меня ослепляет. Все кажется размытым и я дезориентирован. Когда все обретает смысл, я смотрю на лицо над нами. Молодое, с глазами выпученными от страха, особенно когда Бри прислоняет пистолет к его лбу.

— Единственная причина, из-за которой я еще не нажала на курок, это потому, что будет громко, — говорит она. А потом я замечаю, что он в униформе Ордена.

— Я Гаррет, — отчаянно произносит он. — Я работаю с Сентябрем.

— Конечно, ты работаешь.

— Ты думаешь, я не видел вторую дверь? Я не идиот. Я прикрыл вас, когда один из вас чихнул. Я на вашей стороне.

— Где Сентябрь?

— Отвлекает моего начальника, что бы я вам, ребята, помог пробраться в город.

Бри сужает глаза.

— Здесь нас шестеро, а один ты. Сделаешь что-нибудь подозрительное, что может поставить под угрозу нашу безопасность и это станет твоим концом. — Она опускает оружие, но держит палец на курке.

— Она всегда так проявляет благодарность? — спрашивает Гаррет, когда он протягивает руку, чтобы вытащить меня.

— Довольно часто.

Бри ударяет меня по руке. Мои конечности слишком затекли, чтобы дать ей сдачи.

ЭТО БЫЛО СТРАННО — СНОВА ВЕРНУТЬСЯв Бон Харбор. Я никогда не думал, что увижу это место снова, и я едва ли не потрясен, осознав то, что я не замечал его запаха — соли, сырой древесины и коптящих дымоходов.

Гаррет ведет нас к двухэтажному дому, который выглядит так же мрачно, как и большинство домов в городе. Западная сторона здания обветшала в два раза быстрее, чем другие стороны. Краска шелушится от солёных туманов Залива, а некоторые из досок сгнили, но внутри, здание сухое и теплое.

Первый этаж делят между собой Гаррет и его старшие родственники — один брат и одна сестра — которые оказались теми самыми дружественными Экспатами, местными жителями, с которыми, как упоминала Сентябрь, когда она навещала нас в книжном магазине, она сотрудничает. Она с Эйденом арендует верхний этаж.

— Вам показать подвал? — спрашивает Гаррет у группы после серии знакомств. — Я слышал, вам может понадобиться доступ к компьютеру пока вы здесь.

Сэмми приподнимает лямку своего рюкзака.

— Сначала я его сброшу.

— Тогда ты? — спрашивает Гаррет, привлекая мое внимание слегка касаясь моего локтя. — Я хочу тебе кое-что показать.

Клиппер предлагает забрать у меня мою сумку, таким образом, я остаюсь с Гарретом.

Центральных проход полностью застелен ковровым покрытием, он берется за его уголок и откидывает его в сторону, раскрывая люк. Я следую за ним вниз по шаткой лестнице и попадаю в подвал, заполненный компьютерами, радарами, картами, развешанными по всем стенам и достаточно мятыми пачками газет, которыми заполнены папки.

— Беа очень разборчива в получении правильных историй, — объясняет он, отбрасывая некоторые газеты в сторону. — Говорит, что «Предвестник» имеет значение для людей, и мы не можем выпустить ничего, кроме лучших историй. Иначе это было бы безответственно.

Я замечаю в углу громоздкую штуковину, где кажется, скопилось большинство газет.