Эрин Боумэн - Скопированный

Он указывает на следы темной жидкости на земле. Сначала я думаю, что это кровь, но понимаю, что это вылившееся топливо из перевернутого автомобиля Ордена в конце переулка.

Двоюродный брат Элии зажигает спичку и бросает ее на бензин. Пламя змеится дорожкой и когда на ее пути встречается машина, меня обдает взрывной волной, добравшейся до костей. Выстрелы редеют. В момент тишины я проскакиваю через переулок под прикрытием дыма в здание напротив.

Мы поднимаемся на несколько пролетов и находим Элию кричащего в рацию и склонившегося над столом с полудюжиной Повстанцев. Он весь в крови, но он полностью подвижен, так что кровь не может быть его. Я рассказываю ему о Франке, и он сразу же начинает раздавать приказы.

— Кто-нибудь позвоните в Объединенный Центр. Я хочу получить видео с телом. Двое охранников с Греем отправляйтесь туда. — Он указывает на балкон, который выходит на площадь. — И достаньте для него бронежилет. Я не хочу рисковать.

Прежде чем я действительно готов, я выхожу на балкон с парой Повстанцев по обе стороны от меня. Я съеживаюсь, ожидая пули, но ничего не происходит. Платформа Франка, с которой он произносил речи до этого, захвачена. Куда ни кинешь взгляд везде брошенные машины и растерзанные тела. Некоторые одеты в черную униформу, но почти столько же в обветшалой одежде. Группа граждан зажата в углу. Толпа подростков разбила лобовое стекло автомобиля Ордена, вытащив солдат из машины. Я чувствую вкус крови в воздухе и вижу ее на улицах. Мир окрашен в темные цвета.

Мне передают микрофон. Элия говорит, что будет достаточно громко. Все что организовал Франк для своего выступления, теперь работает для нас.

Слышится пронзительный свист и белая вспышка озаряет купол. Что-то взрывается в виде многолучевой синей звезды — фейерверк, который на мгновение становится громче, чем крики и вопли. Почти таким же громким, как хлопки выстрелов.

Шума и инородного цвета достаточно, чтобы люди на площади приостановились. Они посмотрели вверх, пораженно уставившись на стену позади платформы, которая стала транслировать видео валяющегося тела Франка.

Это мой сигнал.

— Франк мертв, — говорю я в краткий миг затишья боя.

Мой голос гулко проносится по площади. Так громко, что я могу поспорить на то, что Блейн — где бы он ни был — слышит меня. Осознав это, меня накрывает волна спокойствия.

Люди оборачиваются, пытаясь определить, откуда исходит мой голос. Некоторые замечают меня. Другие, кто еще не увидели доказательства смерти Франка, находят ее на стене позади переполненной сцены.

— Некоторые из вас знают меня, а остальные из вас, вероятно, не верят тому, что я говорю, — продолжаю я. — Меня называли по-разному: Экспат, Мятежник, беглец ищущий свободу — но, правда в том, что я просто пытаюсь выжить. Я пытаюсь делать это изо дня в день. Как и вы.

Я осознаю, что люди сейчас на самом деле слушают меня. Не все из них, но достаточно много. Солдаты, которые загнали своих жертв в угол, приостановились. Мальчишки, вытаскивающие мужчин из машины Ордена, опустили свои руки. Люди все еще сжимают кулаки и удерживают оружие. Но они слушают.

— Я знаю, как тяжело возможно сложить оружие. Я понимаю. Особенно когда сражение кажется единственным выходом, чтобы добиться справедливости. Но те из вас кто борется за свободу, уже не имеют причин продолжать делать это — Франка больше нет — а те из вас кто дерется на стороне Франка — больше не связаны службой Ордену. Только если вы сами этого не хотите.

— Если это продолжится, мы не будем больше уничтожать врагов. Мы будем убивать соседей. А я устал сражаться, — говорю я. — Так чертовски устал. Я хочу домой. Я снова хочу начать жить.

Почти прямо подо мной мальчик опускает деревянную биту. Два члена Ордена стоят на расстоянии вытянутой руки от него, но он позволяет бите выпасть из своей руки, как будто бы это щит в котором он больше не нуждается. Они смотрят на мальчика, потом на свои пистолеты. Такое чувство, что это длится вечность, но после они прячут их в кобуры.

А потом прекращение кровопролития распространяется как лесной пожар. Оружие падает, кулаки разжимаются повсеместно. Не каждый подчиняется. Остаются крики определенных членов Ордена и я до сих пор слышу бои вне поля зрения, за пределами площади, где люди не могли увидеть на экране видео или услышать мои слова. Но многие предпочли сдаться. Они все еще смотрят на меня. Я не знаю из-за чего, может, потому что я первый, вот что приходит на ум. Я передаю микрофон охраннику и делаю приветствие Экспатов, прижимая его к груди. Потом я зеркально делаю приветствие другой рукой, и перекрещиваю мои руки, так что пальцы на обеих руках образуют буквы. В и З. Восток и Запад.

Вот тогда меня и находит пуля.

Я не слышу выстрела, но эта боль от пули, когда она меня поражает, не похожа ни на что другое. Она цепляет мой палец и попадает в мой бронежилет чуть выше сердца. На мгновение я теряю способность дышать.

Охранники подхватывают меня прежде, чем я успеваю согнуться, и тянут меня внутрь в безопасное место здания. Я кидаю прощальный взгляд на площадь. Уже в этот момент, рой членов Ордена и мирных жителей нападают на того, кто, должно быть, был стрелком. На того, кто настолько упрям, что не повелся на зеркальное приветствие моих рук.

Это прекрасно, но я истощен.

Я мог бы проспать несколько дней.

« Хотел бы я, чтобы ты был здесь в этот момент, — говорю я Блейну мысленно. — Я думаю на этот раз, я бы заставил тебя гордиться мной ».

Я МЧУСЬ ОБРАТНО В ОБЪЕДИНЕННЫЙЦентр на машине. Я снял жилет, и кроме уже налившегося синяка на мне ничего нет. Элия по-прежнему предлагает мне обратиться к врачу, но есть только одно место в больнице, в которое мне надо попасть.

Тот же медик, что вышвырнул меня, покидает комнату Бри, когда я бегу по коридору. У него жутко опустошенное лицо, и когда он выставляет свои руки перед собой, чтобы остановить меня, я чувствую, что мое сердце разорвется в груди.

— Полегче, сынок, — говорит он. — Полегче. Она не…

— Дайте мне ее увидеть! — кричу я, пытаясь пройти мимо него.

Он хватает меня за плечи, трясет, но я уже разрушен.

— Я имею право знать! — я чувствую, как мои колени подкашиваются. — Мне неважно если она… Я должен…

— Она спит! — кричит он. — Она под кучей медикаментов. Ты не можешь вломиться туда как безумец.

Спит . Следующий вдох, который я делаю, ощущается как будто бы мои легкие наполняются двойной порцией кислорода.

— Пуля вошла в спину и застряла чуть ниже подмышки, — объясняет он. — Ей повезло, что она в конечном итоге не оказалась с раздробленными ребрами.

— Но она в порядке?