Ник Перумов - Александровскiе кадеты. Том 1 [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– В общем, погодите хоронить старушку «ять», – закончила Ирина Ивановна. – Благодаря ей текст более понятен, меньше омофонов, то есть слов, звучащих одинаково, а означающих разное. Что же до страданий бедных школьников, якобы испытывающих танталовы муки, заучивая слова с ней… Почему-то никто не жалеет школьников французских, и никто не торопится менять там грамматику. Зачем французы простое слово «бордо» пишут, как «bordeaux»? Почему названия французских фирм, что строят автомоторы – «peugeot», «renault» – при чтении оканчиваются просто на звук «о» – «пежо», «рено», и выходит, что сочетания «eaux», «eot» или «ault» значат одно и то же!.. Представляете, какая тут может быть путаница? Однако ж никаких упрощений французами не делается. Так что уж и мы, русские, как-нибудь переживём наличие «яти» в нашей азбуке!..

Так или иначе, но от Бобровского Ирина Ивановна как будто бы отвлеклась.

Зато не отвлёкся Петя Ниткин и на перемене пошёл в решительную атаку:

– Федя! Ну Федя же! Ну так же не по-товарищески же! Ну скажи же уже! Обещал же!

– Тихо, Нитка, – вдруг прошипел, возникая рядом с ними, Севка Воротников. – Тебе что утром сказано было? Не наваливаться на Слона, верно? А ты чего?

Петя аж поперхнулся и с укором воззрился на Федю – мол, как же так, предал меня, что ли?!

– Всё нормально, Севка. Я…

– Ты, Нитка, нишкни, – вдруг вмешался и Бобровский. – Что мы там со Слоном делали – не твоя забота. И вообще ничья. Тебя никто не трогает, колбасу тебе оставили – а ты всё недоволен!

Петя часто-часто замигал. Во взгляде его читалась горькая обида. Как же так, лучший друг, единственный во всём корпусе – и вдруг водит от него секреты, да ещё с кем – с Бобровским!

– Ну и пожалуйста, – дрожащим голосом выдавил Петя. – Не очень-то и хотелось. Секретничайте, если хотите.

И отошёл гордо.

Фёдор только зубами скрипнул.

И потом весь день до самого вечера Петя с ним не разговаривал.

Зато разговаривал Бобровский, да так, что спасу никакого не было.

– Слушай, Лёвка, а ты что, рассказал своим? Севке и Нифонтову?

– Я что, дурной? – искренне возмутился Бобровский. – Севка разболтает просто по глупости, не со зла – забудет, что обещал. У него одна французская борьба на уме. «Бра руле», «тур-де-тет» или что у них там? А Костька сразу какую-нибудь каверзу халдеям придумает. Нет уж, хватит им и того, что я то одному, то другому подсказываю, а иначе б из колов не вылезали.

– Ладно, Бобёр, это ваши дела, я в них не вникаю. А Петьку обидели.

– Пхе. Нитка сам обидеться решил. Ничего, подуется и перестанет. Я вот тут подумал, Слон, и кажется мне, что не просто так по тому коридору кто-то шастает!..

– Конечно, не просто так! Склады там небось всякие, помнишь эти ящики?

– А чего ж так глубоко? – не унимался Лёвка. – Да и основные склады корпусные совсем не там.

– Да откуда ты знаешь? – слабо отбивался Солонов.

– Знаю! «Историю Александровского кадетского» читать надо! В библиотеке!

– Ну и что? А лопаты-то с ломами…

– Так они этажом выше, как и положено!

– Слушай, Бобёр. Ты как хочешь, а я думаю, в следующий поход – ты ж к этому ведёшь? – нужно Ниткина позвать. Он умный. И не трус. Когда надо будет, не подведёт. Он только Воротникова боится.

Бобровский сперва аж поперхнулся.

– Да ты что, Слон, тронулся? Нитка ж против правил – ни-ни, ещё и халдеям нас выдаст!

– Не выдаст, – решительно сказал Фёдор. – Это ж, Лёвка… это ж настоящее. Настоящая тайна. Может, и впрямь твои Белые Стрелы…

– Тайна тут в том, что бомбисты этими ходами пользоваться могут, – выпалил Бобровский, не утерпев.

– Бомбисты?! – Глаза у Солонова полезли на лоб.

– Ну да. Бомбисты. А что? Кто их заподозрит? И кто знает, где эта потерна начинается да куда ведёт? Ведёт-то, кстати, как раз куда надо, в сторону дворца, а с ним вокзал на одной линии!

Тут Бобёр был прав.

– Да нет, не может быть. Это ж корпус! Тут и офицеры, и фельдфебели и…

– А может, – заговорщически зашептал Бобровский, – может, у них тут сообщники! Среди офицеров! Или солдат!..

– Что?! Да что ты болтаешь, Бобёр несчастный?!

– А вот то и болтаю. Знаешь, как папахен Нифонтова власти не любит? А тоже ведь офицер! Боевой! С наградами!

– Не знаю, не слыхал, – буркнул Фёдор и тотчас прикусил язык: вспомнил злые словеса Нифонтова-старшего в их первый корпусной день.

– А я слыхал. И вообще, Слон, газеты читать надо! Или у тебя их только Нитка раскрывает?

– Ты, Бобёр, будто читаешь!

– Не всегда, – хитро сощурился Лёвка, – но почитываю. Так вот, восстание на «Очакове» было, там и офицеры присоединились!

Про это Федя слышал.

– Так какие ж то офицеры?..

– Самые настоящие. С погонами. Морские. В общем, Слон, не отмахивайся тут; ну кому ещё надо в этакое время по нашим подвалам шастать?

– Так ящики же…

– Ящики! Ну ладно. Если я всё правильно понял, тот, который потерной ходил, спустился в неё не там, где мы, а гораздо раньше. Надо искать в подвалах, на первом уровне!

– Как же ты искать станешь? Попадёмся ведь! Когда туда лезть-то? На перемене?

– Можно на строевых… – неуверенно предложил Бобровский, сам уже понимая, что сморозил чушь, о чём Фёдор не преминул ему сообщить.

– Ладно, – вдруг сдался Лёвка. – Нитке ты хотел рассказать? Рассказывай. Он головастый, может, и впрямь чего придумает. Скажи ему, что Севка у него колбасу забирать не будет.

…Петя Ниткин встретил их неласково.

– Чего пришли? – буркнул он, делая вид, что донельзя увлечён арифметикой.

– Ты, Нитка, не бухти, – взял быка за рога Бобровский. – И на Слона не дуйся. Он мне слово дал. А теперь вот я ему его возвращаю. И сам тебе расскажу, только поклянись, что могила!..

…Правда, толком всё удалось рассказать только на большой перемене, уже после обеда. В Гатчино стало спокойнее, но офицеры всё равно где-то пропадали, и гимнастику опять пришла вести Ирина Ивановна Шульц в уже прославившихся своих шароварах.

Петя Ниткин выслушал их очень внимательно и очень серьёзно. Поправил очки и сказал донельзя важным голосом:

– Ты, Бобровский, правильно сделал, что мне всё рассказал. Думаю, смогу я вам найти этот другой вход.

– Как?! – разом выдохнули и Фёдор, и Лев.

– А вот так. План корпуса в библиотеке возьму да подумаю над ним немного. Я архитектуру люблю, почти как физику!..

– Архи-чего? – не понял Федя.

– Ар-хи-тек-ту-ру! Ну, про то, как дома строить, здания разные, дворцы там или крепости!..

– А! Да я знал, знал, просто думал…

– Не важно. В общем, Нитка, смотри – найдёшь вход, я тебе сам свою колбасу отдам.

Глаза у Пети вспыхнули.

– Правда?

– Правда, правда. Мама говорила, мне она тоже неполезна.

Спокойно миновал и следующий день. Петя Ниткин заговорщически подмигивал Фёдору и Льву, однако молчал как рыба. После уроков он взял какую-то записку у госпожи Шульц (офицеры по-прежнему где-то пропадали, Две Мишени не появлялся тоже) и отправился в библиотеку.