Анджей Бодун - Слепые идут в Ад [litres]

– Сразу видно, что в детстве вы не интересовались зоологией. – хмыкнул Рампа. – "Арийские дети любят природу и животных, а еврейские – музыку и деньги", – процитировал он хорошо знакомую всем фразу из школьного учебника.

– Мне всегда, были противны бойскауты вроде вас. Я в детстве посещал библиотеку. – Парировал, профессор.

– И вы там не вычитали, что крысы бегут с корабля?

– Я всегда понимал это в переносном смысле.

– Так поймите в прямом. Если эти твари здесь только охотятся, то где же они тогда живут?

– В сухом и теплом месте. – Подсказал я.

– Садитесь, отлично. – усмехнулся Хайдегер. – Там, в глубине должно быть тепло и сухо.

Мы ускорили шаг. Впереди коридор раздваивался: один проход поднимался вверх, другой круто шел под уклон.

– Ну это выход на стену. – махнул рукой Рампа. – Сюда. – он свернул на дорожку, уводившую в низ.

Вскоре мы действительно почувствовали, что вокруг становится cyше и наш ход влился в более широкий коридор с высокими сводами и деревянными, колоннами, поддерживавшими потолок.

Вдалеке послышался какой-то шум, и мы застыли на пороге, не решаясь двигаться дальше. Звуки приближались, и через минуту из-за поворота появилась длинная процессия с мулами и тюхами. Люди очень спешили и постоянно оглядывалось. Каково же было наше удивление, когда в неверном свете факелов мы узнали лорда Карригана, предводительствовавшего группой подземных странников. Он следовал по пятам за юрким монахом, тем самым, который встречал нас сегодня у ворот вместе с Тхас-Янгом.

– Почему бы вам не присоединиться к нам, господа? – Услышал я насмешливый голос Эйба. – Шлиссенджер махнул рукой.

"Как он нас заметил? – мелькнуло у меня в голове. – Ведь мы в тени!"

– Вы ушли без нас? – воскликнул доктор Бауэр. – Даже не подумав, что поступаете непорядочно?

– Не более чем вы. – усмехнулся Шлиссенджер. – Мы квиты. Я рад снова видеть вас, Лагер, – шепнул он мне. – Вы единственный, за кого я беспокоился.

– Где вы разгуливаете? – лорд Карриган нервно передернул плечами. – Мы уже отказались от желания найти вас!

"А разве такое желание было?" – подумал я.

– Скорее! Не останавливайтесь! – скомандовал лорд. – Они уже обнаружили наше исчезновение.

– За вами тоже гонятся? – спросил я у Шлиссенджера.

– Не знаю. Наверное. – Кивнул он. – Только бы наши преследователи не объединили свои усилия.

В подтверждение его самых плохих предчувствий где-то, в глубине коридора послышался топот человеческих ног.

– Скорее! Осталось недолго! – подбодрил нас Карриган.

Все бросились бежать.

За поворотом плоские ступеньки вели вниз. Наконец, мы оказались в просторной пещере, и подкупленный лордом тибетец подошел к стене. Я заметил, что Хайдегер внимательно следит за ним. Алчный монах принялся что-то быстро чертить пальцем на поверхности камня. Стена, находившаяся перед нами, медленно сдвинулась с места и поползла вверх.

– У него не хватит сил, чтоб долго держать в повиновении духов, отпирающих путь. – перевел нам слова монаха Рампа. – В любой момент плита может упасть обратно. Скорее!

Шум погони был уже близко.

– Почему он не бросит нас и не бежит? – спросил я у Эйба, указывая на нашего провожатого.

– Ему это не выгодно. – отозвался Шлиссенджер. – Если нас поймают, мы скажем, кто нам помог. А так, у него еще есть шанс скрыться. Смотрите сколько выходов из пещеры. Для человека, знающего дорогу, выбраться отсюда не составит труда.

Действительно, в стенах пещеры были видня 3–4 двери в другие коридоры. Куда они вели – Бог весть. Между тем наши спутники бегом бросились в открывшийся ход. Шлиссенджер подтолкнул меня в плечо и, взвалив на себя огромный тюк, опрометью кинулся за ними. Я тоже побежал.

В этот миг в пещеру ворвались наши преследователи. Десятка два монахов в сопровождении воинственной толпы добдобов ринулись на еще оставшихся по ту сторону стены членов экспедиции. Я услышал, как заработал автомат, обернулся и увидел Томсона, стоявшего под самой плитой и косившего очередями напиравших тибетцев. Двое добдобов схватили несчастного Штранге за руки. Я кинул вещи и бросился к нему на выручку, но споткнулся о выщербленный пол и растянулся возле ног Джона. Падая, я успел заметить, как стена, больше не удерживаемая колдуном, поползла вниз.

Наверное, все происходило очень быстро. Над своей головой я увидел несущуюся на меня плиту, мой крик превратился в сдавленный хрип, но был услышан. Эйб бросил тюк и одним прыжком оказался рядом со мной на полу. Он обхватил меня руками и выкатился из-под стены как раз в тот момент, когда она готова была встать на прежнее место.

Мы лежали, не смея пошевелиться. Вокруг нас сгрудились тяжело дышавшие монахи. От своих нас отделяла неколебимая каменная толща, из-за которой не доносилось ни единого звука. Эйб заложил руки за голову и медленно встал. Я боялся поднять на него глаза.

– Бросьте пистолет. – грустно улыбнулся он. – Что за игрушки?

Я бросил бесполезный уже вальтер и тоже встал. Под стеной лицом вниз лежал раздавленный камнем Томсон, его руки неестественно изогнулись, автомат отлетел на несколько шагов.

– Возможно, ему повезло больше, чем нам. – тихо прошептал Шлиссенджер. – Но я не мог… я просто не успел вытолкнуть двоих.

К нам подтащили бедного доктора Штранге, связали руки одной веревкой и пинками погнали в обратный путь. В углу двое монахов душили колдуна-предателя, перехватив ему горло ремнями, вскоре через пролом в стене нас вывели на воздух. Снег прекратился. Небо серело. Начинался новый день, не суливший нам ничего хорошего.

Монастырь уже ожил, и стайки монахов, как вспугнутые воробьи, сновали по холоду туда сюда. Нас повели незнакомой дорогой, мимо каких-то хозяйственных построек и сараев. Грязь здесь была непролазная. Ветхие строения не облагораживал даже толстый слой снега, осевший на крыши. Каково же было мое удивление, когда, свернув с такой убогой улочки, мы оказались прямо перед храминой, в которой уже побывали вчера вечером.

Ее массивные, окованные толстыми медными пластинами двери были чуть приоткрыты. Слабый утренний ветер шевелил разноцветными ленточками на столбах галереи. Нас подтолкнули к ступеням. Внутри храмины царил полумрак. На скамьях вдоль стен сидело человек тридцать высшего духовенства в богато изукрашенных парчовых плащах и неспешно обсуждало какие-то дела. Впереди в деревянном кресле с низкой резной спинкой возвышался великий гомпштен. Старик сидел, поджав под себя сухонькие ножки. Лицо его хранило неприязненно брезгливое выражение. Он сделал вид, что не замечает нашего присутствия, и продолжал начатую речь. Остальные, прислушиваясь к его словам, одобрительно кивали. Перед ним в проходе на коленях стоял Тхас-Янг без плаща и других отличительных знаков своего высокого сана. На его голой спине виднелись вспухшие рубцы. Я вздрогнул от неожиданности.