Роберт Хайнлайн - Уолдо, Неприятная профессия Джонатана Хога и другие истории

4. Соль на раны. Нет уж, господа, простите, но вы не упрячете меня обратно в коробку! Если ДжХоп из «ДжМот» не сможет меня починить, я пойду в «Фольксваген-юберменш» и заключу с ними сделку с отказом от претензий. Чтобы они снимали, когда будут вскрывать его и ремонтировать, а потом опубликовали образец вашей работы (в «Международном журнале хирургии и протезирования киборгов», разумеется, с моими пояснениями и юридически заверенными показаниями). Но вы увидите меня еще раньше. Сегодня с утренней почтой пришел свежий журнал «Сайенс»… и в нем я увидел на внутренней стороне обложки ваш разворот: там было мое фото (сделанное без моего ведома и согласия). На этом фото я голышом, будто на развороте «Пентхауса», со стариной Безотказным, рвущимся в бой. Возможно, я не обратил бы на это внимания. В конце концов, я довольно красив — моя мамочка всегда мне это говорила… и старина Безотказный впечатляет — чисто внешним видом, а не тем, как он функционирует. Но под этим написано: «Наша улучшенная и усовершенствованная серийная модель (курсив мой) 69-606-ZSCCC. Звоните нам по бесплатному номеру…» — и прочая лабуда. Вот это меня достало! О, разумеется, я выкачу вам иск. Но вы увидите меня гораздо раньше. Смотрите четвертый канал в среду вечером, после одиннадцати, шоу только-для-взрослых-у-нас-можно-все с ведущим Джонни («Джеком-потрошителем») и Моделью-X 69-606 и так далее в качестве приглашенной звезды. Информационная поддержка — журнал «Сайенс». В студии будет достаточно тепло, чтобы не мерзнуть голому. И еще там будет стоять горшок. С его помощью я продемонстрирую публике, что мне приходится вставать на руки, чтобы пописать.

Надеюсь, вы оба также в добром здравии,

Редактор отдела местных новостей велел мне отправляться на угол Седьмой и Спринг.

— Там какая-то история, — сказал он. — Сбегай и проверь.

— Какого сорта история?

— Они сказали, что там воняет.

— Почему бы нет? — сказал я — Банк «Коламбия» на одном углу, Первый национальный трастовый на другом, а мэрия и «Дэйли тайд» чуть дальше по улице.

— Не умничай, — попросил он. — Я имею в виду — реально воняет, вот совсем как от тебя.

Для Доббса это нормально — учитывая его язву желудка и его милую женушку.

— Да что там стряслось-то? — спросил я, игнорируя колкость.

— Похоже, на том перекрестке теперь небезопасно проезжать на машине, — ответил он на полном серьезе. — После него от тебя несет, как из телефонной будки. Узнай, почему это происходит.

Я припарковался и тщательно изучил обстановку. Не было ничего, на что я мог бы указать пальцем [67] Указать пальцем — в оригинале: «не было места, куда я мог бы вложить свой перст» — библейское выражение из истории о Фоме неверующем, о ране и вложенном в нее персте. — Примеч. С. В. Голд. , но в воздухе что-то витало. Некая нервозность и неопределенность. А время от времени я улавливал какой-то неприятный душок, что-то вроде застарелой гнили. Запах воскрешал в памяти то морг, то китайскую речную лодку [68] Китайскую речную лодку — возможно, имеется в виду сампан, плавающий дом. — Примеч. С. В. Голд. . И он послужил мне ключом к разгадке того, что произошло дальше…

Грузовик проскочил светофор в тот момент, когда переключался свет. У него было время, чтобы остановиться, но он этого не сделал — и едва не сбил какого-то доходягу на пешеходном переходе. Последовало пронзительное «пшшш», водитель грузовика изумленно выпучил глаза, а потом бросился яростно протирать их. Когда он проезжал мимо, я почувствовал это .

На сей раз никакой ошибки — он вонял, как целый съезд танцовщиц из стрип-клубов (специальный приз за диапазон и дальность действия).

Грузовик, вихляя из стороны в сторону, прокатился еще несколько ярдов, потом застрял на трамвайных путях. Я пришвартовался рядышком.

— Что случилось, приятель? — спросил я у водителя, но он все никак не мог продышаться, и я поскорее отвалил в сторону, пока запах не впитался в мою одежду.

Потом вернулся на перекресток. У меня возникла одна идея, и мне захотелось ее проверить. В последовавшие тридцать минут семнадцать водителей, один за другим, вытворяли вещи, которые я терпеть не могу. Они нагло перли вперед на левый поворот, ревели сигналами, игнорировали пешеходов, ну и тому подобное. И каждый из них получал свою дозу одеколона , как правило — в сопровождении шипящих звуков.

Я начинал постигать интригу происходящего, когда пристроился к почтовому ящику на углу.

— Ох, простите! — вежливо произнес чей-то голос у меня за спиной.

— Ничего страшного, приятель, — ответил я и оглянулся.

Вокруг меня никого не было. Вообще никого.

Конечно, бурда, которую мы пьем на работе, дешевле керосина, но я был уверен, что она не настолько дрянная, чтобы от нее начались глюки. Осознав это, я протянул руку к ящику. В футе от него мои пальцы наткнулись на что-то твердое и вцепились в добычу. Послышался сдавленный вздох, затем наступила тишина.

Я подождал немного, а потом очень мягко сказал:

— Ну же, Калиостро, похоже, теперь твой ход.

Никакого ответа. Я сжал в руке кусок воздуха и крутанул его:

— А если так?

— О боже! — послышался тот же самый деликатный голос. — Похоже, вы поймали меня. Что прикажете теперь делать?

Я задумался.

— Мы не можем торчать здесь, изображая статуи. Давай поговорим по-человечески. Тут за углом есть пивная. Если я тебя отпущу, ты придешь туда?

— Ну конечно! — ответил голос. — Что угодно, лишь бы выйти из этой неловкой ситуации.

— Только без фокусов, — предупредил я. — Попробуй смыться, и тебя начнут искать с краскопультами. Это положит конец твоим шуткам.

— О, ни в коем случае! — заверил меня пустой воздух, и я его отпустил.

Я прикончил бутылку пива в забегаловке, о которой шла речь, пока не припорхнул мой воробушек. Он нервно огляделся вокруг, подошел к моему столику и уставился на меня.

— Это вы? — спросил я недоверчиво. — Калиостро?

Он вздохнул и кивнул.

— Хорошо, я… пропустим это. Берите стул, присаживайтесь. Пиво?

Он беспокойно заерзал:

— Мм… можно, я закажу немного бурбона?

— А вы знаете, чем уколоться, папаша, — похвалил я и поманил официанта. — Джо, принеси этому джентльмену немного «Кентукки» восьмилетней выдержки.