Саша Ино - Письма в пустоту

Мне довелось смотреть запись, что сделал Джордж. Гленорван меня не выдал, зато обвинил орден в том, что со мной происходило. Опять я всем помешал, смотри, мною даже попрекают! К тому же все теперь знают, что происходило со мной на протяжении девяти лет послушания у Игнасио. Мне так стыдно…

Я не позволю тебе расхлебывать мои проблемы, ты слишком высоко паришь над греховностью бытия, над сточной канавой, где я обитаю. Твой свет останется чистым. Обещаю…

Я гадок, Диего. Серьезно! Я совершил поступок, после которого ты точно от меня отвернешься. Ведь ты не простишь мне измены? Секс ничего не значит для меня, ни с тобой, ни до, ни после тебя… Какой же я врун… Но, Диего, как бы там ни было, заметив, что брат Винченцио заинтересован в моей персоне, я потакал его желанию. Я переспал с ним… Да, это правда. Я переспал с ним прямо на компьютерном столе медиатеки. Мне и без того было плохо, ведь я должен был отказаться от тебя, так что мой поступок никак особенно на мне не сказался…

Винченцио назвал меня «общественной шлюшкой», он прав, я ничуть не обижаюсь. Мое поведение достойно данного определения. Мое тело не отчистить даже святой водой… Оно не может принадлежать тебе. Только не тебе… Нет, не потому что я не люблю тебя.

Ты единственный, кого я впустил в душу и к кому привязался! По-настоящему привязался, понимаешь? Как же тяжело даются слова.

Но, Диего, ради тебя, я откажусь от своих чувств. Прости… Прости за все! Сейчас я навсегда покину монастырь. Я выбрал себе хозяина, и это Джордж Гленорван. Я заставлю его взять на себя ответственность за все, что он сделал с нашей судьбой. Я стану служить ему… Если он потребует, я буду с ним спать. Потому что именно такого отношения, я и достоин.

Прощай.

Я люблю тебя.

— Диего, — деликатно начал Рауль, — У меня серьезные опасения, что Альентес… Что его психика серьезно пострадала…

— Я бы посмотрел на тебя… — я стиснул руками голову, — Но он не псих.

— А я и не говорил, — пожал плечами наставник, — Винченцио хоть жив…?

— Да, наверное. Я выбил ему зубы…

— М-да, неприятно.

— Меня убило то, как он обратился к Альентесу.

— Тебя не коробит, что Альентес…? — Рауль потупил глаза.

И почему принято недоговаривать подобные вещи!?

— Ни сколько! — твердо заявил я, — Если у меня выросли рога, я их спилю нахрен. Эта измена для меня ничего не значила, да и не измена это никакая… Аль поступил так ради меня, глупыш. Я все равно от него не отрекусь, чтобы он не делал! Пусть хоть все его заклеймят позором, я буду с ним рядом. Да я носы всем разобью за нелицеприятные отзывы об Але!!!

— Я поговорю с Данте… Он не должен был обнародовать чужое письмо.

— Бесполезно.

— Я верю…

— Рауль, я верю в тебя, — я вымученно улыбнулся.

— Что теперь?

— Разве есть выбор…

— Перехват?

— Именно, я верну Аля. Хватит ему решать за меня, я сам знаю, что для меня лучше.

— Трактор…

— Помоги мне, я же должен как-то добраться до Москвы.

Рауль кивнул.

— Значит, я был прав, что собирал эти вещи.

Он поставил передо мной коробку с бутербродами и бланк разрешения на выезд в Россию.

Я аж подавился слюной.

— Когда ты успел? — ошарашено вытаращился я.

— Ой, бутеры делаются за пять минут, когда ты убежал, я нарезал хлеба…

Рауль умело прикидывался невинной овечкой.

— Да, я не об этом. Я о бланке, его же надо за неделю подавать.

— Ты забыл, что твой наставник невнимательный разгильдяй? — Рауль потрепал меня по полосам, — Мне приходилось раз десять переписывать все эти бланки, чтобы вышло без ошибок. Конечно, остались черновики, которые я не зная, зачем сохранил. На этом разрешении я немного напачкал чернилами, но это такая ерунда! Хорошо, что я бросил в середине заполнять, поэтому дату не успел проставить. Видишь, — наставник показал на число внизу бланка, — Мне оставалось лишь вписать сегодняшнюю дату…

— Рауль, ах ты старый хитрец!!! — выпалил я, восхищаясь наставников.

— Не трать время на похвалу своего никчемного наставника.

— Да, надо собрать вещи…

— За дверью… Я собрал. Я ведь знал, что ты ринешься за Алем, куда бы он не пошел. А слухи по братству распространяются быстро, его заметили возле монастырских стен. Фабрицио сказал. Вот я и решил все подготовить…

— Круто!

Я вскочил, взял свой паек и сумку, разрешение спрятал в нагрудный карман.

— Спасибо тебе, Рауль, спасибо за все! — сказал я, останавливаясь в дверях.

— Брось, лети скорее за своим Алем. Вы должны быть вместе, поспорь за любовь с проведением. Я на твоей стороне!

В глазах Рауля стояли слезы.

Мы обнялись.

— До встречи! — произнес я, — Вернусь не один! Спасибо за все!

— Удачи.

Через секунду я летел навстречу неизвестности, споря со временем ради единственной любви, своего ненаглядного Альентеса.

Я мог выбраться из монастыря двумя путями. Первый вел до парома, второй в город. Но паром сулил встречу с братьями и долгие разговоры о том, что делает монах вне пределов монастыря без разрешения ордена. Мне это было ни к чему! Никакой шумихи! Я и так пользуюсь моментом, пока царит всеобщее замешательство и пофигизм из-за отсутствия фактического руководства.

Тем более чтобы добраться до Москвы нужно было разрешение… И деньги.

Я выбрал второй путь, в городок, лежащий на другой стороне острова. Там у меня существовала возможность раздобыть денег, а проблемы с разрешением на перелет я планировал уладить непосредственно в аэропорту. Как говорится, я полагался на судьбу и счастливый случай.

Точнее сказать, ведь ты меня знаешь Диего, я не задумывался о том, что могу не улететь в Москву. Я просто кинулся в омут с головой, я бежал, не оглядываясь и мне было решительно все равно, что меня ждало впереди. Так то…

Город я знал неплохо, да и он отвечал мне взаимностью.

Стены монастыря я покинул без проблем, прошли те времена, когда я с замиранием сердца смотрел на стражу, пугающую суровостью лиц и прямотой выправки. Сейчас я прекрасно знаю, что на вахту ставят не самых лучших бойцов, которые мне не ровня. Тем более, когда Сизиф при смерти, братья активно отлынивают от своих обязанностей.

До города я дотопал достаточно быстро, конечно не так, как на машине Игнасио, но путь оказался не столь длинным, как казался в детстве.

Красться под покровом ночи в спящий город, как вор, так захватывает!

Свобода… Был ли я на самом деле свободен?

По коже бежал приятный холодок, нервы на пределе, адреналин в крови, я почти чувствовал прилив счастья. Диего, но стоило мне только вспомнить тебя, как свет померк. Я ощутил дрожь, потому что обнажились свежие следы прикосновений омерзительного для меня человека. Мой поступок давил на меня, да и внизу по-прежнему болело.