Саша Ино - Нежность. Том 1

Что означает растворяться в небытии или возрождаться в ярких снах другого человека?

Я не знаю, и не знаю, смогу ли дать ответ на сей сложный, скорее диалектический вопрос. Но я предполагаю, что когда, наконец, появится тот, кто откроет для меня новую истину, иной мир, где захочется остаться и клятвой произнести заветные слова о вседозволенности желаний и действии, о прощении и вере, о любви моей души… Только тогда я смогу всецело ощутить глубину радуги и страстность моря, пощечины ветра и ласковые касания огня.

Тогда и только тогда, в один миг, моя жизнь и смысл моего существования изменятся.

Можно долго мечтать и задаваться вопросом, когда и как оно случится, но я знаю, в тот самый сакральный момент, я не разочаруюсь и не убегу. Ведь мое сердце бьется быстрее, когда я смотрю вдаль на величественные горы или пустеющую дорогу, а значит, мое сознание уже готово постичь тайный смысл причастия к зыбкой чувственности…

Любить и быть любимым… Последняя тайна моей жизни, так нелепо оставленная вне границ опыта.

— Мой повелитель, вы опять задумались? — спросил глупый, но прекрасный мальчик-голем.

— Да, вроде того.

Голем захлопал на меня своими восхитительными серыми глазами. Да… Я создал его красивым под стать природе моего государства. Я лично сотворил этого мальчика лет восьми, как и всех слуг, окружающих меня во дворце… Вокруг одни големы, искусственная красота в обрамлении камня древнего замка моих предков.

Брошенный король обречен быть подснежником среди высоких трав, оторванный от всего живого. Я соткал себе придворных из эфира и глины, чтобы не было так одиноко.

А как же мой народ?

Люди не селятся рядом с королевскими чертогами, они бояться меня и колдовского наследия моей могущественной фамилии. А приспешники и дворяне предпочитают обитать у себя в замках в ветхости беззакония и сырости аморальности, до которой мне нет дела.

Я один, практически один… Разве что молодой Барон Дерфи, проводящий подле своего повелителя почти все время, скрашивает мое молчаливое и безысходное одиночество.

Скука…

Големы всего лишь тела без душ, которым я снисходительно дал помимо очарования еще и зачатки разума, поэтому они могут строить несложные предложения и обладают хоть и скудной, но номинальной эмоциональной палитрой. А некоторые из них имеют достаточный запас мировых знаний, почерпнутый из пыли королевских библиотек, отчего выражаются исключительно высокопарно и помпезно, цитируя философов всех времен и народов.

Прямо как нувориши. По-моему, разница невелика.

Я всегда сравнивал людей с големами и не находил различий…

Но все равно, несмотря на мои магические ухищрения, мне скучно и пусто. Поэтому я все чаще мечтаю о любви, но тут же сам себя высмеиваю. Логично. Ведь в кого я могу влюбиться?

Стоит мне увидеть человека, и я тут же знаю, о чем он думает, что чувствует и что из себя представляет. Таковы способности величайшего из магов рода Милиотар.

Все эти хорошенькие дворяночки из богатых фамилий моих условно преданных слуг не стоят и песчинки. Они пусты и в их душах гуляет ураганный ветер, не позволяя там задерживаться хоть сколько-нибудь важным вещам. И чем больше я это понимаю, тем печальнее и тоскливее мне становится жить.

Я хочу любви, чистой, непорочной и страстной. Чтобы совершать немыслимые глупости во имя нее и лишиться сна в ожидании встречи с милым сердцу человеком. Но… Вокруг меня лишь големы, и даже, если попадаются люди, они все равно фактически големы, потому как их души столь же пусты, сколь и тела моих искусственных творений. А Галатею я создавать не намерен… Скучно.

— Осторожней! — цыкаю на мальчишку слугу, и он роняет гребень.

— Простите, мой повелитель! — искренне извиняется он.

— В следующий раз превращу в жабу, — отнюдь не вру я, поправляя свои волосы, так неаккуратно причесанные големом.

— Простите, — шепчет мальчишка.

Усмехаюсь.

Он так похож на простого ребенка, но не является им. Он всего лишь тряпка, чучело. И если он завтра исчезнет, я ничего не почувствую, мне даже не будет его жалко. Он все равно бесполезен и мертв.

Мальчик осторожно расплетает косу, тянущуюся сбоку от моего виска. У меня таких две, а еще высокий хвост, возвышающиеся над макушкой. Длинные волосы говорят о сильных магических силах, но все равно, я часто подстригаю их, не позволяя спускаться ниже поясницы, иначе неудобно.

Голем старается.

Глупое чучело, я все же превращу его в лягушку. Он сделал мне больно. И поскольку мне абсолютно нечем заняться, хоть разомнусь в простейшем колдовстве.

— Касандер! — я оборачиваюсь, и на моем вечно скучающем и надменном лице появляется тень улыбки.

— Юнгс, — произношу я, — Юнгс Дерфи.

— Привет наследничек, — молодой барон как всегда весел и беззаботен. Его огненно-рыжие короткие кудряшки игриво переливаются на солнце, а зеленые глаза блестят хитрым огоньком абсента. Хотя… Ничего удивительного в его глазах нет. Метан… Метан здесь повсюду. Мы живем на вечных болотах. Взаимодействие газа с нашей кровью дает цвет изумруда. Поэтому у всех моих подданных зеленые глаза, даже у меня они тоже светятся колдовским огнем зелени и болотной тайны.

— Ты пришел…

Я рад, но это не надолго. Вскоре мне надоест шумное общество Юнгса.

— Конечно, я пришел, ты же звал, — пожимает плечами барон, — Ты совсем бледный, опять полночи испытывал заклинания?

— Вовсе нет, просто бессонница.

— И какие думы гложут нашего величайшего юного правителя?

— Я вовсе не величайший, — кривлюсь я, — Таким был мой отец.

— А, ясно, — Юнгс машет руками, — Боишься быть не достойным отца!

— Не боюсь. Просто, когда отец был жив, мне казалось, что я могу принимать верные решения. Находясь при нем, я замечал многие вещи и часто критиковал его политику. Но сейчас… Когда отца нет, груз всех проблем свалился на меня, и я утратил широту кругозора. В своих решениях я полагаюсь на интуицию и опыт, но я не уверен, что поступаю верно. Теперь я понимаю, как было тяжело отцу, и как много он делал для страны… Раньше это было не столь очевидным, поэтому оставалось место для сомнений.

— Ой, брось! И это слова Милиотара, которого еще до царствования провозгласили избранным и величайшим колдуном рода?

— Именно.

Меня начинает раздражать непонимание бароном очевиднейших вещей. Абсолютно ясно, чем ты выше, тем меньше деталей различаешь. А для правителя неумение различать нюансы подобно слепоте пастуха, шаг за шагом теряющего стадо.

— Знаешь, Касандер, — тем временем продолжает богатый отпрыск Дерфи, — Я думаю, что именно с тобой Архатей станет сильнейшей страной, достигнув пика своего развития. И мы, наконец-то, положим конец затянувшейся войне с эфийцами, естественно, поставив победную точку.