Карина Добротворская - Мужчина апреля [litres]

Я огляделась. Толпа была толпой, но никто не был сам по себе. Все сплетались, обнимались, ласкали друг друга. Мужчины и женщины, мужчины и мужчины, женщины и женщины. Понятно, почему на входе отбирали телефоны. Кого бы ты здесь ни обнимал, сам факт, что ты здесь присутствовал, делал тебя нарушителем закона инфекционной безопасности. И последствия могли быть…

– Расслабься!

Я обернулась к Руди. Он протягивал мне фляжку. Потянулась было за ней, но остановилась:

– Маша-хуяша?

– Маша-хуяша! – крикнул Руди, кивнул, танцуя.

Я взяла фляжку, сильно плеснула себе в горло.

Это была не маша-хуяша. Совсем незнакомый вкус.

Руди захохотал. Забрал фляжку, спрятал:

– Ну ты вылупилась!

– Что это?

– Расслабься!

Я с трудом подавила желание двинуть его по морде. А в следующую секунду это желание лопнуло. Как мыльный пузырь. Оставило после себя только радужную пыльцу любви ко всем сразу. Я почувствовала, как отпустило лоб, потом плечи. Я стала легкой, все любили меня. А я любила всех. Губы расползлись в улыбке.

Мысли, которые еще полчаса назад впивались в меня металлическими крючьями, теперь проваливались в сладкую вату, не причиняя ни боли, ни стыда, ни вины.

Лео? Мы это уладим. Ведь Руди сказал, что есть решение. Дождемся какого-то паука. Все под контролем.

Томми? Тоже все прояснится. Глупое любовное сообщение, которое я отправила, мне самой уже казалось шуткой. Ха-ха.

В этот момент из динамиков понеслась совсем другая музыка – наша самая знаменитая мужская группа Cocks Uprising. Знамениты они были не столько своей музыкой, сколько хулиганскими провокационными видео, которые выкладывали в сеть. Их лиц никто не видел, они принципиально снимались в химзащите. Мне Cocks особо никогда не нравились – ни их видео, ни их музыка. Но сейчас их дурацкие песни-памфлеты под пять аккордов вдруг показались прекрасными. Какие глубокие слова, какие волшебные мелодии! Как я раньше не замечала. Я вскинула руки. Меня тут же обняли за талию. Я выгнулась. Нашла и встретила чьи-то губы. Поцелуй был восхитительным, как будто весь мир целовал меня. Женщина оторвалась от моего лица, засмеялась. И ее подхватил кто-то другой. А я уже обнималась с каким-то брюнетом. Он был потный, от него пахло лесными орехами, а ресницы были такими густыми и черными, что казалось, глаза накрашены. А может, они и были накрашены. Я полюбила его с первого взгляда, а он – меня. А еще через минуту любовью всей моей жизни стала девушка с волосами, стянутыми в конский хвост, и нас обеих полюбил всем сердцем юноша с татуировкой на шее.

Возможно, сейчас все перезаразятся – и завтра эти юноши, мужчины, такие прекрасные и полные жизни, будут мертвы. Мертвее некуда. Ну да все мы когда-нибудь умрем. А пока живы. И пока мы живы, мы – бессмертные боги. А боги должны танцевать.

Очнулась я в туалете. Руди придерживал мне волосы, как добрая подруга. С моих губ текла кислая рвота.

– Давай, девочка, давай, – ласково уговаривал он.

Меня скрутило. Руди тут же подхватил меня поудобнее. Еще залп. Колени были как ватные. Но стало легче.

Я отвалилась на пол. Голова прояснилась. Как будто с рвотой вышло нечто, что всегда мешало мне жить.

Руди помог мне подняться. Потащил к раковине-времянке.

– Руди…

– Слушай. Ну ты накидалась, подруга…

– Руди…

– Попей воды. Оно быстро проходит.

Пустил воду. Я жадно пила. Утерла рот. Видимо, прошло не совсем.

– Руди. Я тебя люблю.

Он засмеялся.

– Я тоже тебя люблю. А это – Паук.

Я чуть не подпрыгнула. Обернулась. Передо мной стоял молодой парень в кожаной куртке. Не знаю, почему Паук, не было в нем ничего гаденького, сухонького, тощего. Парень как парень. Я бы решила: уборщик. Может, вышивальщик. Ничем, короче, не примечательный.

Паук мотнул подбородком:

– Идем.

Туалет был выгорожен временно и гудел от вибрации зала. Мы вышли. Но были все еще внутри: блестели металлические ребра стены ангара.

– Короче-мороче, – сказал Паук. – Рейтинг в системе можно поднять, это будет стоить…

– Лео уже в транзитном интернате.

– Еп, – осекся Паук. Задумался. – Мы знаем, в каком?

Руди взглянул на меня:

– Это можно узнать.

Паук посмотрел на меня подозрительно. Я кашлянула в кулак:

– У меня подруга в социальной службе.

Он сделал вид, что поверил.

– Придется подчищать несколько его логинов.

– Это безопасно? – спросила я.

Паук пожал плечами:

– Если заметят и начнут проверять, то найдут.

– Да, – безразлично уронил Руди.

– Это будет стоить дороже.

– Да, – сказал Руди. Уже не глядя на меня. Мысль, что Лео можно вызволить, заполнила его целиком.

– Заплатим, – подтвердила я.

Паук хмыкнул:

– У этого красавчика щедрые друзья, как я погляжу.

– Он не «этот красавчик». Его зовут Лео, – буркнул Руди.

Паук хлопнул его по плечу:

– Не психуй.

И ко мне:

– Набери-ка мой номер…

Я оглянулась на Руди. Как набрать?! Он ответил Пауку за меня:

– Она же сдала на входе телефон.

– А. Ну запомни мой номер мозгами. Или тупая?

Вот тут я испугалась по-настоящему. Когда я в последний раз что-то запоминала? Особенно номер. Я не знаю даже номер Ники, звоню ей, кликнув на имя в контактах. Единственный номер, который я знаю наизусть, – мой собственный: только потому, что миллион раз приходилось указывать во всяких схемах, формах, рассылках.

– Руди, я запомню первые четыре цифры. А ты последние четыре.

Руди кивнул.

Паук начал диктовать. Мы нервно таращились. Он усмехнулся:

– Повторить?

Я кивнула. Сердце колотилось. Что, если я перепутаю проклятые цифры? Чертов грохот мешал думать, вибрация застила мозги.

В кармане у Паука звякнуло.

– А, блядь, – сказал он, посмотрел, решил открыть. – Извините. Мушка попалась в паутину.

– В смысле?

– Там в приватах видео пишется, – пояснил Руди.

– Видеозаписи? Здесь?! Но…

Паук усмехнулся:

– А как ты думала, почему это все еще не прикрыли? На всех, кто здесь побывал, у меня что-нибудь да есть.

Я невольно глянула на экран. И увидела блондинистые локоны. Это была Белла. Ее не спутать ни с кем. Белла стояла на четвереньках перед совершенно голым человеком-амфибией и с жадностью ласкала липким ртом его член. Узкая юбка задрана до талии, трусы спущены на крепкие ляжки. Было видно, что Белла делает полную эпиляцию – на ее теле не было ни единого волоска. Как это называется – бразильское бикини? Не лень же ей – и ради чего так страдать! Из-за грохота звук на видео расслышать было нереально, но мне показалось, что Белла причмокивает. Ей явно было хорошо. Амфибии тоже, судя по тому, как он закидывал голову и дергал Беллу за локоны, точно лошадь за узду.

Паук и Руди не уловили моего движения. Да я и сама, по правде сказать, рванулась быстрее, чем поняла, что делаю и зачем.