Дэвид Митчелл - Литературный призрак [litres]

Он заморгал и вскочил на ноги.

– Чего?

– Мы закончили, шеф, – сказал Руди.

– Ну ступайте тогда.

– А как же личный досмотр? – встряла квашня Петровна. – Инструкция номер пятнадцать: «Весь вспомогательный персонал, включая сотрудников музея , должен в обязательном порядке подвергаться личному досмотру при выходе из…»

Начальник службы безопасности высморкался в салфетку и выбросил ее в корзину для бумаг. Не попал.

– Не надо мне тут цитировать эти инструкции, черт бы их побрал. Я знаю, что в них написано. Сам писал.

– Я не позволю себя лапать! – заявила самая древняя из бабулек. – А если будете настаивать, я возьму расчет, – сказала она Руди.

Бабулька помоложе выразила солидарность со старшей коллегой.

– Я тоже не позволю. Нечего со мной обращаться, как со шлюхой в милиции.

– Инструкция есть инструкция! – вызверилась квашня Петровна. – Она распространяется на всех.

О господи, ну и что, ведь не просят же никого переспать с этим бородавчатым троллем!

Руди, плутишка эдакий, включил свое обаяние:

– Дамы, дамы, прошу вас, не спорьте! Проблема решается очень просто. Начальник службы безопасности может обыскать меня , а женщин пусть проверит кто-нибудь из сотрудниц – хотя бы вот эта бдительная дама. – Он указал на квашню Петровну. – И все мы отправимся по домам, баиньки. Мы заслужили законный отдых после честного трудового дня. Руди всегда платит по счетам. Возражений нет?

После обыска мы погрузили два полотера в фургон. Уборщицы и две дежурные ушли. Руди задержался – подписывал у начальника службы безопасности документы, три экземпляра, зеленой шариковой ручкой. Квашня Петровна отиралась рядом, настырная вонючка. Наконец Руди накарябал последнюю подпись и собрал бумаги.

– А что, если он спрятал какую-нибудь картину в один из своих полотеров? – заявила квашня Петровна начальнику службы безопасности. – Почем мы знаем?

Господи Иисусе! Ядовитый шип вонзился, выгнулся, переломился.

Но Руди только вздохнул и обратился к начальнику службы безопасности:

– Кто эта женщина? Ваш новый шеф?

– Я государственная служащая, – огрызнулась квашня Петровна. – И зарплату мне платят, чтобы я охраняла народное добро от воров!

– Прекрасно, – сказал Руди, по-прежнему не глядя на квашню Петровну. – Тогда осмотрите залы музея. Выявите, каких картин недостает, и догоните моих уборщиц. Это известные во всем мире музейные воры, их разыскивает Интерпол. Просто они загримировались старушками. Они умыкнули картины из-под самого носа ваших же сотрудников, которые все проморгали. И наконец, разберите мои полотеры, винтик за винтиком, разложите их на газетку под луной и потом соберите обратно. И как следует, пожалуйста, иначе ответите по суду. А что, это мысль! Вам очень повезло, что в вашем курятнике верховодит такой бдительный страж народного добра! Я выставлю счет за сверхурочные. В контракте, который я заключил с главным хранителем Рогоршевым, прописано, что мое рабочее время заканчивается ровно в полночь. Вы не возражаете, если я присяду и почитаю газетку? Вот только позвоню жене, предупрежу, что буду к утру.

Руди сел и развернул газету.

За несколько секунд мое сердце успело сделать ударов двадцать, не меньше.

– В этом нет никакой необходимости, – сказал начальник службы безопасности, злобно зыркнув на квашню Петровну. – Такого рода решения принимает начальник службы безопасности. А не дежурная по залам.

Руди встал:

– Очень рад это слышать.

Он обошел квашню Петровну, которой ничего другого не оставалось, как кипятиться в собственном соку. Других соков она в жизни, наверное, не пробовала. Сквозь дверное стекло я видела, как Руди погрузил третий полотер в багажник своего фургона, все еще стоящего на погрузочной площадке. Бумаги он оставил на столе, чтобы я захватила их и смогла пойти за ним. Мы же профессионалы, суперкоманда. Он, конечно же, дожидался меня в фургоне, сохраняя полное спокойствие.

– Детка! – прошептал он. – Сначала я заеду к Джерому, скину груз. И сразу к тебе. Только мне еще надо встретиться кое с кем у Грегорского.

– С кем? С Сухэ-батором?

– Не важно. Я быстро.

– Я люблю тебя, – выдохнула я.

Что я могла еще сказать?

Тыльная сторона его ладони скользнула по моей груди. Руди спрыгнул на погрузочную площадку, чтобы взять четвертый полотер, тот самый, в станине которого был спрятан контейнер с Делакруа.

Еще немного, еще совсем немного.

– Что, Латунская, довольна?

В распахнутых дверях фургона возникла голова и плечи квашни Петровны.

Почему она именно сейчас решила ко мне снизойти?

– Ух ты, она еще и разговаривает!

Квашня Петровна развернула пластинку жвачки, сунула в рот и клацнула зубами. Потом сложила руки на груди.

– Неужели ты, тварь ничтожная, думаешь, что тебе тута что-то отломится?

– Не понимаю, о чем вы?

Она ухмыльнулась, не прекращая двигать челюстями. Я растерялась. Что делать? Откуда она узнала?

– Хватит ломать комедь, Латунская! О твоих делишках всем известно!

В сумраке за ее спиной, незаметно для охранников, Руди сжал в руке разводной ключ и, приложив палец к губам, медленно шагнул вперед. Я тут же представила, как сверкающий металл тяжело бьет по черепу квашни Петровы, и почувствовала… Не знаю, что я почувствовала. Отвлекай ее, заговаривай зубы, приказала я себе. Мне было страшно. Я словно бы раздвоилась, хотела ее предупредить, но в то же время алкала крови и мести. Замри, сука! Мой зайка тебе спуску не даст…

– И что же это за делишки, интересно знать?

А тело скинем в болота на финской границе…

– Хватит ломать комедь! Ты выдала себя с головой. Все пытаешься пролезть наверх, да?

У Руди блестят глаза, это все кокс виноват. Квашня Петровна думает, что загнала меня в угол. Вот слетятся вороны, выклюют ее глазенки-бусины. Бездомные собаки передерутся из-за ее потрохов, вцепятся в жопу и в ляжки, а тем, кто сильнее, достанутся самые лакомые кусочки. Ее жизнь в моих руках, а она даже не догадывается об этом… Спасать ее совсем не хочется. Главное – не рассмеяться… Она все жует и жует жвачку, ее жирное лицо дергается, жирное лицо, которое самый лучший косметолог на свете не сделает краше.

– Метишь на должность главного хранителя, да? С диванчика на его кресло? Ты просто бесстыжая шлюха, Латунская, вот ты кто! Шлюхой родилась и шлюхой подохнешь!

Руди опустил разводной ключ, а я захохотала и плюнула ей в лицо. Ее как ветром сдуло.

Я докурила сигарету. Исчезли даже летучие мыши. Ну и что теперь не так?

Все в порядке. Взглянула на часы: двадцать четыре минуты третьего. Картина уже у Джерома, Сухэ-батор уже передал деньги от покупателя, мне пора упаковывать чемодан для отъезда в Швейцарию. Наконец-то после стольких лет я вырвусь на свободу! Во времена «железного занавеса» Швейцария, до которой рукой подать, казалась такой же недосягаемой, как Изумрудный город. Последний лестничный марш. Ничего удивительного, что я нервничаю. Как-никак украла картину стоимостью полмиллиона долларов.