Цезарий Збешховский - Искажение [litres]

На базе, с повязкой на глазах, появляется Хавар Салтик. Старосту селения сперва отводят в медсанчасть, а затем направляют в здание командования. Когда он идет через плац с лейтенантом Остином, его переполняет радость, видимо, состояние здоровья маленького Бехрама улучшилось настолько, что в душе армая зародилась надежда. Глядя на него, я ощущаю тупую боль в груди.

Я собираю парней в углу базы. Час назад я вернулся с совещания, съел несколько сухарей и решил, что пора. Приказ командира роты требует, чтобы я подтвердил готовность моих людей к дальнейшим действиям. Нам предстоит отобрать из всех подразделений пятнадцать человек, включая капралов и сержантов, которые возьмут на себя роль палачей.

Решение об истреблении деревни принято.

Больше всего сопротивлялся капрал Соттер – даже не потому, что ему было страшнее всего. Он попросту упрямо твердил, что провести подобную операцию будет невозможно. Нам не удастся перевезти на базу всех жителей Кумиша и убить их, не допустив при этом бунта. Он имел в виду взрослых армаев, но наверняка также часть нашего личного состава. Именно потому так важно надежно укомплектовать отряд.

Это самый тяжелый разговор, который предстоит мне с моими солдатами. Готовясь к нему, я поговорил с Баллардом. Даже он схватился за голову, услышав о цели операции, но поклялся, что примет в ней участие. Он не пытался уклониться – может, помогло его пренебрежительное отношение к миру? А может, каждый человек, припертый к стене, в конце концов перестает отделять добро от зла?

Я стараюсь как можно лучшим образом описать парням ситуацию, подбирая слова так, чтобы они поняли, что наши действия необходимы. Я не успокаиваю их совесть и не пытаюсь делать вид, будто то, что мы собираемся сделать, когда-нибудь уйдет в забвение. Возможно, грядущие поколения об этом забудут, если таковые вообще будут существовать, но нам наверняка многие годы предстоит просыпаться посреди ночи и кричать от ужаса, пугая наших женщин.

Но нам придется это сделать, несмотря ни на что.

– Блядь, это хуже чем бандитизм, – первым подает голос Гаус.

– А может, удастся схватить и обречь на смерть только мужчин? – спрашивает Водяная Блоха. – Вы хорошо посчитали?

– Джаред, мы проверяли много раз. – Я кладу руку ему на плечо. – Будь у нас такая возможность, мы швырнули бы туда животных, а не людей. Требование объекта однозначно: должны погибнуть все жители Кумиша, иначе все совершенное нами зло пропадет впустую.

– Я их ненавижу как бешеных собак, убил бы любого партизана, но не убью ребенка, – говорит Водяная Блоха. – Я не смогу, шеф. Не смогу!

– Никто не хочет убивать детей, – я в отчаянии качаю головой. – Абсолютно никто.

– Может, удастся этого избежать? – размышляет Баллард. – Оставим их напоследок. Достанем из холодильника тела убитых солдат. Им уже все равно.

На мгновение возникает спор из-за того, можем ли мы пожертвовать трупами наших товарищей, но в конце концов соглашаются все, даже Пурич. Похороны – важный ритуал, но не настолько, чтобы убивать невинных.

Даниэль складывает забинтованные руки и, похоже, молится. Гаус снова ковыряет ботинком в земле, над чем-то размышляя. Лишь Водяная Блоха решает побыстрее принять решение и наконец больше о нем не думать.

– Я согласен, – неестественно спокойно говорит он. – Ни одного ребенка я не убью, но можешь на меня рассчитывать.

– На меня тоже, я тебе уже говорил, – кивает Баллард. – Я сделаю все, что потребуется.

– Спасибо, парни. – Я смотрю в землю, стыдясь своей просьбы. – Полагаю, что Крис может быть прав. Если мы доставим этому чудовищу всех взрослых армаев, убивать детей не потребуется.

– Что бы ни случилось, отпущения грехов мне не получить, – внезапно говорит Пурич. – Но никто не говорил, что я отправлюсь на небо. Никто при рождении не давал мне такой гарантии. Так что – пошло оно все на хер! Срать я хотел на эти раны на руках. Можешь записать меня в ту группу, Маркус.

– Я пойду с вами, – почти шепчет Гаус. – Не хочу, но пойду.

Парни переходят к конкретике и начинают расспрашивать, как будет проходить операция. Сколько машин поедет в селение, кто за что будет отвечать? И как будет совершаться казнь? Не на все вопросы я знаю ответ, поскольку детальный план разработает ночью командование и передаст его нам завтра утром.

Я говорю им, что Эстер велела привести пленников в пещеру под лабораторией. Если нам удастся, мы должны заставить их раздеться и войти в озеро. Водяные течения и водовороты, которые вызовет корабль, затащат жертвы сперва в подземный туннель, а потом на борт. Понятия не имею, насколько это будет возможно. Наверняка мы просто застрелим гражданских внизу, разденем тела и бросим их голыми в воду. Я мысленно задаю себе вопрос – что будет большей жестокостью?

Баллард вполне разумно спрашивает, почему Эстер сама не протуннелирует жителей Кумиша под землю. Собственно, для чего ей нужны мы? В ответ я рассказываю про отряд Мюллера, который, вместо того чтобы оказаться на борту корабля, застрял в стенах одного из туннелей. Расчеты активных ИИ без участия главного компьютера слишком неточны, чтобы проделать такой маневр. Последняя попытка закончилась неудачей, и наши товарищи погибли зря.

У меня начинает срываться голос, и я поспешно возвращаюсь в палатку.

Четверг, 14 июля, 0.15

Мы снова на посту у ворот, и мне кажется, что этот караул станет для нас последним. На ужин, кроме пайков, мы получили таблетки от начальницы медсанчасти – может, обогащенный модафинил, а может, какой-то наркотик. Мы чувствуем себя свежими и отдохнувшими, несмотря на вечернюю работу в казармах, а все проблемы, разрывавшие наши мозги, оказываются будто за стеклом.

Не знаю, как такое может быть, но в какой-то момент на посту появляется Неми. Парни улыбаются ей и слегка отводят взгляд, когда она меня целует. Теперь нам уже все равно, и мы не заботимся даже о видимости. Нарушая все правила безопасности и приказы, мы отходим с девушкой чуть дальше в сторону холмов. Она держит меня под руку, и мы делаем вид, будто прогуливаемся.

Капитан Заубер обо всем ей рассказала, чтобы та поняла, в какой кошмарной ситуации я оказался. После долгих раздумий она также попросила Неми о помощи во время операции. И теперь девушка просит у меня прощения.

Я не могу на нее гневаться – просто не сумел бы, даже если бы она все еще злилась. Никто не писал мне таких писем, как она, никто столь упрямо меня не поддерживал и не жертвовал собой просто так. Самоё ее присутствие приносит мне облегчение и радость. Но сейчас мы не можем обниматься и возиться на койке, чего мне больше всего бы хотелось.

Над нами, высоко над пустыней Саладх, расцветает бледное зеленоватое облако. Оно напоминает полярное сияние, хотя мы ближе к экватору, чем к полюсу. Магнитные возмущения вокруг холма вызвали аномалию, восхитившую Неми. Она показывает на зеленое свечение и говорит, что это доброе предзнаменование, в очередной раз повторяя, что может сделать для нас все, что угодно. Мы сбежим из этой ловушки, ибо пока живы, у нас есть шанс.