Цезарий Збешховский - Искажение [litres]

– У него была лихорадка, озноб, рвота? Он жаловался на головную боль?

– В общем, нет.

– На тепловой удар не похоже, скорее на кататоническое возбуждение.

– Что это значит, Линда, черт побери?! – спрашивает капитан Бек.

– Симптом острого психоза. – Доктор Заубер хлопает дверцей машины. – Роберт, найди мне быстро галоперидол и комплект для инъекций. И принеси в… Где вы, собственно, держите пациента?

– Мы заперли его в комнате. На другой стороне плаца, в здании инженеров.

– Он все еще беспокоен?

– Скорее у него упадок сил. Лежит в углу и смотрит в одну точку.

– Так и должно быть. Роберт, отнеси сумку в то здание. Нужно как можно скорее идти туда. Ведите, лейтенант.

Я отступаю в тень цистерны и тайком возвращаюсь к своему отделению.

Водителя из Тригеля, с которым я только что разговаривал, нигде не видно, – скорее всего, он закончил погрузку и выехал за ограждение, чтобы освободить место. Баллард, в свою очередь, выглядит не лучшим образом: он бледен и держится за живот. Злясь на весь мир, бросает на землю жилет и ранец. Поговорить об Элдоне нам сейчас вряд ли удастся.

Съев немного сухого пайка, я складываю наши МСК в «скорпион». Мы начинаем сражаться с поддонами – хорошо, что инженеры оставили автопогрузчик. Жарко, так что все сбрасывают шлемы, кители и остальное снаряжение – за исключением четвертого взвода, которому в шестнадцать часов заступать на охрану.

Я сам не знаю – то ли завидовать, что им не приходится таскать тяжести, то ли сочувствовать, что им придется стоять на этой жаре с полной выкладкой. Лейтенант Мюллер не прощает ни малейшего несоблюдения устава. Мы суетимся на плацу, а предыдущий персонал наблюдает за нами. Наконец следует приказ выезжать, и колонна «тригельцев» трогается на юг.

Дисторсия теперь принадлежит нам.

И тебе, Эстер.

Усталый и голодный, вечером я наконец могу отдохнуть на новом месте. Несмотря ни на что, я рад – за шесть часов мы успели сложить весь запас боеприпасов в подвале здания инженеров, разместили провиант в маленьком складе, а в большую палатку, которой пользовались охранявшие базу солдаты, затащили свои вещи: пока лишь ранцы, свернутые матрацы и каркасы для коек. Куда важнее, чем подготовить спальные места, было протянуть электричество туда, где оно отсутствовало.

Взвод Северина занялся установкой пулеметных гнезд на крышах зданий, а затем, охваченный строительным азартом, защитил малыми модулями СМЗ и мешками с песком нашу цистерну с топливом. Сержант Голя утверждает, что ее взрыв мог бы прикончить половину персонала базы, и это еще в лучшем случае.

Нам приходится привыкать к новым условиям – к недостатку удобств, худшей еде и сну под коричневым брезентом. Днем в палатке становится жарко, а ночью ее пронизывает холод. В Дисторсии также значительно темнее, чем на базе Эрде. Капитан Бек, проведя инспекцию, приказал дополнительно осветить несколько закоулков и удостовериться, что все генераторы работают.

Все это время мы были благодарны за любые инструменты и материалы, которые оставили нам солдаты из Тригеля. Оказалось, пригодиться может что угодно, а мы понятия не имели, как подготовиться. На бумаге все выглядело совершенно иначе. Только теперь мы начинаем понимать, насколько ценны древесно-стружечные плиты и фанера, сложенные в углу плаца. Какой-то кретин хотел сперва вынести их за ограждение и поджечь.

Гаус, который, кроме механики, занимается также плотницким делом, потирает руки, говоря об этих плитах. Мы сделаем из них перегородки в палатке, чтобы каждое отделение имело немного личного пространства. Однако заниматься строительством сегодня уже поздно – нужно поужинать и отдохнуть, тем более уже этой ночью нас ждет четырехчасовая служба в карауле. Я выхожу из палатки, чтобы выкурить заслуженную сигарету. Рядом останавливается Баллард, с которым уже все в порядке.

– Ну, вот мы и в аду, Маркус. И вовсе не так уж страшно выглядит.

– Я же тебе говорил, что случилось с Элдоном. – Я протягиваю ему пачку «инки». – Хочешь, Крис? – сигареты здесь на вес золота.

– С удовольствием. – Он щелкает зажигалкой. – У парня была вполне конкретная причина, чтобы свихнуться. Так что все просто объясняется.

Мы какое-то время молчим, обдумывая нашу ситуацию.

– Сказать тебе кое-что в библейском стиле?

– Давай, старик, – улыбается Баллард.

– Еще не пропоет петух сегодня, как пустыня с нами заговорит.

Мой друг внезапно серьезнеет. Он лучше других солдат понимает, что наша реальность – лишь яичная скорлупа, которую легко разбить, а под ней, дыша в темноте, терпеливо ждет нечто. Ждет нас.

Я ощущаю прикосновения чужого разума с того самого момента, когда за моей спиной оказались ворота Дисторсии – пока что мягкие, на грани восприятия, но их невозможно ни с чем спутать. На какое-то время помогает попытка сосредоточиться на текущих делах, создавая иллюзию, будто все в порядке, – ощущение безопасности и покоя. Но лишь до первого случая, когда мы от страха рухнем наземь, сдирая себе кожу с лица.

Суббота, 25 июня, 0.10

Форпост Дисторсия, пустыня Саладх, Южный Ремарк

Исследовательский институт, преобразованный во время войны в военную базу, построен в виде прямоугольника размером сорок на сто двадцать метров. Въездные ворота находятся на севере, посередине короткой стороны. За ними, слева, стоит «здание инженеров», которое заняло командование. Идя дальше, вглубь плаца, добираемся до «лаборатории» – скорее барака, чем настоящего дома. Ученые бросили там часть оборудования, которое не убрали ни войска Союза, ни наши.

Еще дальше, на южной стороне, перпендикулярно обоим зданиям, стоит медсанчасть. Ее серое бетонное строение видно сразу же, когда въезжаешь в ворота. Не знаю, что размещалось там до войны, но теперь его заняла капитан Заубер. С крыши медсанчасти открывается лучший вид на Отортен. Она служит наблюдательным пунктом, укрепленная СМЗ, мешками с песком и досками. Мы сменяем там отделение Соттера, громко жалующееся на наше опоздание. У парней от усталости слипаются глаза.

Мы как-то устраиваемся на деревянных поддонах, на которые наши предшественники набросали немного тряпок, чтобы было удобнее. Для командира отделения даже зарезервирован пластиковый стул, его притащили со склада, расположенного справа, напротив лаборатории. Это последнее здание базы, где мы сложили бо́льшую часть запасов и барахло, которое пригодится позже.

С наблюдательного пункта хорошо видна продолговатая палатка недалеко от ворот, которая служит нам казармой. Сержант Голя утверждает, что, если бы капитан иначе распределил здания, нас можно было бы разместить в помещениях, без необходимости спать под брезентом. Но командование, как всегда, знает лучше.