Клиффорд Саймак - Ветер чужого мира [сборник litres]

– А что с Мэри? Она еще не показывалась?

– Тебе, наверное, лучше сперва чего-нибудь хлебнуть, а мне-то уж точно. Пойдем выпьем.

Он взял меня под руку, и мы вместе пошли через холл к кабинету.

В приемной Кирби сказал сидевшей там девушке:

– Если будут звонить, меня нет ни для кого. – И ввел меня в кабинет.

Чуть ли не силой усадив меня в стоявшее в углу глубокое мягкое кресло, он подошел к небольшому бару, расположенному под окном.

– Что ты предпочитаешь, Чарли?

– Если есть, то немного шотландского.

Он вернулся с двумя стаканами, вручил один мне и уселся напротив.

– Ну, теперь можно и поговорить. Но сперва хлебни глоток. Знаешь, все эти годы я вроде как ждал твоего появления. То есть не то чтобы ждал, когда ты появишься, а просто было интересно, появишься или нет.

– Боялся моего появления.

– Ну, может, и не без того, но не очень. Разумеется, я несколько смущен, но…

Он оборвал фразу на полуслове. Я отхлебнул шотландского и напомнил:

– Я спрашивал о Мэри.

– Она не появится, – покачал он головой. – Отправилась в противоположном направлении.

– Ты имеешь в виду – в прошлое?

– Точно. Поговорим о ней чуть позже.

– Я смотрю, конструкция пропала. Я заглушил ее?

– Заглушил.

– Я все думал, может Леонард или Старик Пратер…

Он пожал плечами:

– Леонард – вряд ли. Не тот случай. А Старик Пратер… Ну, видишь ли, Пратер этим никогда не занимался. Он вообще никогда ничем не занимался, всегда держался в сторонке. Он оставался только наблюдателем – таков был стиль его жизни, в этом и заключалась его функция. В его распоряжении были люди, выполнявшие его…

– Понял, – перебил я. – Значит, вы его уволокли. Где он теперь?

– Он? Ты имеешь в виду двигатель?

– Вот именно.

– В данный момент в корпусе астрофизики.

– Я что-то не припоминаю…

– Просто он новый. Это первый новый корпус в учебном городке за последние пятьдесят лет. Да еще космодром.

Я приподнялся в кресле, затем снова сел.

– Космодром?..

– Чарли, мы побывали в системе Центавра и на 61-й Лебедя.

– Кто – мы?

– Именно мы. Институт Енотова Ручья.

– Значит, он работает?

– Как зверь.

– Звезды… – произнес я. – Боже мой, мы достигли звезд! Знаешь, когда мы встретились той ночью на холме… В ту ночь я готов был кричать звездам, что мы идем им навстречу. И что же вы там нашли?

– В Центавре – ничего. Там просто три звезды. Это, конечно, любопытно, но планет нет, даже в виде обломков, планетная система так и не сформировалась. В Лебеде планеты есть, целых двенадцать штук, но приземлиться некуда: одни являются метановыми гигантами, на других еще не закончился процесс формирования коры, а одна так близко от своего солнца, что там лишь зола да пепел.

– Значит, другие планеты все-таки существуют.

– Да, миллионы, миллиарды солнечных систем. По крайней мере, мы так считаем.

– Ты все время говоришь «мы». А как насчет остальных? Что думает правительство?

– Чарли, ты не понял: этим открытием владеем только мы и больше никто.

– Но…

– Понимаю. Они пытались, но мы ответили «нет». Не забывай, что мы частный институт. Сюда не вложено ни гроша из федеральных денег, или денег штата, или любых других…

– Енотов Ручей, – выдавил я, задохнувшись от такой неожиданной перспективы. – Добрый старый Енотов Ручей, всегда полагавшийся только на самого себя…

– Пришлось разработать систему безопасности, – самодовольно продолжал Кирби. – Весь участок буквально опутан самыми разными сенсорами, детекторами и охраной. Это влетает в копеечку.

– Ты сказал, что двигателя здесь нет. Значит, вы смогли построить другие.

– Без проблем. Мы разобрали его на детали, зарисовали их, измерили и сфотографировали. Зарегистрировали все до последнего миллиметра. Мы можем построить сотни таких двигателей, да только…

– Ну?

– Мы не знаем, как он работает, так и не уловили принцип.

– А Леонард?

– Леонард умер, уже много лет назад. Покончил жизнь самоубийством. Но я не уверен, что даже если бы он был жив…

– Еще одно. Вы не решились бы возиться с двигателем, если бы не нашли способ изолироваться от эффекта времени. Мы со Стариком Пратером потыкались вокруг этой…

– Разум, – кратко ответил Кирби.

– То есть как это – разум?

– Ну, помнишь наш ночной разговор? Я сказал, что создаю…

– Разумную машину! – воскликнул я – Ты это хотел сказать?

– Да, именно это. Искусственный интеллект. В ту ночь я почти завершил работу.

– Значит, Мэри была на верном пути. В тот вечер за обедом она сказала: «Мысль». Телепатическая мысль, нацеленная на двигатель. Видишь ли, вещь должна быть нематериальной. Мы напрочь вывихнули мозги, но так ни к чему и не пришли, хотя догадывались, что какой-нибудь изолятор должен существовать.

И я умолк, ожидая, пока информация как-то уляжется в сознании.

– Правительство наверняка подозревает, – наконец промолвил я, – откуда у вас этот двигатель – из разбившегося космического корабля.

– Да, корабль был, и они заполучили достаточно данных, чтобы в конце концов понять, как он был устроен. Отыскали и немного органической материи – достаточно, чтобы получить отчетливое представление о пассажирах. Правительство, разумеется, подозревает, что был и двигатель, хотя не уверено в этом. А мы не признались в находке. По нашей версии, мы его просто изобрели.

– Но ведь они с самого начала должны были догадаться, что затевается нечто странное, – заметил я. – Хотя бы потому, что мы с Мэри пропали и это надо было как-то объяснить. Не столько из-за меня, сколько из-за Мэри, которая кое-что значила на этом свете.

– Мне стыдно признаться… – Кирби действительно выглядел несколько смущенным. – Мы ничего такого не говорили, но постарались обставить все так, чтобы казалось, будто вы убежали на пару.

– Вот за это Мэри вряд ли сказала бы вам спасибо.

– Что бы там ни было, – заметил он в свое оправдание, – в студенческие годы вы с ней встречались.

– Ты говорил, что Мэри отправилась в прошлое. Откуда вы знаете об этом?

Он немного помолчал, но потом все-таки ответил вопросом на вопрос:

– Помнишь нашу ночную беседу?

– Мы говорили о твоей разумной машине, – кивнул я.

– Не только. Я говорил, что человека по имени Крамден на свете никогда не было, что пожертвования приходили от кого-то другого, но приписывались несуществующему Крамдену.

– И какое это имеет отношение к нашему вопросу?

– Об этом вспоминал Старик Пратер. Он рассказывал мне о вашем споре, закончившемся то ли вытягиванием соломинок, то ли бумажек из шляпы, или чем-то в этом роде. Леонард был против. Говорил, что заглушать двигатель подобным образом большой риск. А Мэри соглашалась, что это риск, и твердила, что любит рисковать.