Клиффорд Саймак - Ветер чужого мира [сборник litres]

И еще можно сделать разные приятные вещи, последние сентиментальные жесты, которых человек был лишен, когда не обладал способностью к предвидению будущего.

Будет разговор с детьми и соседями, которые принесут чего-нибудь вкусненького, а также большой букет цветов от сослуживцев – при других обстоятельствах он бы никогда не дождался от них цветов. Заглянет священник, чтобы сказать слова утешения, делая вид, что это просто дружеский визит.

А утром почта доставит множество маленьких карточек и записок, отправленных знакомыми, в которых они напишут, что они о нем думают и как бы хотели быть рядом, если бы у них была такая возможность. Но они не станут ему мешать, ведь оставшееся время он захочет провести в кругу семьи.

И вся семья будет сидеть, предаваясь счастливым воспоминаниям…

…о собаке, которая была у Эдди, и как Джон убежал на несколько часов из дому, и как Мэри ходила на первое свидание, и какое платье она тогда надела. Они достанут альбомы с фотографиями и будут их смотреть, вспоминая счастливые и горькие времена. И все это время рядом будут играть внуки, забираться к деду на колени, чтобы он рассказал им какую-нибудь историю. Все так цивилизованно, подумал он.

Каждый из них получит шанс показать, какие они цивилизованные.

Пора возвращаться в дом, где Флоренс уже расставляет цветы в синей с золотом вазе. Им нужно так много сказать друг другу – даже за сорок прожитых вместе лет они не успели сказать все.

Он повернулся и посмотрел на сад.

Самые красивые цветы, которые им когда-либо удавалось вырастить.

Он выйдет сюда утром, когда на них будет роса, в тот час, когда они особенно красивы, чтобы попрощаться с ними.

Вода исторгалась прямо из склона горы и сверкающим потоком неслась по извилистому руслу. Мимо Ричарда Гранта, отдыхавшего у ручья, пробежала белка и взвилась на высокий пекан. За белкой в вихре опаленных осенью листьев мчалась черная собачонка.

Заметив Гранта, псина резко затормозила.

– Здорово, приятель, – ухмыльнулся Грант.

– Привет, – поздоровалась собака, виляя хвостом и разглядывая его искрящимися весельем глазами.

Грант подпрыгнул от неожиданности, даже рот раскрыл. Собачонка рассмеялась, вывалив красный и мягкий, как посудная губка, язык.

Человек ткнул большим пальцем в сторону орехового дерева:

– Твоя белка там.

– Спасибо, – ответила собака. – Я знаю. Чую ее.

Потрясенный до глубины души, Грант заозирался. Может, его разыгрывают? Чревовещание? Но больше никого не видать. В этом лесочке только он и собака, да бурлящий ручей, да цокающая на дереве белка.

Собака приблизилась:

– Меня зовут Натаниэль.

Это она сказала, никаких сомнений. Речь вполне человеческая, разве что слова произносит тщательно, как школьник, изучающий иностранный язык. А еще этот незнакомый, едва уловимый акцент, легкое своеобразие выговора.

– Я за горой живу, – сообщил Натаниэль. – У Вебстеров.

Песик уселся и зашоркал по земле хвостом, разметая листья. Выглядел он совершенно счастливым.

Грант щелкнул пальцами:

– Брюс Вебстер! Ну, теперь понятно. Как же я сразу не догадался! Что ж, Натаниэль, рад познакомиться с тобой.

– А ты кто? – спросил Натаниэль.

– Я? Ричард Грант, переписчик.

– Что значит пере… перепис…

– Переписчик – это тот, кто считает людей, – объяснил Грант. – Тот, кто ведет перепись населения.

– Я еще много слов не могу произнести. – Натаниэль подошел к ручью, стал шумно лакать. Напившись, плюхнулся рядом с человеком. – Подстрелишь белку? – спросил он.

– А ты этого хочешь?

– Еще бы!

Они обошли вокруг дерева, разглядывая почти голые ветви, но нигде между костянками не торчал пушистый хвост, не таращились глаза-бусинки. Пока человек и пес разговаривали, белки и след простыл.

Натаниэль был разочарован, но все же держал хвост трубой.

– Давай ты у нас переночуешь, – предложил он. – А утром пойдем охотиться. На весь день!

Грант хмыкнул:

– Не хотелось бы причинять неудобства. Да и привык я к походной жизни.

Но песик настаивал:

– Брюс рад будет с тобой пообщаться. И Деда возражать не станет. Вообще-то, у него уже плохо с головой.

– Деда?

– На самом деле его имя Томас, – сказал Натаниэль, – но мы все зовем его Дедой. Он отец Брюса. Ужасно старый. Целыми днями сидит и думает о том, что случилось давным-давно.

– Да, Натаниэль, я об этом слышал, – кивнул Грант. – Джувейн.

– Ага, Джувейн, – подтвердил пес. – Но что это значит?

– Не могу тебе ответить, Натаниэль, – вздохнул Грант. – Сам хотел бы узнать…

Он взвалил на плечи рюкзак, наклонился и почесал пса за ухом. У того на морде отразилось удовольствие.

– Спасибо, – сказала собака и засеменила по тропе.

Грант пошел следом.

Томас Вебстер сидел в кресле на колесах посреди лужайки и смотрел вдаль, на залитые закатным светом холмы.

«Завтра мне стукнет восемьдесят шесть, – размышлял он. – Восемьдесят шесть. Долгая жизнь. Наверное, даже слишком долгая. Особенно если не можешь ходить и с глазами все хуже и хуже.

Элси устроит мне праздник. Будет дурацкий торт с уймой свечей. Будут роботы с подарками. Будут Брюсовы собаки, – виляя хвостом, поздравят меня с днем рождения. Будут звонки по телесвязи, но вряд ли много. Я буду бить себя в грудь и клясться, что дотяну до ста, а все будут тайком ухмыляться и думать: „Нет, вы только послушайте этого старого кретина!“

А ведь мне за эти восемьдесят шесть лет нужно было сделать всего-навсего два дела.

С одним я справился, с другим – нет».

Впритирку над далеким гребнем с карканьем пронеслась ворона и спикировала в сумрак лощины. Откуда-то с реки доносился гомон утиной стаи.

Скоро зажгутся звезды. В это время года они появляются рано. Томас любил на них смотреть. Звезды! От этой мысли он вмиг разволновался, даже хлопнул ладонями по подлокотникам кресла. Звезды – его страсть. Наваждение? Пусть так, но оно, по крайней мере, позволило стереть давний стигмат, защитить семью от злоязыких историков. Конечно, помог и Брюс. Эти его собаки…

Позади зазвучали шаги по траве.

– Ваше виски, сэр, – сказал Дженкинс.

Томас Вебстер посмотрел на робота, взял с подноса стакан.

– Спасибо, Дженкинс. – Он помолчал, крутя стакан в пальцах. – Скажи-ка, старина, кому еще ты носил выпивку в моем роду?

– Вашему отцу, сэр, – ответил робот. – А еще раньше – его отцу.

– Новости есть? – спросил старик.

Дженкинс отрицательно покачал головой:

– Никаких, сэр.

Томас Вебстер пригубил виски:

– Значит, они уже за пределами Солнечной системы. Так далеко, что даже через станцию на Плутоне ничего не передать. Может, одолели полпути до альфы Центавра, а то и больше. Эх, дожить бы мне…