Эрве Ле Теллье - Аномалия [litres]

– А почему? – спрашивает Сильверия.

– А потому, что если мы его провалим, начальники этой симуляции вполне могут ее просто выключить.

Пятница, 25 июня 2021 года, 8.30.

Ангар В, база ВВС США Макгуайр

“Близкие контакты третьей степени”, правда, что ли?

Вернувшись после собеседования, Виктор сам не знал, плакать ему или смеяться. Не имея уверенности в завтрашнем дне, писатель решил составить, не поддаваясь эмоциям, длинный перечень того, что происходит в этом ангаре. Какое странное слово “ангар”. Оно недалеко ушло от аркана и барана. Он достал блокнот и ручку и, стараясь абстрагироваться от криков и шума вокруг, написал: “Попытка исчерпания одного невероятного места”.

Ну нет. Зачем вечно держаться в тени Перека [22] Жорж Перек (1936–1982) – французский писатель (“Вещи”, “Жизнь, способ употребления”, “Исчезание” и др.). ? Почему он никак не может освободиться от сторонних влияний, от фигуры отца-покровителя? Почему он то боится прослыть самозванцем, то превращается в ребенка, жаждущего посвящения в рыцари?

Месель не спеша выводит слово “Авиарежим”.

Дата: 11 марта 2021 года.

Чего только нет в этом ангаре, например: сотни палаток защитного цвета, полевой госпиталь, поставленные в ряд длинные столы, импровизированная баскетбольная площадка, десятки сборных домиков, общественные туалеты, металлические заграждения в два ряда, “стойка информации”, где некому информировать, “экуменический центр”, о котором возвещает панно на шести языках, четыре кулера с водой и еще масса всего.

Погода: слишком жарко, слишком влажно для этого времени года.

Приблизительный перечень вещей, доступных глазу: сначала буквы от А до Е на одной из стен ангара, заглавная H – Hospital , слова “Эр Франс” (на сумках стюардов и стюардесс), логотипы на одежде пассажиров, US Air Force на полу, Danger, High Voltage [23] Опасно, высокое напряжение (англ.). на электрических щитках. На стенах – Aim High / Fly-Fight-Win, Mors ab Alto и Do something amazing [24] “Целься выше, летай-сражайся-побеждай” (англ.), “Смерть с высоты” (лат.), “Удиви нас” (англ.). – девизы ВВС США.

Виктор пишет не спеша, автоматически. Он так много прочел и перевел всякой белиберды, припорошенной разного рода красивостями, что считает неприличным навязывать миру очередную хрень. Плевал он, воссияет ли ослепительная проза от “легкого прикосновения пера к бумаге”. Он не считает себя “непревзойденным мастером отточенной фразы”, уж точно не собирается “закрыв глаза, обрести внутреннюю ясность взора” и не стремится в этом бездушном пространстве “ускользнуть от мира, дабы запечатлеть заблуждения ума”, да и вообще метафоры – опасная вещь. Троянская война началась наверняка из-за чего-то в этом роде. Он знает, однако, что если хотя бы одна из написанных им фраз окажется умнее его самого, это чудо сделает из него писателя.

Виктор смотрит, как чужие жизни, чужие тревоги бурлят в гигантской чашке Петри, в которую превратился ангар – что за причудливое все же слово, – и не понимает, за что зацепиться. Завораживающее зрелище. Хорошо бы выбрать одного из этих незнакомцев (или одну из них), описать, найти точные слова и поверить наконец, что он подобрался достаточно близко, чтобы ничего не исказить. Затем перейти к следующему. И так далее. Три персонажа, семь, двадцать? Скольким синхронным историям согласится следовать читатель?

За его столом под номером 14 сидят несколько пассажиров и командир корабля. Виктору он напоминает отца. Те же зелено-серые глаза, орлиный нос, глубокие залысины на висках, которые рано или поздно одержат победу в битве против густых седых волос, такой же мощный торс. Машинально сунув руку в карман, писатель касается гладкой поверхности красного кирпичика. В бумажнике Виктор хранит фотографию покойного отца, вынутую из какого-то альбома – в те времена они еще водились и переизбыток фотографий не погубил фотографию как таковую. Ему тут двадцать лет, победоносная улыбка, прямой взгляд. Однажды он сказал сыну, смеясь: “Я был молод в те годы и уж не знаю, когда именно все покатилось по наклонной”. Да, в рассветных лучах капитан Маркл похож на отца, на которого сам Виктор похож так мало.

Еще накануне на летную форму Маркла, словно пчелы на мед, слетелись самые отчаянные паникеры, потому что их успокаивает синева “Эр Франс”, и отъявленные психи в поисках козла отпущения. Но сейчас на него никто уже не кидается. Пассажиры, видя, что он злится так же, как они, пришли к заключению, что ему не делают никаких поблажек и у него нет доступа к конфиденциальной информации. Чтобы доказать это или просто для удобства, он сменил форму на деловой костюм. На земле Дэвид Маркл уже не первый после Бога, а обычный милый мужик, которого даже жалко, этакий генерал Дюмурье, брошенный своими войсками, только все же посимпатичнее. Утром вместе с десятком других пассажиров ему без всяких объяснений пришлось пройти ряд медицинских обследований.

Еще за столом номер 14 сидит высокий чернокожий юноша с красивыми глазами и глубоким, меланхоличным взглядом. Его короткие волосы выстрижены замысловатым геометрическим орнаментом, достойным изразцов Альгамбры. Он произносит “Джонни” вместо journey, you are как “юва”, vision как “вишон”: это нигерийский певец и гитарист. Тут всем плевать, что завтра вечером у него концерт в Бруклине, он понял, что качать права не имеет смысла, и тоже смирился. Но все-таки забрал свою двенадцатиструнную гитару Taylor, лежавшую в футляре в салоне самолета, и теперь что-то наигрывает, сочиняя на ходу песню в спокойном ритме.

Его гитара обладает глубоким и округлым звуком, голос у него хрипловатый и теплый. Изящный мальчик, ему очень идет сценический псевдоним, который он себе выбрал. Он улыбается Виктору:

– Давненько я не пел просто под гитару, без эффектов.

Он берет аккорд и продолжает:

– Beautiful men in uniform? – спрашивает Виктор, указывая на солдат, охраняющих двери.

– Да. Так, наверное, будет называться мой новый трек.

Он поет, еле слышно:

В самом конце стола кто-то шепчет: “Одно ведь имя лишь твое – мне враг. – И Виктор тут же узнает Шекспира. – А ты – ведь это ты, а не Монтекки” [28] Здесь и ниже перевод Т. Л. Щепкиной-Куперник. .

А вот и она, Джульетта Капулетти, совсем еще юная особа, зубрит свой текст: