Артем Углов - Предел прочности. Книга четвертая [СИ]

Существо внизу замолчало, мир клубящегося тумана погрузился в тишину, а потом быстрое шлеп-шлеп, шлеп-шлеп…

Тварь неслась по лестнице, перепрыгивая ступеньки, минуя пролет за пролетом. Женское тело, обтянутое остатками платья, вытянулось в струну, а голова ее выгнулась на длинной шее, уставив перекошенную морду туда, где я сидел и где скрывался. Оно бежало по мою душу…

Спасибо рефлексам, бросившим тело вперед: с трудом слушающееся, но при этом умудряющееся перебирать ногами. А там, где не хватало ног, помогал себе руками. На радость всем злопыхателям больше всего сейчас был похож мартышку, улепетывающую прочь на четырех конечностях. Ну и плевать, когда сзади доносятся громкие шлепки, становясь все ближе и ближе. Липкий ужас сковал разум, и только одна единственная жилка пульсировала в голове, заладив бесконечное: вперед, вперед. Я следовал ей послушно, несясь на всех порах, и даже не заметил, когда кончились ступеньки. Вывалился на площадку и утратив равновесие, покатился кубарем в сторону края. Ничем не огороженного, ведущего в пропасть высотой с восьмиэтажный дом.

«Расшибусь нахрен», - мелькнула запоздала мысль и пришла боль…

Не помню, как поднялся, как брел вперед, то и дело спотыкаясь, упираясь в стены. Один раз даже упал, распластавшись рядом с пыльным мешком, который при ближайшем рассмотрении оказался человеком. Точнее мумией, с высохшим пергаментом кожи и остатками волос на треснувшем черепе. Пустые глазницы смотрели вверх, раззявив челюсть в немом крики.

Дальше лежало второе тело, третье… пыльные кули человеческих останков. После всего увиденного мертвецами было удивить трудно, да и физическое состояние не располагало к выплеску лишних эмоций. Все силы уходили на продолжение движения. Я шел, сначала тупо и бессмысленно, ради самого процесса, а потом на голоса. Голоса, послужившие той самой путеводной нитью, за которую крепко схватился и которую уже не отпускал.

- Отставить панику… Где Гадо, почему не отвечает на вызовы? Что значит, сбежал? Какие мусоровозы, вы там совсем спятили от страха? Да мне насрать, кто и где катается, хоть две машины, хоть три, хоть десять. Милый мой, я вам за что деньги плачу? Почему должен тратить свое драгоценное время на мелочи?

Отрывки фраз долетали до ушей, но в голове не задерживались. Я слабо понимал смысл сказанного, да признаться и не пытался этого сделать. Просто плелся на звуки, крепко держась кровоточащими ладонями за путеводную нить.

И таки выбрался на большую площадку, залитую светом заходящего солнца. Вышел из сумрака, и начал щуриться, пытаясь избавиться от ярких пятен в глазах.

- … трупов никогда не видел? Что значит, старые? Да мне плевать, как они выглядят. Я тебя не в качестве патологоанатома нанимал. Где объект? Почему упустили?

- Шеф.

- Что значит исчез? Датчики что показывают? Фиксаторы тоже сгорели?

- Шеф, он здесь!

Я раньше слышал эти голоса: сухой, чуть надтреснутый - Старика, и властный, привыкший командовать – Марата Саллей аль Фархуни или Генриха Гиммлера местного разлива, если верить Мо.

- Дорогой ты мой, неужели добрался, - сгусток тени метнулся в мою сторону, превращаясь на ходу в холеного мужчину средних лет, с аккуратно подстриженной бородкой аля эспаньолка. Он схватил меня за щеки и принялся ласково трепать, приговаривая на чисто русском: - ты же мое золотце, ты же мое Эльдорадо. А я знал, я верил, что сможешь. Дошел значит, добрался.

Чужие пальцы наконец отпустил голову. Марат сделал шаг назад и внимательно осмотрел меня:

- Бездонная бездна, как же плохо выглядишь… Где тебя носило?

«Именно там и носило», - непременно ответил бы я, но на ворочать языком сил не осталось.

- Что с руками, а с одеждой… с одеждой-то что приключилось. Великий Космос, да тебя изрядно потрепало.

А что с одеждой не так? Опускаю взгляд вниз и вижу серую, пошедшую трещинами кожу ботинок, словно возраст их исчислялся веками, а не парой лет. Некогда черный костюм заметно поблек, нитки плотного материала распушились, а кое где и вовсе поползли, образуя дырки. Пуговицы «послетали» напрочь, оставив на память обрывки гнилых ниток. Края рубашки были нараспашку, демонстрируя голый торс. То-то меня холодило и поддувало все это время.

- Пустое, все пустое… Главное, что здесь, что добрался. И ведь никто не верил, а я знал, знал! Смотри, Старик, полюбуйся на нашего красавчика, как он всех уделал. Дорогой ты мой… Признавайся, высохшие трупы, твоих рук дело? Ну же, говори, не стесняйся, - Марат на радостях хлопнул меня по плечу, выбив облачко пыли из остатков пиджака. Эмоции буквально переполняли его, заставляя говорить и говорить бесконечно. – Симбионт твой хорош, он просто прекрасен. Какой потенциал, какие возможности. Тут некоторые из числа умников доказывали, что слишком слаб, Палачу в подметки не годится. Как же они ошибались… Утерли мы им носы - да? Показали кто и на что способен. И всего-то нужно было, предложить задачку посложнее. Нет, пустое, не о том всё. Лучше расскажи, как умудрился с первого этажа на восьмой перескочить? Пространственные червоточины? Слушай, а все эти временные искажения в точках входа и выхода… Это же эффект Веспера-Вейса во всем своем великолепии. Просто с ума сойти, временные аномалии в одном пространственном континууме. Материя в радиусе двадцати метров на сотню лет вперед постарела: люди, металл, бетон. Ты бы слышал эти панические крики: центр, они превратились в трупы, мы отходим… отходим, - Марат встал в театральную позу, заломив в ужасе руки. Уж не знаю, кого он там пытался изобразить, но переигрывал явно.

- Сбежишь тут, когда живой человек на глазах в мумию превращается, - едва слышно проворчал надтреснутый голоса. Зря он это сделал, потому как Марат мигом оскалился, натуральным образом обнажив зубы, словно злобный хорек.

- Адвокатом вздумал выступать, старче? Защищать их будешь? Я же велел людей покрепче найти, а ты кого притащил? Дворовую шпану с улицы?!

- У бригады Гадо авторитет и уважение…

- Молчать! – по-бабьи взвизгнул Марат и даже кулаком погрозил. - Деру дал твой авторитет вместе со всей своей бригадой. А поскольку ты за них поручился, то тебе и ответ держать перед людьми уважаемыми. По-настоящему уважаемыми, а не как этот… Гадо. И что за прозвище такое дурацкое, на гадюку похоже.

Старик разумно промолчал в ответ. Мои глаза достаточно привыкли к свету, чтобы суметь разглядеть сгорбленную фигуру в скоплении теней. Стоит в напряженной позе, глубокие борозды морщин испещрили и без того немолодое лицо. Память не подвела, это был тот самый Старик из Дальстана, убивший Малу. Если верить оперативным сводкам, правая рука Марата.

Рядом с ним вижу девушку, полулежащую в массивном кресле. Тонкие запястья привязаны к подлокотникам, волосы черной шторкой закрывают лицо, но и без того знаю – это Юлия, больше некому. Жива?