Ким Робинсон - Министерство будущего [litres]

М: что ты имеешь в виду?

Т: расчет на то, что супербогатые захотят откупиться, похоже, оправдался. По крайней мере большинство хотят.

М: из чего это видно?

Т: мы запустили пробный шар. Предложили: или пятьдесят гарантированных миллионов, или бесконечные судебные тяжбы и доставалово – хоть прячься, как я сейчас. Многие согласились на сделку.

М: а это законно? Смахивает на вымогательство.

Т: на то есть законные средства. Я просто объясняю на пальцах для простоты.

М: спасибо. То есть денежки в налоговый оазис они уже не переведут?

Т: оазисы мы укокошили. Самое лучшее в блокчейне по сравнению с фиатными деньгами в том, что мы точно знаем, где они находятся. Мест, где их можно спрятать, осталось совсем мало. А если все-таки прячут, то деньги фактически перестают быть деньгами. Ценность имеют только учтенные средства. Старые деньги превратились… не знаю, в дублоны? Что касается реальных денег, то нам хорошо известно, где они и откуда взялись.

М: а раньше разве было не так?

Т: нет. Помнишь наличные?

М: я до сих пор ими пользуюсь! Они ведь тоже сосчитаны.

Т: верно. Но, обернувшись несколько раз, наличные деньги становились безликими. Существовало множество путей отмывки денег, их невозможно было отследить. Теперь можно. Более того, только учет и делает деньги реальными. Прятать их больше негде, налоговых оазисов не осталось. Мы заблокировали последние, провели через ВТО дисквалификацию и все такое. Нет. Если ты частное лицо и хочешь сохранить богатство на современной финансовой арене, проще согласиться на стрижку капиталов, сохранить свои пятьдесят миллионов и помахать ручкой.

М: разумно.

Т: да. Пятьдесят миллионов в руках лучше миллиарда в небе. Пожалуй, богатые ближе всего стоят к хомо экономикус. Обладают полнотой информации, преследуют корыстные интересы, стараются максимально приумножить свое богатство. Но если максимальный уровень богатства задается обществом, борьба за него перестает быть рациональной. Особенно когда твое состояние в двадцать раз больше того, что необходимо для обеспеченной жизни.

М: ну, не знаю. Честолюбие, рассчитанное на миллиард, невозможно удержать в узких рамках. Это уже из области социопатии, напрочь лишенной рациональности. Причем свойственно это почти одним мужчинам. Хотя подобные замашки я встречала и у женщин.

Т: разумеется.

М: они будут огрызаться.

Т: кое-кто – несомненно. Сумасшедшие всегда были и будут. Я же веду речь о системе. Когда безумец взбрыкивает в здоровом обществе, он тоже наносит ущерб, но либо попадает в тюрьму, либо его кто-нибудь устраняет. Так что главное – система. Именно в этой области я предвижу результаты.

М: российское правительство нас поддержало?

Т: пока трудно сказать. Вроде бы. Ностальгия по СССР усиливается. Сибирь тает, всем стало не до шуток. Некоторые как считали? Подумаешь, будем выращивать больше пшеницы и все такое, а оказалось, что появилось больше болот и перевозкам по речному льду настала хана. Беда, короче. Кроме того, болота выпускают столько углекислого газа и метана, что хватит, чтобы превратить Землю в планету джунглей. В России никто не желает, чтобы там росли джунгли. Слишком хлопотно это, не по-русски.

М: значит, они тоже поддержат.

Т: пожалуй. В Кремле все еще идет драчка, но симптомы налицо. Для многих русских по-прежнему характерно бережное отношение к науке советских времен. Наука вообще русская ценность. Их веселит мысль, что мир может спасти советский подход. Какая-никакая сатисфакция.

М: любая культура требует уважения.

Т: естественно. Теперь все уважают китайцев, Индию тоже. Нехватку уважения испытывают только Россия и ислам.

М: и как его приобрести?

Т: деньги не помогут. Пример саудовцев это показал. Они вели себя по-дурацки. А дураков никто не уважает. Нас в России это беспокоит. Нам кажется, что нас постоянно держат за дураков. Мы – большой, опасный и неотесанный медведь. Деревенщина.

М: а как же лучшая в мире литература и музыка?

Т: все это было уже при царизме. И еще при Советском Союзе. СССР пользовался некоторым уважением за то, что противостоял Америке, прогрессировал в науке, выступал за солидарность. По крайней мере, это то, что сейчас помнят. Теперь же русские выглядят по сравнению с американцами лузерами. В мире, где все говорят по-английски, от этого клейма невозможно избавиться. Если, конечно, не получится всех спасти от американской глупости советскими методами.

М: или возвратом к самодержавию?

Т: нет, такой вариант негоден – Путин это уже доказал на своем примере. Советская мечта лучше. Не надо отказываться от прошлого, надо использовать его для спасения мира. Матушка Россия – спасительница человечества.

М: хорошо бы. Кто-то же должен взять на себя эту миссию. Вряд ли это сделает Америка.

Т: Америка! Она как раз тот богатей, кто должен признать, что пятьдесят миллионов лучше бесконечности. Американцы будут тянуть до последнего.

М: похоже, пора опять ехать в Сан-Франциско.

Розничная сеть – уязвимое место, оптовых баз не так много. Достаточно нанести удар ниже пояса – по распределительным складам. После новостей о нападении цена акций розничных компаний резко падает, крыть им нечем. А курс и без того ниже плинтуса. Конечно, виновных может задержать и отдать под суд полиция, но прежнюю стоимость акций это не вернет. Физический урон на сто тысяч долларов может привести к финансовым убыткам в сотню миллионов. Крупные пенсионные фонды чуют недоброе и переводят гигантские активы в другое место, благотворительные фонды, трасты, университеты, бесприбыльные организации и хедж-фонды замечают, что авторитеты потянулись на выход, и тоже спешат выскочить из дома, пока крыша не рухнула на голову. И вот крупная, известная на весь мир корпорация, которая, естественно, является юридическим лицом, переживает нечто вроде инсульта, лежит полностью парализованная на больничном ложе в палате интенсивной терапии, а наследники тем временем грызутся за остатки имущества.

Так что поджог торговых точек происходил не впервые. Раньше этим дело и закончилось бы. Людям нравится прямое действие, потому что оно не требует раскачки и не ведет потом к серьезным осложнениям. Только на этот раз забастовку студентов против долгов за обучение поддержал Союз арендаторов жилья. Началась классическая акция неповиновения – почти повсеместный невыход на работу, своеобразная форма генеральной забастовки.

Потом 16 июля прекратили работу многие интернет-порталы, сетевые супермагазины. Мороз по коже. У нас получилось! Насколько это умный ход? Ведь интернет считается нервной системой современного общества. Не похожи ли мы на того парня, который отрезал себе руку, чтобы выбраться из каньона в Юте? Отчаянный шаг. Мы намеренно устроили междуцарствие, хаотический период в момент смены династий. Великий кризис, нулевой год, охренеть.