Ким Робинсон - Министерство будущего [litres]

На этот раз они съехались обсудить первые годы жизни их детища – карбон-койна, эксперимента, который Боб Уортон в насмешку над Мэри назвал «Аве Мария». Встреча была похожа на ту, где обсуждалось индийское вмешательство, но в тот раз заседали климатологи, а сейчас – финансовые воротилы. Эти тоже распыляли в воздухе в виде эксперимента некое вещество – золотую пыльцу. Чего они добились?

Несколько часов все выслушивали доклады помощников. Реферат за рефератом, информация, спрессованная до плотности кристаллов. Потом настал черед посмотреть за большим столом друг другу в глаза, подвести итоги: получилось ли то, на что надеялись? Есть ли отдача?

Да. Нет. Возможно. Стандартные ответы на любой вопрос наших дней. И все-таки во многих отношениях отдача была. Банкиры говорили это друг дружке осторожно, обиняками. На лицах сидящих за этим, словно воспарившим над прекрасным городом, столом Мэри читала довольство, хотя и не без примеси нервной тревоги.

Собрание договорилось о следующем.

Новый карбон-койн послужил стимулом для множества краткосрочных инвестиций в проекты по улавливанию углерода и долгосрочных инвестиций в саму платежную единицу. Он побудил крупнейших владельцев залежей ископаемого топлива обменивать отказ от их добычи на кэш. Уголь превратился в кусок черной породы, приносящей доход без ее добычи. Были эмитированы и выплачены триллионы карбон-койнов, однако это не привело ни к инфляции, ни к дефляции, посрамив горе-теоретиков, и почти не повлияло на цены.

На некоторых биржах предпринимались попытки манипуляции стоимостью карбон-койна относительно курсов других валют. Некоторые спекулянты пытались сбить ее в надежде купить карбон-койны подешевле, чтобы потом продать подороже. Против таких игроков по мере надобности применялись методы, вынуждавшие их отказаться от затеи, что одновременно служило назиданием другим авантюристам. Центробанки взяли на вооружение меры, позволявшие строго карать непослушных. В одной статье их окрестили «финансовой гильотиной».

В качестве еще одного шага по изменению инвестиционного климата персонал банков подготовил для своих правительств законопроекты взаимосвязанных реформ, в том числе по жесткому валютному контролю, переводу всех денег из наличных в цифровую форму с отслеживанием через технологию блокчейна, наращиванию давления в пользу отказа от использования углеводородов за счет повышения налогов и ужесточения регулирования. Движение на этих фронтах набрало обороты.

– Все это хорошо, – подвела итог Мэри в конце дня. – А что вы могли бы сделать сверх того?

Банкиры уставились на нее.

– Сами и расскажите. Что вы предлагаете? И почему?

Мэри вздохнула. Банкиры никогда не станут инициаторами перемен. Консерватизм у них в крови, как у отдельных лиц, так и учреждений.

Мэри зачитала список, подготовленный Диком и Янус-Афиной. Объявить вне закона и устранить темные пулы ликвидности. Встроить существенное запаздывание в алгоритмы высокочастотного трейдинга. Обложить его таким налогом, который заставил бы трейдинг вернуться к нормальной скорости человеческой реакции. Рассчитать стоимость базовых нужд и бесплатно предоставить их малообеспеченным общинам.

– О боже! О чем вы? Центральные банки этим не занимаются!

Сначала всегда отказ, не привыкать. Однако, как метко подметил один из них, они давным-давно заехали на чужую полосу.

«Скорее они похожи на стадо быков, – подумала Мэри. – Целое стадо большущих быков снесло загородки, вырвалось на волю, озирается вокруг – а никаких заборов больше нет. Эта картина настолько их пугает, что они пытаются смастерить хоть какое-то подобие новой загородки, в замкнутом пространстве им уютнее, чем на свободе. Ага, вот оно: наша главная задача – защита доверия к деньгам. Ура! Такая задача вполне сгодится на роль забора».

– Разве устранение черных пулов ликвидности не укрепит доверие к деньгам? – спросила их Мэри.

Банкиры были вынуждены согласиться. Когда деньги ничем не обеспечены, излишняя свобода обращения неучтенных денег доверия им не добавляет.

– Что касается высокочастотного трейдинга, – продолжала Мэри, – не является ли он обычной рентой, паразитирующей на продуктивных сделках?

Странно говорить о ренте, делая вид, будто она не является основополагающей операцией в экономической системе, которую защищают эти люди, однако банкиры смотрели на вопрос по-другому. Что угодно, лишь бы добавить им храбрости занести нож. Замышляющему цареубийство без храбрости никак не обойтись. Способен ли кто-либо прикончить Его величество Капитал? Мэри одолевали сомнения. Если кто и мог это сделать, то отнюдь не посторонние, а люди, управляющие системой. Эти тринадцать человек находились к царственной особе настолько близко, что могли бы всадить нож прежде, чем кто-либо успеет их остановить. И ты, Брут? Да-да, Цезарь, и я. Умри! Отправляйся на пепелище истории!

Во время обсуждения банкиры кивали головами, переводя инициативы Мэри на более респектабельный язык политических формулировок. Никаких грандиозных выводов, позволяющих заподозрить их в безрассудстве. Одни лишь числа, жонглирование цифрами, все ради стабильности. По сути, так оно и было, поэтому Мэри больше не вмешивалась.

Под занавес министр финансов Китая, мадам Чан, подошла к Мэри, стоящей у западного окна, за которым лучи заходящего солнца превратили Фараллоновы острова в хребет морского змея. Интересно, чем они там занимаются на западном краю Тихого океана?

– Подгонкой, – с улыбкой ответила на вопрос Мэри мадам Чан. – Мы всего лишь приделываем пуговицы к пальто, которое сшили вы. Вы, конечно, не хотите, чтобы мы на этом остановились?

– Что вы задумали?

– Китай наблюдает за событиями в Индии. Индийцы теперь стоят во главе всех передовых начинаний.

– Они радикально настроены.

– Да, а разве у них есть выбор? Мы не хотим, чтобы в Китае или где-то еще произошло то, что случилось у них. Теперь мы перенимаем у Индии опыт регенеративного сельского хозяйства. Он для нас очень важен. Разумеется, постоянно возникает вопрос, как заплатить за все эти новшества.

– Могу себе представить.

Чан улыбнулась.

– Представьте себе наш план в виде земельной реформы. Финансовые процедуры тоже его часть. Другими словами, налоги на землю, что в случае Китая означает налог на временное землевладение, совместное пользование всем насущно необходимым. Кроме того, в наш план входит требование, чтобы все частные компании по закону принадлежали работникам.

Мэри покачала головой, не веря своим ушам, и одновременно улыбнулась, представив себя передающей этой даме эстафетную палочку. Женщине, наделенной огромной реальной властью. «Мы вас поддержим, – радостно выпалила Мэри. – Возглавьте процесс, а мы поддержим». Мадам Чан с довольным видом кивнула.