Ким Робинсон - Министерство будущего [litres]

На следующий день в хижине остались только мы и хозяева. М позавтракала в столовой, проверила почту, сделала несколько звонков по закрытой линии. Потом пила кофе на патио с видом на озеро 1200 метров внизу. «Как огромны Альпы», – сказала она Приске.

Позже попросила сходить на прогулку, мы отвели ее к началу ледника Фрюнден, шесть километров по бассейну. Подъем был не так крут, как накануне к хижине. Приска объяснила, как это получилось: вместо того, чтобы идти вверх по склону U-образной впадины, оставленной ледником, мы поднимались по склону такой же впадины, но намного меньшей. Мы на дне усыпанной камнями висячей долины, здесь она не такая обрывистая, как в том месте, где отвесно переходит в нижнюю крупную долину. Все как всегда. По мере восхождения все меньше мха, лишайников и альпийских цветов, дальше – голые камни, возможно, пару лет назад их еще покрывал ледник. Во второй половине дня мы дошли до подножия ледника, который почти полностью покрыт черным щебнем, скатившимся с гребня, и прорезан вертикальными белыми щелями вымоин, из которых проглядывал глетчерный лед. В самых глубоких трещинах лед был голубой.

«Как жалко, – прокомментировала М. – Вам приходится наблюдать умирание ледников своими глазами».

«Хорошего мало, – согласилась Приска. – Хотя, возможно, не так плохо, как в Гималаях, где талая вода – единственный водный ресурс. Но и здесь многое поменялось. Мы теряем воду, гидроэнергию. Ощущение такое, будто зло побеждает. Это как болезнь, лихорадка, только убивает она не людей, а ледники».

Но пока еще подножие ледника возвышалось над головой до пятнадцати метров. Чтобы взобраться наверх, пришлось бы лезть по боковой морене и преодолевать промежуток между мореной и льдом. Лучше уж на кошках прямо по стене, прочного мостика из камня или льда можно и не найти. Задача не для сегодняшней прогулки.

Мы спустились с М обратно к концу бассейна, только теперь увидев, каким крутым все-таки был подъем. Приятный вечер в хижине.

В 2:46 утра всех разбудил громкий треск и грохот. Мы кинулись к М, заподозрив неладное, Юрг успел достать пистолет. Из окон ничего не видно, безлунная ночь. Звук оборвался, снаружи темнота. «Лавина», – предположила Приска. «Нет, камнепад, – возразили хозяева. – Не снег, а камни». Определенно камни, слишком уж звук громкий. И все стихло через полминуты. Хижина стояла на возвышении и далеко от утеса, хозяева сказали, что здесь можно не бояться камнепада или оползня.

Большинство вернулись в постель. Юрг, Приска и я присели на пол перед комнатой М, сон улетучился. Томас с одним из хозяев пошел посмотреть и, вернувшись, сказал, что большую кучу камней навалило совсем близко – с западной стороны хижины. Мы вызвали Берн, спросили, что происходит, не напал ли кто. Потом ждали ответа из Берна насчет вероятности того, что враждебные элементы выследили М и прислали убийц.

На рассвете все вышли посмотреть: да, свежий обвал. Камни скатились по крутому склону на западе от хижины. Осыпь доехала по дну впадины почти до самой постройки. Нагромождения огромных валунов кристаллического сланца, гнейса и гранита. «Сцепка между различными породами всегда слабая», – пояснила Приска. Как всегда, самые крупные камни укатились дальше всех. Один валун размером почти с саму хижину лежал от нее всего в двадцати метрах. Своей формой он напоминал неотесанную копию нашего жилища. Если бы разогнался побольше, раздавил бы и дом, и всех, кто в нем был, в лепешку. Один лишний кувырок игрального кубика – бац! – и до свидания.

Я посовещалась с группой на «швицердюч», местном диалекте немецкого, чтобы М не могла нас подслушать. «Слишком много совпадений, – сказала я. – Мне это не нравится. Это – режим ЧП. Протокол уже запущен».

Берн меня поддержал. ЧП однозначно. Приготовиться к отбытию. План эвакуации сообщат, как только он появится. Очевидно, нас раскрыли.

Мы взвесили варианты. Если мы раскрыты, эвакуироваться вертолетом небезопасно. Можно нарваться на атаку дронов. Хижина, конечно, тоже уязвима. Берн пообещал, что план будет готов через час.

Мы объявили М, что надо уходить.

– Опять? – воскликнула она.

– Опять. В Берне считают, что враждебные элементы вычислили ваше местонахождение.

– Вы действительно считаете, что кто-то мог искусственно устроить такой большой оползень?

– Трудно сказать. Хозяева дома говорили, что скала нависает над впадиной. Могла и сама упасть, но если в выступ на большой скорости ударил какой-нибудь снаряд, пусть даже без взрывного заряда, просто разогнанная до нужной скорости инертная масса, он мог обвалить скалу. Оползень похоронил бы под собой любые улики, все было бы похоже на несчастный случай. Обвал мог запросто раздавить хижину. Камни чуть-чуть не докатились. На глазок такие вещи трудно спланировать.

– А может, просто совпадение?

– Чтобы скала, простоявшая много веков, вдруг обрушилась сразу же после вашего приезда? В конкретный день?

– И все-таки совпадение нельзя исключать, – ответила М. – На то они и совпадения.

Томас покачал головой: «В Берне что-то учуяли. Они не считают это совпадением».

– Ну хорошо, – ответила М, все больше волнуясь. – И куда теперь?

Мы объяснили ей план.

Мы пришли к Мэри через минуту после полуночи, постучали, чтобы разбудить, выяснилось, что она не сомкнула глаз. В хижине было темно и холодно, охранники переговаривались нервным шепотом. «Альпинисты всегда встают в этот час, – заверила ее Приска, – чтобы забраться повыше еще до восхода солнца».

Приска и Сибилла отвели Мэри в душевую и обвели вокруг ее туловища детектором. Оставшись в одном нижнем белье, Мэри дрожала от холода. Затем проверили всю приготовленную для нее одежду и все вещи, которые она возьмет с собой. Их было совсем немного. Телефон охранники попросили оставить в хижине, пообещав отдать его позже. Как и личную одежду. «Маячок» вроде бы не обнаружили, но Мэри все равно посоветовали оставить на месте все, что не потребуется в течение дня.

Хозяева хижины снабдили гостью теплой одеждой, горными ботинками, накладными шипами-кошками и парой верхних комбинезонов на пуху. Комбинезон напоминал космический скафандр. Выдали также каску альпиниста и крепящуюся к поясу и бедрам обвязку.

– Мне не нравится ваш план, – призналась Мэри.

– Все будет хорошо, – заверила Приска. – Фрюнденйох не такой уж сложный.

– Что-то вы темните, – усомнилась Мэри. Она уже усвоила, что «не сложный» в переводе со швейцарского, когда речь шла об Альпах, означало «охренительно трудный». А «йох» означало «перевал». То есть еще выше ледника, к которому они вчера ходили, был некий проход между горами. В скальной стенке, образующей часть гребня горного массива Бернский Оберланд, над ледником имелся вырез. Если знать, куда смотреть, его можно увидеть даже из хижины. Еще вчера Мэри заметила, что черная скала под вырезом выглядела совершенно отвесной. Несложный перевал – ага!