Ким Робинсон - Министерство будущего [litres]

Отлично! Добавление Y2Y-Cal, коридора между Йеллоустоном на востоке и Йосемити на западе, тоже не вызвало затруднений. Калифорния и раньше шла в авангарде защиты животного мира, начиная с тех времен, когда удалось спасти от вымирания толсторогих баранов Сьерра-Невады, – опыт, который теперь изучается и копируется по всему миру. В тот же период была полностью запрещена охота на пуму. Установление перемычки между огромным биоостровом и Йеллоустоном означало подключение к проекту Вайоминга, Айдахо, Юты, Орегона и Невады. Хотя в каждом из этих штатов возникали политические осложнения, они постепенно очищали от людей огромные аграрные площади; общественным и частным субъектам предлагали неплохую сделку, что в основном сводилось к приличной сумме компенсаций за экологический сервитут, которую почти все соглашались принять. Разрозненные коридоры можно было соединить в общую сеть, на федеральных автострадах устроить подходящие переходы, законы об охоте пересмотреть, отдав ночное время суток животным, как это всегда делалось. День – для людей, ночь – для зверей, и не потому, что они нас чураются. Многие животные ведут такой образ жизни даже в совершенной глуши. Людям начали платить за ночные фотографии зверей, сделанные с помощью сенсоров движения, как за фото охотничьих трофеев, только наоборот – люди больше не убивали животных, а наблюдали за их жизнью. Местные органы управления воодушевились, почуяли шанс привлечь туристов, план понравился многим федеральным учреждениям, среди них – Бюро по управлению землями и Службе охраны лесов, которые играли в проекте главную роль. Когда мы не попадаемся на глаза Вашингтону и мерзавцам, вечно поднимающим вой о богоданном праве беспрепятственно убивать любую живую тварь, коридоры у нас обычно работают как надо.

Короче, неплохо. С южной оконечности Y2Y коридоры были продолжены во многих направлениях – на юго-запад до Калифорнии, оттуда вдоль хребта Сьерра до больших пустынь, кроме того – на запад и север до Каскадных гор и хребта Олимпик, еще дальше вдоль главного водораздела, до Колорадо и Нью-Мексико и самой границы. Уже начались разговоры о Y2T – сплошного коридора от Юкона до Огненной Земли по линии спинного хребта обеих Америк. Большинство латиноамериканских стран уже осуществляли похожие проекты, с самого начала лидировали Эквадор и Коста-Рика. Это не фантазии.

Да, а как насчет поворота на восток? К восточному побережью США и в восточную часть Канады?

Ну, Канада в основном и так безлюдна. У них, конечно, есть свой пшеничный пояс и коридор автострады № 1, свои крупные города. Однако почти все это расположено у границы с США. Канада – большая страна. На самом деле они могли бы возглавить движение «Половина Земли», почти ничего не меняя; достаточно переместить два процента населения, как больше половины страны достанется животным. Такое можно сделать во многих местах мира. Но если бы в Канаде… Ух!

А вот в Соединенных Штатах вряд ли. В аграрных штатах население распределено равномерно, фермы занимают каждый квадратный сантиметр плодородной земли, дикие животные везде, где только можно, истреблены, особенно главные хищники. Естественно, произошел взрыв популяции оленей, клещей, повлекший за собой эпидемию болезни Лайма среди людей. Ой! Экология в действии! Правда, там еще остались хитрые всеядные падальщики – койоты, еноты, опоссумы и прочие. Но кроме них – никого. На Среднем Западе, играющем роль конвейера по производству товаров для продуктовых магазинов, все, что мешается под ногами, считается вредным и безжалостно истребляется. И так было всегда. Это – часть устоявшейся культуры. Точно так же обстояло дело в главной долине Калифорнии и продолжает обстоять в аграрных регионах Юга.

Когда пытаешься отстаивать интересы животных в этих замшелых частях страны, на тебя смотрят как на защитника саранчи или болезней растений. При этом реальный источник заболеваний они не видят в упор – жизнь в облаке пестицидов, разъедающих человеческие гормоны и ДНК, неизбежно вызывающих смерть. Как бы то ни было, надо было подвести базу; нам, конечно, сопротивлялись. На нас кричали на встречах. Мужчины с пеной у рта размахивали оружием, дрожа от вожделения пальнуть и убить какого-нибудь зверя – все равно, какого, – способные запросто перевести ствол с волка на человека, если почувствуют, что им за это ничего не будет. Положение приходилось разруливать с большим тактом.

Во-первых, деньгами. Существенными суммами денег. Во-вторых, убеждением. Лесополосы нередко спасают почву, наращивают ее, они стоят занимаемой площади. То же самое и с полосами местной растительности. С нулевой обработкой почвы. Природные коридоры для начала должны выглядеть как продолжение привычного земледелия, как средство наращивания почвенного слоя и его устойчивости. Широкие лесополосы помогли добиться прорыва в данном вопросе, против них возражали меньше всего. После этого можно было вбросить идею заселения полос дикими животными – как формы борьбы с вредителями. Владельцы пастбищного скота ее, разумеется, восприняли в штыки, однако после вспышки коровьего бешенства десять лет назад и резкого сокращения спроса на говядину домашнего скота такого рода осталось совсем мало. Свиньи сидели взаперти, куры сидели взаперти, страшным волкам ничего не оставалось, кроме как резать зараженных клещами травоядных оленей, а ведь именно олени считались вредителями – они губили посевы! Если впустить диких хищников, они защитят посевы от потравы! На них потом можно даже охотиться, если слишком расплодятся. От такого аргумента попахивало лукавством – некоторые из моих импульсивных коллег были бы не прочь отстрелять самих охотников. Мы же, добрые люди со Среднего Запада, подчеркивали важность диких зверей для борьбы с вредителями, не уточняя, с какими именно.

По правде говоря, штатам на севере Среднего Запада и в западной части региона до самого Сиэтла жилось несладко. Они теряли население. Люди получали больше денег, разводя на ранчо буйволов или работая в заповедниках, чем занимаясь фермерством. Северные равнины плохо подходили для сельского хозяйства, люди с самого начала убеждались в этом на своей шкуре. Молодежь оттуда разбегалась и уже никогда не возвращалась назад.

Чем ее привлечь обратно? Защитой диких животных! Тем более если на ней можно неплохо заработать – куда лучше, чем земледелием с его долгами, засухой, жестокими зимами, ядохимикатами и каторжным трудом, которым люди мучили себя два последних столетия. Все это мытарство приносило в награду лишь пыльные бури, растущие долги, бегство детей и преждевременную смерть. Ошибочный выбор, продиктованный экологической безграмотностью. Так дальше нельзя.