Алекс Тарн - Хайм

Мы боялись не смерти, нет; мы боялись, что она настигнет нас в полушаге от бессмертия. Мы изо всех сил маскировались под своих в ее страшном лесу. Мы были поразительно похожи на ее слуг, дремлющих на скамьях автовокзалов, бегущих за вонючей приманкой, грызущих друг друга в очередях за право встать в другую очередь, ведущую в третью, четвертую, десятую… – очередную. Мы ловили на себе их равнодушные, любопытные, злобные, просительные взгляды и старались отвечать тем же. Потные и суетливые, они либо просили, либо брали без спросу, но всегда что-то тащили к себе, под себя, для себя; наверно, поэтому пальцы их стариков были такими скрюченными.

Это казалось непостижимым: ведь напоследок они подтаскивали к себе смерть, и туда же – к смерти – вели, в конечном счете, все их вожделенные очереди. Зачем так отчаянно драться за то, чтобы передвинуться поближе к гибели, зачем с таким остервенением цепляться за цепь, чье последнее звено – пропасть? Стараясь не выдать себя неосторожным движением, мы тихо ступали по их заплеванным полам, где незримыми слоями лежали бесчисленные отпечатки ног умерших; умершие сидели на каждом стуле, подпирали каждую стену, жадно хватали воздух, выдыхаемый пока еще живыми; мы шли сквозь тени мертвецов, как сквозь мертвую глухую воду, шли, раздвигая грудью их душное, завистливое, злобное небытие.

При любой возможности я доставал ноутбук и углублялся в работу, полагаясь во всем остальном на Найта: он заботился о еде, о билетах, о местах в автобусах и поездах, он же охранял меня и от бродивших вокруг живых и мертвых мертвецов. До цели оставалось совсем немного; я чувствовал, как близкое бессмертие пощипывает мои пальцы на клавишах компьютера. Конечно, я и не думал отправляться на одну из своих квартир: скорее всего, Шварц уже вычислил их по моим прежним телефонным звонкам и заказам. Начиная со вторых суток побега, мы с Найтом отказались от самолетов и гостиниц и теперь жили в постоянном движении, на вокзалах, в автобусах и поездах.

И за все это время мы ни разу – ни разу! – не упомянули снаружистку Постума, которая осталась прикрывать наше отступление, как смертница, прикованная к пулемету. Наверно, можно было сделать относительно безопасный звонок на ее мобильник – просто чтобы понять, что происходит. Но я говорил себе, что Найт не одобрит подобного легкомыслия. Он и вправду ни за что не одобрил бы, но всё же… всё же… в этом постыдном самооправдании было куда больше трусости, чем правды.

Мои сомнения разрешились неожиданным образом. Наш единственный компьютер использовался исключительно для работы, что начисто лишало Найта возможности войти в Хайм и пообщаться с Постумом и Трай. В принципе, можно было бы купить еще один ноутбук, но я не хотел тратить времени на укрепление его защиты, а выход в интернет с обычного компа представлял собой слишком большой риск. Я не сомневался, что Шварц только и ждет, когда мы совершим подобную ошибку. Найт не жаловался, но исподтишка поглядывал на экран с таким несчастным видом, что я в конце концов не выдержал и решил уступить ему ноутбук на десять минут. Он явно обрадовался, хотя и стал сначала отказываться для проформы:

– Тебе нужно работать, каждая минута на счету…

– Ничего, – успокоил его я. – Десять минут погоды не сделают. И потом, мне тоже интересно, как они там. Давай, не теряй времени.

Мы сидели на выщербленной деревянной скамье в дальнем закутке какого-то очередного автовокзала. Найт трепетно возложил компьютер на колени, подключился к системе и перенял управление собой у клона-заместителя. Мы по-братски поделили наушники – один ему, другой мне – так что я хорошо расслышал крики радости, которыми его встретили Постум и Трай. Они жаждали новостей. Где мы сейчас? Как продвигается новая версия? Скоро ли Программер запустит своего двойника-клона, чтобы присоединиться к ним? Конечно, мы не могли ответить ни на один из этих вопросов, но последний – относительно моего клона – по-настоящему согрел мне сердце. Они действительно видели во мне близкого человека, члена семьи.

Когда Найт, взглянув на часы, стал прощаться, Постум вдруг остановил его:

– Подожди. Есть еще кое-что.

– Говори скорее, сынок, – поторопил его Найт. – Нам и в самом деле пора.

– Ерунда, – вмешалась Трай. – Ничего важного.

Постум, не задерживай отца.

– Нет-нет, это важно, – заупрямился мальчик. – Она очень просила.

– Она? – переспросил Найт. – Кто «она»?

– Моя снаружистка, – потупился Постум. – Похоже, у нее проблемы. Она очень просила Программера позвонить…

– Сынок, у нас нет… – начал было Найт, но я вовремя перехватил у него проводок с микрофоном:

– Постум, диктуй номер. Быстро.

Выйдя из системы, мы несколько минут сидели молча. Несколько драгоценных минут.

– Ты и в самом деле собираешься звонить? – спросил Найт. – Зачем?

– Нужно узнать, что с ней. Мы не можем бросать ее так, как чужую. Только не говори мне, что она всего лишь оболочка, о’кей?

– Но это опасно.

Я пожал плечами:

– Через комп – не очень.

– Не очень – значит все-таки опасно, – упрямо повторил Найт. – Опасно и бессмысленно. Как ты можешь ей помочь? Мы ведь и сами висим на волоске. И потом – помнишь, ты говорил, что полиции не в чем ее обвинить. Она не совершила никакого преступления. Допросят и отпустят, только и всего.

– Я не могу не позвонить, Найт, – сказал я. – Потом буду себя корить. Это мешает работе, когда думаешь о другом. Лучше уже набрать этот номер и забыть. Чисто практический расчет. Так тебе понятней?

– Знаешь что, не изображай из меня дельца, – обиделся он. – Практический расчет… тоже мне. Разве я поэтому… Дело в принципе. В том, что у тебя неправильные приоритеты. Трай понимает в этом лучше всех. Знаешь почему? Потому, что она уже полностью освободилась от своего снаружиста.

– А ты?

– А я… – Найт задумался на несколько секунд. – А я еще зависим, хотя и немного. Зато ты, у которого еще даже клона нет…

– Хватит, – остановил его я. – Кто тут из нас двоих бог и царь? Звоню.

Подключившись к телефонной сети, я тщательно запутал маршрут подсоединения и набрал номер. Я был уверен, что услышу Шварца, но мне ответил другой, незнакомый голос. Помощник?

– Это Программер. Позовите Шварца.

– Программер, а? – на линии иронически хмыкнули. – Теперь тебя так зовут? Сколько у тебя кликух, парень? По одной на каждого, кого намылил?

– Я буду говорить только со Шварцем.

– Да что ты заладил: всё Шварц да Шварц… – с досадой произнес голос. – И телка твоя тоже Шварца поминала. Это твой легавый дружок, да? Ты что, парень, решил, что в ментовку звонишь? Номером ошибся?

– Кто вы? – хрипло спросил я.

– Вот, наконец-то правильный вопрос, – обрадовался мой собеседник. – Ты меня, наверно, забыл. Друг твой закадычный, Фифти-Фифти. Намыленный, хотя и не в бане. Проданный, хотя и не на базаре. Вспоминаешь такого, а? Нет? Как же так, парень? Сам мылил, сам продавал, а сам не помнит… – он понизил голос до свистящего шепота: – Ты знаешь, сколько ты мне бабок стоил, сволочь?