Алекс Тарн - Хайм

Я передал кейс Найту и шел первым, выставив перед собой обе руки, чтобы не наткнуться лбом на сломанную панель или упавшую балку. Мой верный спутник молча пыхтел следом.

– Пятьдесят метров, Найт, сто шагов, невелика дорога, – с фальшивой бодростью повторял я, молясь про себя лишь о том, чтобы туннель не оказался в итоге заваленным до непроходимости.

Но вот впереди забрезжил свет, уклон забрал вверх; проделав еще несколько метров, мы выбрались в подвал, а из него по лестнице – в пыльную гостиную, и дальше – к входной двери, и еще дальше – на улицу.

– Я уж думал, это никогда не кончится, – сказал Найт.

– Все только начинается, дружище, – заверил его я. – Все только начинается…

От соседней, перекрытой субурбаном, улицы нас отделяли лишь два ряда не вплотную стоящих домов и живые изгороди, полупрозрачные по причине зимнего времени. Поэтому нас вполне могли заметить по дороге к шоссе. Тем не менее я решил, что безопаснее идти по тротуару, а не ломиться напрямик через чужие участки: тут и там они еще оставались обитаемыми, и какой-нибудь бдительный хозяин вполне мог вызвать полицию, то есть тех же людей Шварца, которые наверняка слушали служебную волну. Вызов такси тоже не прошел бы незамеченным; пеший переход оставался нашим единственным, хотя и тоже небезопасным путем к спасению.

– Три сотни метров, Найт. Если уж мы прошли их с мертвецом на плечах…

– …то донесем и друг друга, – кивнул он.

Мы двинулись вперед, стараясь идти плавно и не сбиваться на бег, чтобы привлекать меньше внимания. Хотя в столь безлюдном месте как было не обратить внимания на таких странных пешеходов в одних свитерах, с мокрыми по колено ногами? Я шел, невольно косясь вправо, на мелькавшее меж ветвей живой изгороди черное пятно субурбана: заметят?.. не заметят? И если проскочим, то не ждет ли нас еще одна засада – на выезде из пригорода?

Миновав самое опасное место, мы прибавили шагу, и стало теплее. Вот и шоссе; я поискал взглядом скамейку на соседнем перекрестке: пуста!

– Забрали нашего жмурика, – равнодушно констатировал Найт. – Не останавливайся, замерзнем.

Мы свернули налево и миновали еще несколько кварталов, пока не добрались до навеса автобусной остановки, где можно было перевести дух и худо-бедно спрятаться от чужих глаз. Я достал из кармана мобильник покойного снаружиста Трай и вызвал такси. Найт смахнул со скамьи капли воды; мы сели, прижавшись друг к другу плечами.

– Знаешь, Найт, – сказал я, – у меня никогда не было такого надежного друга, как ты. Я рад, что мы вместе. Нет худа без добра.

Он улыбнулся синими от холода губами.

– Главное, чтобы ты успел. Тогда это будет дружба навеки. Как в клятвах. Ты ведь сделаешь клон и для себя? Или у бога и царя Хайма не может быть клонов?

– Отчего же не может? – хмыкнул я. – Бог и царь, Найт, это такой же воспроизводимый автомат, как и ты. Я ж говорю: моя система самообучаема. Клон Программера должен научиться программировать в моем стиле, только и всего. Осталось совсем немного. Нам бы урвать еще несколько дней. Несколько дней, и я закончу. Потом – еще сутки на компиляцию, и всё, приехали. Хайм три-точка-ноль-ноль. Новый мир, новая жизнь, для всех. Можешь себе представить?

Найт серьезно кивнул.

– Могу. Ты настоящий бог, Программер. Бог-спаситель. Человечество ждало тебя тысячи лет.

– Ага, точно… – меня начала бить крупная дрожь. – Ждало, чтобы отморозить мне яйца на этой чертовой скамейке.

– Такси!

Найт вскочил и замахал руками, сигнализируя подъезжающей со стороны центра машине. Через минуту, наслаждаясь благословенным теплом, мы уже сидели на заднем сиденье старого мерседеса. Пожилой водитель неприязненно разглядывал нас в зеркале заднего обзора. «Наверняка запомнит, – подумал я. – Да и как таких не запомнить? Ничего, главное, чтобы не привез прямиком в участок. Но для этого вроде нет оснований…»

– Как вас туда занесло? Да еще и без одежки…

– Машина отказала, – ответил я. – Встала, как мул, ни туда, ни сюда. Сволочь. В такую-то погоду.

Шофер недоверчиво причмокнул.

– Что-то я не заприметил там машины…

– Она в боковой улице, – объяснил Найт. – Мы вышли на шоссе, чтобы вас не пропустить.

– Ага… – он явно не верил ни единому нашему слову. – Вышли, значит. Кстати, в этот район двойной тариф. Туда и обратно.

– Само собой, – согласился я. – Мне сказали при вызове.

– Ага… А кто будет за вами сиденья вытирать, тебе не сказали? Такой пар валит, аж стекло запотело.

Он раздраженно мазанул пальцами по зеркалу.

– Не парься, командир, – сказал я. – Мы тебя не обидим, обещаю. Останови вон там, у торгового центра.

Я дал ему сотню, что было примерно втрое больше положенного, но это, похоже, обозлило таксиста еще больше. Вырвав купюру, он газанул, явно намеренно плеснув на нас волну грязи из-под колес.

– Злоба, – задумчиво проговорил Найт, глядя вслед отъехавшей машине. – Злоба, злоба, злоба… За что их жалеть, Программер? Кому они нужны там, в Хайме, эти злобные тараканы?

– Пошли, – поторопил его я. – Мы и так спалили уже полтора часа. Надо спешить, пока они всё не перекрыли…

Я хорошо представлял себе возможности Шварца, поэтому мы сменили все, что могли, включая кейс, который уступил свое место рюкзачку. На приобретение нового облика ушло еще полчаса, но зато можно было не сомневаться, что, выйдя из одежных магазинов, мы намного меньше соответствовали тому описанию, которое Шварц, несомненно, еще получит от нашего неприветливого таксиста. Уходя, я сказал Постуму, что направляюсь в аэропорт, но уже тогда не собирался этого делать, ведь именно там прежде всего и размещают засады. От торгового центра мы перемещались только на автобусах – сначала городских, а затем дальнего следования. Для пущей уверенности мы проигнорировали два ближайших аэродрома и воспользовались лишь третьим, дабы отлететь на более-менее безопасное расстояние.

Безопасное? Нет, я не строил иллюзий. Мы были двумя беглецами, которые отчаянно пытались выиграть время у ополчившегося на нас наружного мира-охотника. Еще час, еще день, два, три… Мы знали, что он все равно поймает нас, рано или поздно – ведь мы закладывали свои заячьи петли по его территории. Здесь были его угодья, его пастбища, кладбища, капища. Здесь бродили его охотники, его соглядатаи, его палачи, верные прислужники Главного Охотника – смерти. И смерть тоже понимала, что непременно наложит на нас свою мощную лапу, вопрос лишь – когда.

Но именно в этом и заключался единственный смысл нашего бегства: успеть. Ведь мы бежали не от… а к… Не от смерти, а к бессмертию. А потому мы делали все, чтобы усыпить бдительность охотников: пускай они не торопятся, пусть будут совершенно уверены в своем окончательном успехе. Пусть накануне подольше просидят за столом, отмечая грядущую победу, пусть выспятся всласть, пусть подольше снаряжаются, зевая и дыша вчерашним перегаром, пусть выходят вразвалку, не спеша, пусть почаще останавливаются послюнить пальцы, определяя направление ветра. Пусть наша истинная цель останется скрытой как можно дольше, пусть они встрепенутся лишь тогда, когда будет уже поздно трубить в рог, созывая действительно большую облаву, во всеоружии ее смертоносных стволов, гончих стай, капканов и ловушек.