Алекс Тарн - Хайм

Он снова рассмеялся.

– Понятно, – тихо проговорила я, глядя в пол. – Но я спрашиваю о другом. Когда ты собираешься возвращаться? Я имею в виду – домой. Хайм – Хаймом, а дела – делами. У меня, к примеру, через два дня кончается отпуск…

Найт молчал, и я подняла глаза, чтобы определить, слышал ли он меня вообще. Подняла – и наткнулась на взгляд, полный такого безмерного изумления, что мне стало не по себе.

– Ты хочешь… – едва выговорил он и мотнул головой, будто не веря своим ушам. – Ты хочешь вернуться? Зачем? Вернуться туда?!

В последнем слове прозвучало столько отвращения, что его хватило бы на весь наружный мир, на всё это жуткое, омерзительное «туда».

– Но, Найт, дорогой, почему это так тебя удивляет? – я старалась говорить как можно мягче, чтобы не обидеть его. – Люди, как правило, возвращаются. Это обычное дело…

– Ты что, так ничего и не понял? – перебил меня Найт. – Тогда я объясню снова. Как только Программер установит новую версию системы, все повалят сюда, в Хайм. Валом повалят. Скоро все живые наружные люди будут здесь, слышишь? Не только потому, что в Хайме хорошо – одного этого бы не хватило, – а потому, что там невыносимо. Там невозможно жить! А теперь сам подумай: ну какой смысл возвращаться туда, откуда все бегут?

Я покачала головой.

– Тебе вряд ли понравится то, что я сейчас скажу, но мы ведь начистоту, правда? Ты ошибаешься, Найт. Пожалуйста, не обижайся, но вы с Трай просто очень несчастные люди. И вы клянете наружный мир только по этой причине. Да-да, не возражай. Вы сбежали в Хайм от несчастья. Но там, снаружи, есть и счастливые! И их много! Их миллиарды. И они довольны жизнью, Найт! Они довольны собой! У них и в мыслях нет запирать себя в убежище без окон! Они любят небо и солнце! Слышишь? Солнце! Да, ты остался совсем один. В этом нет твоей вины, так получилось, бывает. То же самое и Трай, и, наверно, Программер. Но я – другой случай! У меня родители… Правда, они живут в соседнем городе, но мы прекрасно ладим. У меня есть друзья… я сплю с парнями, которые мне нравятся. Я хочу выйти замуж и завести детей. Как все. Как все те, которые довольны. Вот и всё. Что тут такого странного?

Найт усмехнулся и пожал плечами. Пока я говорила, он пришел в себя, и прежнее удивление сменилось безмятежным спокойствием человека, совершенно уверенного в своей правоте.

– Что ж, – сказал он, – как хочешь. Такие решения каждый принимает самостоятельно. Тем более что частично ты прав. Мы – Трай и я – действительно несчастны. Вернее, были несчастны. Но мы ведь не родились такими, с клеймом «несчастен». Или ты полагаешь, что несчастье – что-то типа врожденного уродства? Нет ведь, а? Такими нас сделала жизнь, наружный мир. Такими нас сделал дом, в который тебе так не терпится вернуться. А до этого и мы выглядели не менее довольными, чем те миллиарды, о которых ты говоришь. Во всяком случае, о Трай это можно сказать с полным основанием: у него были дом, семья, достаток, любимая работа. И вдруг – бах!.. Ответь мне на такой вопрос: как подобное счастье может считаться настоящим, если оно может разрушиться в любую минуту? Вот тебя послезавтра убьет грузовик на встречной полосе. А твою жену изнасилуют в мусорном тупике по дороге домой. А твой сын умрет от ядовитой наркоты на безобидной школьной вечеринке… Всё это – реальность, Постум. Наружная реальность. А потому и счастье, о котором ты говоришь, не более чем иллюзия. Ты знаешь, люди всегда предпочитают цепляться за иллюзию. Это неудивительно – ведь иной зацепки у них все равно нет. Поэтому да, ты прав: первыми в Хайм придут именно несчастные, такие, как Трай или я. Но потом подтянутся и остальные, уверяю тебя. Ведь каждый из них рано или поздно получит свою оплеуху. Каждый, без исключения. Если только ему не посчастливится умереть раньше.

«Так и есть! – поддержал его Постум где-то внутри меня. – Тебе незачем возвращаться!»

Я промолчала. Я не знала, что им ответить. Не знала, но должна была. Такие решения и в самом деле нужно принимать самостоятельно. Найт вздохнул и поднялся со стула, чтобы собрать наши мокрые куртки и пальто.

– Отнесу это всё в сушилку… – он обернулся ко мне. – А ты, сынок, сходи пока в кухню за тряпкой. Программер тут расхаживает вслепую, еще поскользнется…

Я благодарно кивнула. Из тяжелых разговоров лучше всего выходить посредством какого-нибудь очень простого занятия. Например, подтирая лужи на полу гостиной.

В зарешеченное оконце кухни сочился тусклый свет внешнего мира. Значит, уже утро. Давно ли меня посылали сюда – убедиться, что на улице никого нет… Повинуясь неясному предчувствию, я подошла к окну вплотную. Нет, снаружи всё было по-прежнему тихо. Наглухо задраенные ставни домов, жухлые размокшие газоны, лужи на тротуаре, грязная пульпа на мостовой, и никакого движения – ни людей, ни машин, ни даже дождя со снегом. Вымерший жилой район. Как сказал Найт, все рано или поздно получают свою оплеуху…

Сразу вспомнился мертвец на скамейке под фонарем – интересно, сидит ли он там по-прежнему или забрали? Вот только вряд ли это место можно рассмотреть отсюда… Я зашла сбоку и прижалась щекой к стене, чтобы заглянуть как можно дальше. И мои старания не пропали даром. Он стоял на противоположной стороне улицы – не мертвец, конечно, а шевроле. Да-да, это был именно он, черный шевроле-субурбан, ночной охотник, от которого мы прятались в ледяной жиже за кустами. Я узнал его сразу, сам не знаю как, просто узнал, и всё.

– Погоди, Постум, – сказала я, инстинктивно отстраняясь от окна, как будто нас могли заметить извне, – успокойся. Мало ли таких машин в подобных спальных пригородах? Субурбан – популярная модель. С чего ты вообще взял, что это та машина?

– Ты что, совсем дура? – панически выкрикнул я. – В этом полумертвом районе странной выглядит любая машина, припаркованная на улице, а не в гараже или на подъездной дорожке. Ты видела хоть одну такую прежде?

На это трудно было что-либо возразить. Я припомнила, как несколько дней назад подъезжала к дому Программера на такси; улица и в самом деле была совершенно пуста. Но главное – ночью мимо нас проехал тот же – или по крайней мере такой же шевроле. Проехал медленно, словно высматривая что-то, на манер полицейского патруля. Слишком много совпадений. Может, мне показалось?

Задержав дыхание, я снова приник к стене. Нет, машина стояла на том же месте. Но теперь я обратил внимание еще и на подозрительную чистоту ее заднего тонированного окна, обращенного в сторону нашего дома. Остальные стекла были равномерно забрызганы грязью, как оно и положено в такую погоду. Какова может быть причина, по которой они протерли именно это окно, одно из всех? Никакой, если только через него не ведется наблюдение… За кем? Программер говорил, что кроме нашего дома заселены еще несколько, и все – выше по улице. Следовательно…