Татьяна Замировская - Смерти.net [litres]

Объяснить мужу, куда я отправляюсь и зачем, было проще. Я сказала ему, что мне нужно поехать в страну, где родилась моя мама и призрачное гражданство которой у меня тоже почему-то есть (мама на всякий случай сделала мне паспорт и этой страны тоже), чтобы попробовать там получить доступ в Мировую сеть через диктатора. Я сообщила ему, что существует несколько своеобразных непокорившихся стран, не подчиняющихся мировому правительству с централизованными законами, и в ряде этих стран при вынужденно, но прилежно приостановленной программе копирования (приходилось подчиниться – сервер принадлежал мировому правительству) сохранились порталы в интернет для мертвых исключительно для того, чтобы умершие великие правители могли продолжать управлять безутешным народом. В паре совсем страшных стран, названия которых мы боялись произносить, – именно оттуда потоком шли теракты – правители справлялись виртуально, потому что с пересадкой как-то не сработало, не научились, не освоили. Еще в трех условно-европейских странах великие умершие правители руководили страной из настоящих биологических тел – вот там справились, освоили.

– Я только одного не пойму, – сказал муж. – А как они это объяснили народу? Народ ведь знает, что правитель умер – и теперь он выходит молодой, красивый, тридцатилетний и зачитывает указ. Как это преподносится? Так и говорят, что ли: в нашей стране разрешено то, что во всем цивилизованном мире запрещено?

– Вот сразу видно, что ты не был там никогда, – сказала я. – Говорят, что они круче всех и впереди планеты. У них это работает, а там, на Западе, еще не научились, и поэтому врут, что запрещено. Такая риторика.

– Очень было бы интересно туда поехать! – с туристическим азартом сообщил муж.

– Ну нет, – сказала я. – Я же туда еду выяснять, как ты меня убил. И вот представь, как-то у меня вышло выяснить. Не знаю как. Вдруг теперь убийство человека человеком – не засекреченная информация, и архивы открыты. И все можно погуглить. Ну и вот, представь, я погуглила и увидела. Может же такое быть: человек пролетел через половину планеты – в смысле, той планеты, которая сохранилась в памяти актуальных на данный момент мертвецов – и вселился в живого биологического диктатора, чтобы просто погуглить один вопрос. Мне кажется, иной мир – более справедливый мир – должен быть устроен именно так. Диктаторы в наше время больше ни для чего не нужны – только чтобы гуглить через них недоступные новости. Короче, допустим, что я это выяснила – и вот я стою рядом с тобой после этого. Это же будет травма!

– Терапия запрещена, – автоматически отметил муж.

– А травма осталась! Нет уж, пожалуйста, человек должен разбираться с собственной смертью один на один.

В дверь постучали. Это С. пришел попробовать пообщаться с девочкой-призраком. Я так и не рассказала ему про мамины письма – просто попросила зайти и глянуть, нет ли девочки в шкафу, и если есть, не нервничать и попытаться с ней заговорить. Может быть, девочка умеет ходить из шкафа в шкаф сквозь все времена и мы через нее сейчас всё нагуглим без необходимости запихивать меня, бывшего обитателя самой верной собаки в мире, в неверное чучело диктатора.

С. пришел не один – с ним была рыжая девушка с седыми висками. Где-то я ее видела.

– Да, видела, – прочитала мои мысли девушка (и я сразу испугалась: почему прочитала? этого не должно было быть). – На аукционе мы виделись. Я там котика на сраный кактус меняла, помнишь?

Оказалось, девушка прибежала в домик нейробабки вслед за котиком, которому жилось у нее туго и мучительно: выл, царапался, куда-то монолитно мчал сквозь непроницаемую дверь. В итоге девушка из природного любопытства и посмертной скуки нацепила на кота ловко сплетенную шлейку и пошла за ним туда, куда кот хотел мчать. Кот привел ее в домик нейробабки, где как раз сидели обе Лины, С. и А. – может быть, просто болтали, может быть, слушали музыку, я не хотела и не хочу этого знать, – и С. совершенно очаровался и теперь думает только о ней, об этой девчонке, и всюду за ней таскается, и ее за собой таскает, и отцепиться от него невозможно, он же обаятельный, как черт.

Это все мне рассказал А., когда я примчалась к нему за разъяснениями, обнаружив, что, пока С. вызывал мою фамильную дежавю-девочку в пустой холодной спальне, где я для торжественности ритуала зажгла ему французскую свечу «Кармелитка» с запахом мшистых стен, камфоры и герани (ты понимаешь, отчего я так хорошо помню этот запах? если не только понимаешь, но и подозреваешь камфору лишней ноткой, пожалуйста, сбрось карандаш со стола, включи неслышно газ), мой муж увидел эту рыжую седую ведьму, и весь стал как немой мрамор, и забормотал про какое-то зеленое круглое яблоко, и я сразу поняла: дело дрянь, и ушла плакать на кухню, и закрыла за собой дверь, в которую скребся С. и что-то пищал.

– Я видел девочку! Что она должна тебе передать? Что мне сказать ей, чтобы она тебе передала? Тьфу, запутался. Что спросить?

– Спроси у нее, зачем было меня убивать, если он меня даже не любит! – заорала я.

– Чего? – С. проскользнул в дверь. – Старушка, ты что такое несешь? Девочку, говорю, видел. На подоконнике сидит, смотрит. Вышла, потому что знает, что я ее вижу. Так почти не выходит. Не страшная, не страшно. Не боюсь, в смысле. Я спросил: тебе есть что сказать? Помотала головой. Значит, надо, чтобы я ей что-то сказал. Ты чего ревешь?

– Я боюсь ехать туда, – прорыдала я и бросилась С. на шею. – Это мне страшно! Мне кажется, что я не вернусь, а если и вернусь – все будет другим, все будет по-другому. Я не хочу по-другому!

– Тихо, тихо, чего ты, – забормотал С., смущенными длинными пальцами теребя мне затылок. – Бедная, мучают тебя они все, так тебя жалко. Но я ж вообще не соображаю в этом ничего, как же тебе помочь, я умею только петь и обниматься. Черт, я бы с тобой не только пообнимался. Но слушай, она – ну, вот она – может заметить, что мы тут вдвоем в комнате. Вдруг подумает не то.

– Ты меня тоже мучаешь! – провыла я. – Зачем ты ее притащил?

Выбежав в гостиную, С. обнаружил свою рыжую ведьму рисующей в воздухе неоновые яблоки перед плавающей в пространстве рыбьей, чешуйчатой, гильотинированной глупой головой моего мужа. Был человек, стал рыба. С. мгновенно помрачнел, сказал, что девочка-призрак сегодня не настроена разговаривать и он лучше зайдет побеседовать с ней в какой-нибудь другой день, а теперь им пора, они спешат в кино, там премьера (какое кино? после того как нас отключили, у нас было возможно только изпамятное кино – это когда договаривается собраться как минимум дюжина фанатов какого-нибудь фильма, знающая его наизусть, и тогда имеют право приходить и те, кто его не смотрел и хотел бы посмотреть; но всегда получается не очень точно – хотя в этом, наверное, особенная прелесть) – и утащил трепещущую рыжуху в чужую ночь.