Алексей Мельников - Carved Rocks. Пригород

– Если честно, нет. Пробовала как-то, но я сова, так что предпочитаю вечернюю йогу.

– Тоже не люблю рано вставать.

– Мы ведь будем хорошими знакомыми?

– Будем, конечно, – сказал Щебеталкин, а про себя подумал, что она очень похожа на его идеальную женщину.

Аскольд Валерьянович проводил девушку, пообещал зайти с ней к бородатому Звенелкину и отправился к седьмому дому.

Прошла неделя с той встречи Аскольда и Амелии. Вечерами они гуляли вдоль морского берега, слушали прибой и рассказывали о себе. Иногда заглядывали в гости к соседям и друг другу.

– А вы были на пароме? – спросил он спутницу на седьмой день знакомства.

– Нет, я бы до него ни за что не добралась. Не умею плавать, так что не стала рисковать.

– И не надо. Это настоящий плавающий ад, – художник стал говорить тише, чтобы нагнать побольше страха. – В том месте оживают все твои ужасы, всё-всё, что пугало ещё в детстве. А капитан… Он словно призрак: совсем не разговаривает, только молчит да маячит за дверью. На мост тоже не ходили? – мужчина резко сменил темп речи.

– Ходила. Он мне показался очень-очень странным. Идёшь по нему – и никак не перейдёшь. Всё тянется дорога, тянется. А потом случилось совсем неожиданное… – блондинка помолчала.

– Что?

– Там была настоящая кошка, и она, знаете, она… разговаривала. Сначала велела вернуться обратно, а потом открыла рот… – Амелия приготовилась произнести нечто, что смутит почти любого человека. – Оттуда доносились пугающие звуки, как из фильмов ужасов.

Сначала Щебеталкин хотел рассмеяться, но потом вспомнил рой пчёл и красноглазого мальчика на пароме и передумал: «Ведь и это звучит как настоящий бред, но так и было».

– Вы мне не верите, да? Или вообще считаете спятившей, – Амелия отвела взгляд.

– С чего вы это взяли? Если я расскажу обо всех странностях, которые здесь происходили, вы меня будете считать сумасшедшим.

И он поведал ей о маяке, с которого невозможно разбиться, об ужасном ребёнке с ножом, о непонятно, как и почему работающем телефоне…

– Что?! – удивилась блондинка. – Есть связь с миром, а вы молчали? Пойдёмте же скорее, надо позвонить в полицию или службу спасения. Может, хоть они нас вытащат.

– Вы этого хотите?

– То есть? Конечно, хочу.

– Знаете, Амелия, я оставался здесь один почти неделю. Пытался покончить с собой, рисовал, заливал горе алкоголем и мечтал покинуть это место. Но последние дни оживили, отрезвили меня. Я никогда не ценил, я не любил людей. Но, как оказалось, я тоже социальное животное, – художник внимательно посмотрел на девушку. Её светлые волосы тормошил ветер, персиковое платье слабо трепеталось, глаза наблюдали за морем. – Разве здесь плохо? Вам здесь не нравится?

Она взглянула на него, заправляя прядь за ухо.

– Нравится или не нравится – дело не в этом. Там, – она показала за горизонт, – осталась моя мама. Там мои друзья, мой дом, работа. Моя жизнь осталась там, – её глаза заблестели, и она отвернула голову. – Почти каждую ночь я вижу их.

Щебеталкин молчал. Разве мог он её понять? Свободный художник без настоящей семьи, без постоянной работы. Из друзей – один человек, которому теперь нет до него никакого дела, да бездомная кошка Мари. Оба они не ждут Аскольда, ведь он пропадал месяцами, тратя полученные деньги.

– Значит, хотите к телефону?

– Да.

И они пошли к телефону в баре «БУУУМ».

Аскольд не заглядывал сюда всю неделю, но здесь почти ничего не изменилось. По-прежнему ждали неподвижные столы, задвинутые стулья и стойка, под которую он бросил пистолет с бесполезными пулями.

Художник пошёл к стене, на которой висел аппарат. Мужчина был почти уверен, что его там нет, а тот случай – не более, чем фантазии пьяного человека. Но телефон был.

– Вот он, можешь позвонить куда хочешь. Я подожду на улице.

Погода была чудесная: ветерок тихонько двигал золотые листья вдоль тропинок, вдали блестело синее море. Одиночество, как ни странно, помогло ему разобраться с постоянным пьянством. Но люди вернули художника к настоящей жизни. К жизни, которой у него не было много лет. К жизни, о которой он то мечтал, то грустил из-за того, что она так далеко.

Эти мысли прервала Амелия. Она выбежала из бара со слезами и не проронила ни слова до самого дома.

– Спасибо. Простите за небольшую истерику, – сказала девушка на прощание и закрыла дверь.

Щебеталкин поплёлся домой. Он обосновался в здании номер семь по улице Жасминной. Дом был не такой большой, как ему хотелось, но и нетесный. Внутри был бардак: тут – бумага и инструменты для рисования, там – скомканное бельё и неудачные эскизы, в углу – сваленная посуда.

Стены украшали акварельные пейзажи, обрамлённые пыльными деревянными рамами. Всё говорило о том, что дому не хватало хозяйских рук.

На утро он полез в холодильник за вчерашней кашей и чем-нибудь новеньким. Каждый день неведомая сила подкладывала еду. Она появлялась в кафе, забегаловках, барах, домах – везде, где должна была быть. Но на этот раз ничего нового не было: на полке стояла одинокая кастрюля с кашей.

Аскольд прошёлся по соседям – у них то же. У некоторых, правда, появилось продукта два-три, но это всё равно не то, что раньше. В пригороде люди впервые забеспокоились не о том, как выбраться или приспособиться, а о том, как выжить.

– Если так и дальше пойдёт, мы с голоду помрём. Или, чего доброго, друг друга начнём есть! – пугали женщины.

– Да брось! – отмахивались другие и поспешно возвращались домой, чтобы проверить, не появилось ли чего-нибудь ещё.

Многие решили экономить продукты и отправляться на поиски животных.

Люди вспомнили о деньгах. Ими и так уже пользовались, но в основном для услуг: кто-то кого-то стриг, другие убирались у ленивых, третьи заводили собственный бизнес. Всё очень напоминало прежнюю жизнь, но вот о еде никто не беспокоился до прошлой недели.

А её становилось всё меньше. Холодильники заполнялись всего один раз в несколько дней, да и то не полностью. У некоторых продукты и вовсе пропали. Экономия, как и платные товары, помогала несильно. В отдельных районах начинались бунты, и если бы не местный шериф Терри, люди бы давно перебили друг друга.

Этим утром Щебеталкин зашёл за Амелией, и они вместе отправились на настоящее собрание. Выступали все желающие: потомственные ведьмы в девятом поколении, сильнейшие колдуны, ясновидящие и обычные смертные.

– Я знаю, что грядёт! – прокричала девушка с аляпистым платком на голове. – Мы все погибнем! – толпа зашумела.

– Вот открытие! – вопили одни.

– Тоже мне, провидица! – вторили им другие.