Карин Тидбек - Аматка [ЛП]

Ваня молчала.

Нина сглотнула и поморгала.

— Я оставлю тебя в покое.

Она развернулась и пошла обратно в развлекательный центр. Когда она открыла двери и ступила внутрь, на улицу выплеснулись крики и плач.

Ваня двинулась на запад. Она замедлила шаг, минуя Развлекательный Центр Номер Три. Двое курьеров в серых комбинезонах выводили из него женщину, которая изо всех сил пыталась освободиться.

— Но мы же должны были поделиться! — говорила она с отчаянием в голосе. — Они сказали, что так нам будет лучше! — Ее глаза остановились на Ване. — Эй, сюда! Видите, что они делают?

Курьеры приостановились и повернулись к Ване.

— Идите домой, — сказал один из них. — Сейчас же.

Ваня продолжала идти, глядя в землю перед собой. Арестованная женщина кричала ей вслед, пока ее голос внезапно не оборвался.

Ваня держалась вплотную к стенам, заставляя себя идти в обычном темпе. Замечая других пешеходов, она ныряла в переулки. Раз она столкнулась с еще одной парой курьеров, конвоирующих между собой гражданина. Ваня отошла к ближайшему жилому дому и сделала вид, что соскребает грязь с обуви.

Когда она наконец добралась до кольца теплиц, оно оказалось покинутым. Тепличные лампы горели, но на стенах не мелькало теней ночной смены. Первая труба, слабо освещенная куполами, маячила примерно в пятидесяти метрах от теплиц. Ее скошенный верхний конец резким силуэтом выделялся на фоне темно-серого ночного неба. Ваня остановилась на внешнем краю тепличного кольца. По улицам позади нее разносились обрывки песен, сопровождаемые гневными, пьяными или испуганными криками. Ветерок из тундры пах мокрой травой и старыми автомобилями. От вида невероятно огромных труб у Вани стеснилось дыхание, стало трудно сделать первый шаг. Внутри нее верещал инстинкт, подсказывая ей бежать, пока не стало слишком поздно, бежать и залечь на землю, спрятаться в дальнем углу, под кроватью, в объятьях Нины, стать тихой и незаметной, пока трубы не уберутся куда-нибудь еще. Но безопасных мест больше не было. Единственный путь — вперед. Она шаг за шагом заставляла ноги двигаться к трубе, которая вела к механизму.

Когда Ваня наконец нашла нужное место, то уже оказалась по ту сторону страха. Ее кожу как будто тянуло и щипало, ноги обмякли и подгибались, но она словно смотрела в окно: сама она внутри, а ее тело и тундра снаружи. Низко торчащий вход в трубу был по-прежнему там, со все еще укрепленной внутри лестницей. Опершись рукой о край, она осознала, что у нее нет фонарика. Ей придется делать это в темноте. Крадучись, возвращался ужас.

— Все делает одно только мое тело, — прошептала про себя Ваня. — Это не я. Это только мое тело. — Она перекинула ногу через край.

Слабый свет сверху поблек почти сразу. Когда она, наконец, ступила на твердую землю, вокруг простиралась совершенная темнота, если не считать разноцветных следов и пятен, которыми заполнял отсутствие света мозг. Здесь вибрация чувствовалась сильнее, шум слышался яснее и неожиданно оказался сложным — не одиночным жужжанием, а звуком множества мелких частей, работающих в унисон. В туннеле находился кто-то еще. Ваня замерла в ожидании, к горлу подступила желчь. Ничего не происходило, только было понятно, что она здесь не одна, далеко не одна. Ваня медленно пошла на звук, прижимаясь к грубой стене.

Ее левая нога с грохотом ударилась о дверь, она припала к стене и прикрыла голову руками. За раскатившимся эхо Ваня расслышала, как ей показалось, тихие быстрые шаги в туннеле. Она потянулась и нащупала ручку, которая под нажатием подалась вниз. Ваня проскользнула в проем и как можно скорее бесшумно закрыла дверь.

По другую сторону потолок испещрял зеленовато-белый лишайник, он заставил тьму отступить и высветил лестницу. Ваня отсиделась на ступенях, пока не отдышалась, и продолжила спуск к ждущей внизу двери. Когда она открыла дверь, шум внезапно перерос в оглушительный рев.

Воздух был влажным и тяжелым, с привкусом соли и сточных вод, тут же осевшим у Вани во рту. Машина, работавшая посреди комнаты, похоже, разрослась. Колесо прорезало глубокую борозду в потолке камеры. Отчего-то казалось, что двигатель обновили, увеличили, улучшили; землю вокруг него усеивали осколки и щебень. Перед машиной кто-то стоял и смотрел на Ваню.

Когда Ваня попыталась сосредоточиться на этом «кто-то», кем бы оно ни было, глаза стали ее подводить. Да, перед ней был человек, но какие у него черты лица, цвет или форма — сказать было невозможно, все оставалось ни тем ни сем, неопределимым, и Ване пришлось отвести взгляд. Краем глаза она приметила, что фигура приближается. Вообще взгляд искоса оказался результативным: она различила глаза, руки, которые, впрочем, были не совсем руками, кожу, однако, все это постоянно перемещалось, перетекало. Ваня знала, кем должна была оказаться фигура, и набрала поглубже воздуха:

— Это вы Берольс’ Анна?

Фигура на миг застыла.

— Это вы Берольс’ Анна? — Ее голос отдавался вибрацией в Ваниной груди. — Это вы?

— Это вы?

Смех.

— Это вы это вы?

Фигура приблизилась, от ее массивного тела исходил жар. Ваниной щеки коснулось нечто мягкое, прошлось по обводам ее лица.

— Это вы? — Слова больше не звучали, как передразнивание. Краткая пауза. — Да. В том числе.

— Это вы построили машину? И туннели? И трубы? Что делает машина? — спрашивала Ваня.

— Все строили. Мы и ты. Машина наша. — Существо, ласкавшее Ванино лицо, вдруг ущипнуло ее за щеку. — Ты думала ее. Мы думали ее.

Ваня снова попыталась сосредоточиться на фигуре Берольс’ Анны, но в результате лишь обзавелась болью за переносицей.

— Вы счастливы? — спросила она. — У вас вышла счастливая коммуна?

Берольс’ Анна засмеялась вновь.

— Слово… язык. Слишком малое. Да. Мы — это все. Но вы, — снова мягкое прикосновение к щеке, — вы нет.

— Что «нет»? Счастливы? Или слишком малы?

Ванино тело окутало теплом. Тяжелый запах чего-то, напоминающий кровь, вытеснил зловоние сточных вод. Жар рассеял ее страх.

— Да, — пробормотала над ней Берольс’ Анна. — Вань-я. Ваша оболочка слишком мала.

Ваня ухватилась за подобие руки. Оно было твердо, и в тоже время — нет, и гудело от сдерживаемой силы.

— Можете вы прийти и спасти нас? В Аматке?

— Впустите нас, — тихо пропела Анна.

— Но как?

— Уберите имена. Освободите слова. Всего чуть-чуть еще. Сожгите немножко больше.

— Как библиотеку?

— Да. Немножко больше.

— И тогда вы придете?

— И тогда мы придем. Вы станете всем. Вы все станете всем.

Берольс’ Анна царапнула Ванину щеку и вздернула ее подбородок. Ваня широко раскрыла глаза и посмотрела в лицо Берольс’ Анны, и то внезапно оказалось в фокусе.