Карин Тидбек - Аматка [ЛП]

« Все хорошо , — попыталась сказать Ваня, — со мной все хорошо ». Вышел какой-то шум, что-то, непохожее на слова, которые она хотела сказать.

— Давай подождем, — сказала Нина. — Ты поправишься. Ты поправишься.

Прохладные губы на ее щеке.

— Мне надо идти, — сказала Нина. — Они не знают, что я тут. Я вернусь.

Голос, который Ваня узнает: мужской голос. Кто-то близко наклоняется. Запах кофе и ликера.

— Как ее состояние?

Женский голос:

— Операция прошла успешно. Времени прошло немного, но у нее появились признаки афазии. Какой тип афазии — еще предстоит уточнить, но ясно, что она не может формировать слов.

— Хорошо.

— Что в ней такого важного, Харри?

— Я не волен вам сказать. Однако очень, очень важно, чтобы она не заговорила.

— Ну, об этом мы позаботились.

— Очень хорошо.

— Что там, в самом деле, творится?

— Мы должны оставаться сильны, — ответил Харри. — Дайте мне знать, если ее состояние как-то изменится.

— Сделаем.

Ощущение от присутствия Ладис’ Харри исчезло. Ваня кое-как открыла глаза. В поле зрения вплыло женское лицо — юной сиделки.

— Вы слышите меня?

Ваня ответила.

— Все хорошо, — сказала сиделка. — Просто кивните или покачайте головой для «да» и «нет». Вы поняли?

Ваня кивнула.

— Вы понимаете, что случалось с вами, Ваня?

Ваня снова кивнула, очень медленно.

Сиделка протянула руку и вытерла ей щеку.

— Мне очень жаль. Пожалуйста, не плачьте. Я не знаю, почему они это с вами сделали. Моя работа — просто послеоперационный уход. Мне нужно идти. Там что-то происходит.

Сиделка вышла. Ваня услышала, как поворачивается в замке ключ.

Слева от кровати располагалось окно. Надвигалась тьма. Никто не пришел включить свет в ее комнате. Из окна доносились звуки бегущих ног и гомон голосов. Ваня повернулась на бок. Подушка была такой мягкой, что все в ней утопало все лицо. Она могла уловить в правом верхнем углу окна кусочек неба, там сновали туда и сюда маленькие огоньки. Она смотрела на них, пока ее глаза не закрылись снова.

Ваня стояла в тундре, Улла — напротив нее. Трубка опиралась воронкой ей на плечо, а волосы сбрызнул иней. Она взглянула на Ваню и кивнула.

— Свершилось, — сказала она. — Анна идет.

Снаружи слышался галдеж: короткие крики вперемежку с протяжными, рокот, механический скрежет. Ваня какое-то время к ним прислушивалась. Ей захотелось по-маленькому; никто не пришел подать ей судно. В конце концов у нее начал болеть живот. Она села. Когда в глазах прояснилось, она увидела свои растянувшиеся вдоль кровати с тремя одеялами ноги. Слева была стена с окном, у изножья кровати — другая стена. Справа стоял столик, а за столом — стена с закрытой дверью. На столе стоял кувшин с водой. Ваня потянулась к кувшину правой рукой, но ее пальцы не смыкались вокруг ручки. После пары неудачных попыток она вместо этого схватила его левой рукой. Вода была прохладной и вкусной. Часть ее вытекла у Вани через правый уголок рта. Она поставила кувшин на место и сделала три неуверенных шага к двери. Ноги вели себя относительно устойчиво, хотя правую ступню немного подволакивало. Она не смогла сдвинуть с места дверную ручку.

Ваня взяла кувшин и поставила его на пол, неуклюже приспустила штаны до колен и присела. Волнение снаружи не утихало. Она снова натянула штаны и залезла на кровать. Завыли сирены. Удержать глаза открытыми не было мочи.

Колотят в дверь.

— Ваня! Ваня!

Еще колотят.

Это Нина? Это была Нина. Почему она не войдет?

— Ваня? Ваня! Это Нина! Эвакуируемся в офис коммуны. Я скоро приду за тобой. Я люблю тебя, Ваня. Мне все равно, что ты сделала. Я не оставлю тебя здесь. — Голос сорвался и умолк. — У меня нет ключей, но я вернусь, когда придет твоя очередь, скоро будет твоя очередь. Я обещаю!

Ваня проснулась. Она выглянула в окно и впервые как следует рассмотрела, что снаружи. Посреди площади возвышался офис коммуны, угловатый и основательный, из окон выглядывали лица. По площади к башне бежали люди. Из дверей клиники внизу шли, ковыляли, выкатывались пациенты в белых халатах. Над ними всеми высились трубы. Из их изогнутых жерл сочилась, истекая в небо, тьма. Серый свод прорезали темные полосы. Кое-где булавочными уколами поблескивали точечки света.

Ваня вновь упала в кровать. Она все еще была такой утомленной.

Она стояла перед машиной. Та работала на полную мощность, ее колесо вращалось так быстро, что расплывались спицы. Теперь Ваня видела трубы, уходящие от машины в стены пещеры. Машина светилась своим собственным светом и издавала громовой шум.

Она проснулась напротив окна. Ваня не знала, сколько времени просидела в комнате. Небо потемнело; на черном фоне висела светящаяся сфера, вся в оранжевых и коричневых полосах. Площадь была пуста. В самом внутреннем кольце, помеченном и перепомеченном большими буквами, появились дыры: отсутствовали аптека и универсальный магазин. Сквозь бреши виднелись части жилого кольца. Выдвинутые на тонких кронштейнах фонари над входными дверьми, колыхаясь, зависли над улицей. Все двери стояли открытыми.

Комната Ваня располагалась достаточно высоко, чтобы ей были видны здания теплиц на окраине колонии, если они еще оставались теплицами. Одно из зданий вытянулось в форме пирамиды, отражавшей свет от той штуки, которая висела в небе. Соседняя с ним теплица беспокойно ерзала. На глазах у Ваня она оторвалась и подпрыгнула в дожде из корней и земли. Стекло окна под Ваниными пальцами задрожало, когда теплица унеслась в тундру на шести нетвердых, двигающихся вразнобой лапах.

В поле зрения попал человек, идущий к муниципальному офису из переулка под Ваниным окном. Он кинул взгляд на клинику, но не увидел Вани. Это был мужчина, который держал Ваню за руку в ту ночь в развлекательном центре — тот, что ударил свою дочь. Он снова перевел взгляд на площадь и накренился вперед, словно шел против сильного ветра.

Сначала этой штуки там не было, и вдруг она стала: маленькое, полубесформенное создание размерами с ребенка, идущее рядом с ним. Оно забралось по штанине мужчины ему на спину, где обвило руками его шею. Ваня слышал крики человека через окно. Он упал на колени, а затем на бок, прежде чем перекатиться на спину. Ребенок-тень оседлал его грудь. Крик мужчины превратился в судорожный вой. Он бился головой о землю. Через некоторое время человек затих и залег неподвижно. Из окон муниципального офиса за ним наблюдали множество лиц.

Ваня соскользнула с кровати и подошла к двери. Она провела левой рукой по поверхности. Однажды она открыла дверь без ключа. Думать выходило так медленно, но она вспомнила: сделать ключ из чего-то еще, сказать вещи, чем она должна быть. Комната была пуста, за исключением кувшина, а он был полон. Она взяла подушку с кровати. Подушка должна подойти. «Афлар», — сказала она подушке.