Кристофер Прист - Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова [сборник litres]

Хакман посмотрел на нее, стараясь не выдавать своей злости.

– Я понимаю, что долго тебя не увижу. Что ты живешь с другим. Что работа для тебя важнее, чем я. И узнал я все это за последние пять минут.

– Дэвид, есть еще кое-что. И это важнее всего остального.

– Что же?

– Я люблю тебя. Правда люблю. Так сильно, как никогда никого не любила.

Он покачал головой, однако говорить ничего не стал.

Джулия отодвинулась от него и встала. Обвела взглядом пустошь вокруг них, где на ветру качался и шуршал вереск.

– Что? – Дэвид привстал, опираясь на локоть. – Здесь кто-то есть?

– Подожди, пожалуйста… Всего минутку.

Хакман не успел ответить – она вдруг быстро пошла куда-то, поднимаясь по склону крохотной лощины, где они лежали. Низкая кудрявая туча, оседлавшая на западе горизонт, внизу была сине-черной, а вверху клубилась белой мглой, расползаясь в стороны и затмевая собой солнечный свет. Джулия встала напротив, и Хакман, ослепленный ярким солнцем, невольно прищурил глаза.

Джулия застыла, подняла к лицу руки и опустила голову. Он подумал было, она плачет, но с чего бы? Плакать – совсем не в ее духе… Хотя нет, она просто стояла неподвижно, будто дожидаясь чего-то или медитируя. Затем подняла голову и посмотрела на юг, туда, где стоял на холме Мэйден-Касл.

Хакман вместе с ней затаил дыхание, остро чувствуя, как крепнут и рвутся связи внутри треугольника: Мэйден-Касл, Джулия и сам он. Что-то объединяло их троих и в то же время грозило разделить. Пока Джулия стояла на поросшем травой холме, темным силуэтом выделяясь на фоне грозового неба, Хакман пытался осмыслить их недавний разговор. И вдруг его осенило – а ведь их разговор такой же ненастоящий, как и все те странные события, которые случаются с ним порой с первого дня в Уэссексе.

Все эти слова Джулии – на самом деле они не были произнесены вслух, они существуют лишь в его памяти. Единственное, что реально, – это женский силуэт против яркого солнца. И ощущения в этот раз были в сто крат острее, чем когда-либо.

А все прочее – оно не существует, это лишь воспоминания, иллюзии, пустота…

О чем они говорили: о любви, о другом мужчине, о научном проекте?

Вроде бы да, и в то же время – нет. Сплошное противоречие. Реальность началась здесь и сейчас, в эту секунду, а все, что было до нее, – лишь фальшивка.

Джулия повернулась и побежала к нему, путаясь ногами в траве.

– Дэвид! – закричала она. – Дэвид, я здесь!

Он вскочил, потому что наконец увидел в ней то, что искал. Джулия бросилась ему на шею, прильнула всем телом.

– Дэвид… – лихорадочно шептала она, осыпая его лицо поцелуями. – Как же я тебя люблю!

Хакман смотрел ей в глаза, и все было как надо. Осязаемое, живое, настоящее.

Он чувствовал ее руками и сердцем. Ощущение иллюзорности пропало. Джулия здесь, она реальная, она рядом. Она вернулась.

Однако когда Хакман обнял ее в ответ, за ее спиной хмуро насупились стены Мэйден-Касла, призывая Джулию обратно.

Они торопились, потому что туча в одну минуту затянула вдруг солнце и вот-вот должна была начаться гроза. Ветер стих, воздух выжидающе сгустился липкой духотой.

Тропинка вилась вдоль берега, причем пляж, невзирая на грядущую бурю, до сих был забит туристами. Иностранцы не спешили обращать внимание на причуды английской погоды – ничего, уже через несколько минут разбегутся в поисках укрытия, проклиная внезапный ливень. Впрочем, позднее, расставшись с Дэвидом и свернув к крепости, Джулия взглянула на их упрямство иначе: наверное, туристы нарочно тянут до последнего, желая лишнюю минутку понежиться на песке, ведь в мире осталось так мало чистых пляжей. Именно поэтому Уэссекс – наверное, последний город в стране, не загаженный промышленными отходами, – так популярен.

О том, что было между ней и Дэвидом, она старалась не думать. Джулия сказала ему правду, и правда эта Хакману не понравилась. Глядя на туристов, она отчего-то грустила: вот бы и ей такую же легкую беззаботную жизнь, как у них.

Однако надо работать. Роскошь безделья себе позволить нельзя. В Мэйден-Касле очень много дел: мелких, рутинных, но важных.

(И вдруг словно видение: другое лето, другая жизнь. Дэвид на причале, Дэвид возле палатки, Дэвид в крепости выбирает скиммер, а Джулия лежит на пляже и любуется гонщиком. Пять дней назад… Или больше?)

Когда ее накрыло воспоминаниями, Джулия дошла до первого вала, но невольно остановилась. Казалось, то были не воспоминания, а сон, однако, в отличие от обычного сна, слишком четкий, слишком осознанный.

Странно: с одной стороны, Джулия знала, что уже несколько месяцев, на протяжении всего лета, с остальными участниками практически не вылезала из тоннелей под крепостью, готовя эксперимент. С другой стороны, ее мучили воспоминания об ином лете: с торговой палаткой на набережной, толпами туристов… и Грэгом.

Дэвид принял Грэга за ее любовника. Какая глупость: Грэг совершенно ей безразличен.

Очередное смутное воспоминание – Грэг в постели рядом с Джулией, на ней, внутри нее… Ярко полыхнула молния, Джулия резко обернулась, ожидая раската грома. Пока было тихо.

Она посмотрела на крепость. Туча выросла и нависла прямо над Мэйден-Каслом, сменив недавний угольно-черный цвет на желто-чернильный. На западе, откуда шла гроза, все заволокло серой дымкой; скоро дождь начнется и здесь.

Джулия побежала вверх по извилистой дорожке, отчего-то вдруг испугавшись надвигающейся бури.

Сперва она хотела укрыться в доме, где жили они с Полом; нет, слишком далеко, на другом краю селения. До ужаса боясь, что на открытом пространстве ее поразит молнией, Джулия свернула с тропинки и по склону ринулась ко входу в подземные тоннели. В дверях толпились люди из деревни, с опаской поглядывая на небо.

Гром все рокотал и рокотал; понемногу начинался дождь: тяжелые капли зашлепали по выжженному солнцем песку. Через пару секунд дождь обратился ливнем вперемешку со льдом. Градины больно застучали по плечам и шее, фонтаном разлетелись из-под ног бегущей Джулии. Волосы и платье в первую же минуту вымокли насквозь и прилипли к телу.

Наконец, задыхаясь от страха, она добежала до укрытия. Люди, стоявшие у входа, почему-то не расступились, словно ее и не заметили. Пришлось остановиться у дверей, прямо под проливным дождем. Снова полыхнула молния, и тут же, через секунду, громыхнул гром. Джулия принялась распихивать зевак локтями, торопясь укрыться от самого кошмарного на свете ливня.

Люди не обращали на нее внимания даже сейчас. Никого из них Джулия не знала, разве что видела порой издалека: то были фермеры или ремесленники из общинных мастерских. В эксперименте никто не участвовал.