Бернар Вербер - Империя ангелов [litres]

Я порхаю над великими восточными равнинами и достигаю скал на северо-востоке. Передо мной ворота, которые нам показывал Эдмонд Уэллс. Как ориентироваться в тянущемся за ними лабиринте? Я переворачиваю кисти рук ладонями кверху – этого достаточно для появления моих яиц. Я замечаю, откуда они появились, потом отпускаю их и слежу, где они исчезнут. Так, шажок за шажком, следя за яйцами, я достигаю большого зала, где расположены четыре сферы судеб.

Зрелище четырех шаров, внутри которых трепещет весь мировой смысл, по-прежнему глубоко меня волнует.

Застыв перед сферой человечества, я напряженно размышляю. Возможно, Жак прав. Какой во всем этом толк?

Я высматриваю в гуще из шести миллиардов человеческих существ моих трех клиентов. Как бы отнеслись они к тому, что их ангел ненадолго отвлекся ради своих собственных амбиций исследователя? Я вижу мучителей своих подопечных. Почему бы им не оставить людей в покое? Не способны жить, не донимая ближних, что ли?

Эдмонд Уэллс уже рядом со мной, его рука сочувственно ложится мне на плечо.

– По-прежнему не понимаешь? – спрашивает он.

– Петтерс. Дюпюи. Петя. Нет, не понимаю: почему некоторые люди так стараются делать другим гадости?

– Дело не в порочности, а в невежестве, порождающем страх. Злые люди – трусы, они бьют от страха, что побьют их самих. Страх – вот универсальное объяснение. Кстати, я тут слышал, как правильно ты все растолковал Венере: у Петтерса не член, а недоразумение, он боится, что женщины его осудят, вот он их и… убивает.

– Петтерсу, Пете и Дюпюи нравится причинять страдание другим людям!

Эдмонд Уэллс медленно порхает вокруг огромных шаров.

– В этом тоже заключается их роль. Они вскрывают чужую трусость. Петтерса давно следовало бы прогнать с телевидения, но поскольку его аудитория неуклонно растет, Петтерса всячески защищают и боятся. Дюпюи давно остался бы без врачебной лицензии, но ему помогают знакомства в политических кругах, коллеги тоже его боятся и оберегают вместо того, чтобы от него избавиться. Петр паразитирует на гниении, поразившем все российское общество. Он – мелкий пакостник в мире, где каждый сам себе голова. Отсутствие системы способствует там расползанию зла. Все это полностью соответствует среднему уровню человечества. Не забывай, он составляет 333 балла.

Я не скрываю разочарования. Наставник приводит меня в чувство.

– Наберись терпения. Не спеши с осуждением. К тому же твои собственные клиенты – тоже не образчики доброты. Твой Игорь – убийца. Твоя Венера молилась о том, чтобы ее соперница стала уродливой. Что до Жака, то у него задержались подростковые комплексы, он сбегает в свои воображаемые миры из-за боязни столкнуться с реальностью.

Эдмонд Уэллс смотрит на меня очень серьезно.

– Ты не все знаешь. Когда-то Крис Петтерс был золотоискателем и охотником на индейцев. Это он с еще двумя подручными накинул петлю на шею тогдашнего Жака Немрода. Как видишь, жизнь – всего лишь непрерывное возобновление. Он продолжает хвастаться чужими скальпами и… душить.

Я хмурюсь:

– На планете шесть миллиардов людей. По какому невероятному совпадению на Венеру напал тот, кто когда-то напал на Жака?

– На самом деле это не совпадение, – возражает мой наставник. – Души сбиваются в семейства и строем пронзают столетия. Космическим рандеву не будет конца, пока нарыв не лопнет. Это интуитивно понял Петр.

Эдмонд Уэллс показывает мне издали, через оболочку, несколько яиц, плавающих вокруг моих.

– Мартин, первая подружка Жака, была раньше его матерью.

– Потому она и возвела между ними эмоциональный барьер?

Эдмонд Уэллс утвердительно кивает и продолжает:

– Ричард Каннингем когда-то был сестрой Венеры. Билли Уоттс был его собакой, тогда они находились на разных уровнях эволюции сознания. Станислав был в другой жизни сыном Игоря. В своих прежних жизнях он разводил костры, на которых казнили колдуний, был подручным Нерона, присутствовал при пожаре великой библиотеки в Александрии. В более древние времена он был одним из тех, кто открыл высечение искр и получение огня при трении двух кремней друг о друга. До того как убить Немрода, Крис Петтерс был конкистадором и перебил много инков.

Души светятся в своих сферах, как звездочки. Выходит, у всего есть собственный смысл существования, все коренится в незапамятных временах, все обладает собственной невидимой логикой. Странные выходки, фобии и мании нельзя понять, если не учитывать события в прежних жизнях. Фрейд считал, что может объяснить взрослую личность, если начать с грудного ребенка, на самом же деле для истинного понимания нужно было плясать от первой ее человеческой реинкарнации, а лучше от первой ее животной, даже растительной ипостаси. Возможно, некоторые так любят мясо, потому что были плотоядными хищниками саванны. Возможно, некоторые так любят загорать на солнце, потому что были подсолнухами. У каждой души своя долгая история, свой тернистый путь.

– Значит, Рауль, Фредди, танатонавты…

– Ты уже знал их в других воплощениях. Рауль побывал твоим отцом. Вы издавна движетесь бок о бок. Раввин Фредди Мейер был во многих жизнях твоей матерью…

Я смотрю через оболочку на разворачивающееся передо мной человечество.

– Никогда не забывай, что дело не в изяществе происходящего, а в развитии поля сознания. Наш враг – не злоба, а невежество.

Я умираю. Покидаю свое тело. Свет манит меня вдаль. Я стремительно лечу на этот свет. Внезапно зависаю, не могу сдвинуться больше ни на йоту. Кто-то тянет меня назад, вниз, за серебряную нить, выходящую из моего живота. Я возвращаюсь на Землю.

– Готово, откачали!

Люди испускают крики радости, как при появлении на свет новорожденного. А ведь как чудесен был тот лившийся с неба свет!

Меня укладывают, укрывают, подтыкают одеяло, и я засыпаю. Я не умер. Когда я просыпаюсь, ко мне наклоняется блондинка с зелеными глазищами и большим декольте.

Это ангел, я в раю. Я пробую к ней тянуться, но трубки от капельниц, присоединенные к моей руке, сразу избавляют меня от иллюзий. Трубки и режущая боль в животе.

Роскошная особа сообщает, что я неделю пролежал в коме и что бригада врачей боялась, что я в итоге сыграю в ящик. Но крепкий организм позволил выдержать удар. По ее словам, на меня напали уличные хулиганы, я потерял много крови. На счастье, кровь у меня очень распространенной группы, АВ+, и у них было в запасе достаточно плазмы.

Судя по табличке на ее белом халате, ее зовут Татьяна, Татьяна Менделеева. Она мой лечащий врач. Она восхищается моей стойкостью и говорит, что я опровергаю законы медицины. Тем не менее у нее есть для меня плохая новость. Она опускает глаза.