Ольга Шольц - Эмортерра. Гроб для украшений. Книга 1

– Он молод, красив, галантен! – рассуждала она вслух. – У меня таких никогда не было.

– И не надо! – пьяным голосом добавила Венера. Прищурив один глаз, она поставила только что осушённую рюмку на вершину пирамидки. Затем развернулась к Риме и продолжила. – Вот сейчас ты, уверенная в себе, независимая, сильная, а после таких, как он, придёшь ко мне забитая, униженная, без цели в жизни. И мне вас потом вместе с сестрой успокаивать и возрождать из пепла.

– Ты знаешь, мне кажется, что он меня тоже любит, – словно пропуская мимо ушей слова Венеры, сказала Рима.

– Ерунда! Что ты себе надумала?! – Венера взглядом искала зажигалку, зажав в зубах сигарету. – Ему нужна светлая, чистая, невинная девочка, а не ты. Ты ему нужна лишь для реализации сексуальных фантазий, для опыта. Это быстро проходит. А потом он по каждому поводу и без повода начнёт припоминать тебе твоё прошлое. Если в конце концов не осмелится тебя выгнать, то сделает так, что ты сама сбежишь.

– Ну откуда это у тебя?! – в изумлении Рима уставилась на Венеру. – Ты что, сама через это прошла?

Венера, как снайпер, прицелилась сигаретой на пламя зажигалки и ответила:

– Ага, сама, да и других дурочек, как вы с Виолеттой, тоже на своём веку перевидала. Уж поверь старой опытной женщине.

Венера неожиданно перевела взгляд на банд-группу и воскликнула, указывая сигаретой в сторону:

– О, глянь-ка! Ну вот! Что я говорила?! …Светлая, чистая девочка…

Рима посмотрела на Оскара, и тёмные краски беспокойства стали сгущаться на полотне её мечты. Неподалёку от группы стояла очень привлекательной внешности стройная девушка, слегка пританцовывая с бокалом шампанского в руках. Тонкие пальцы её другой руки кокетливо закручивали светлые локоны длинных волос. А Оскар тем временем не сводил с неё глаз и широко улыбался.

– Кто это? – оторопевши, спросила Рима.

– Одна из поклонниц по всей видимости, – хитро ухмыляясь, предположила Венера.

– Я её раньше не видела …

– Одно я могу тебе сказать точно, что она не одна из нас. Посмотри, какая она ухоженная – типичное тепличное растение. Вот такая нужна твоему Оскару. На такой он и женится… – не успела Венера договорить, как Рима неожиданно соскочила и встала перед самым лицом болтливой подруги. Та немедленно пожалела о сказанном.

Ярость, с которой Рима смотрела в глаза, даже немного напугала Венеру. Она тут же отпрянула вплотную к спинке стула. А в голове Римы эхом, как в глубокой пещере, звенели последние слова.

Странник интуитивно почувствовал, что вот сейчас был бы самый подходящий момент подлить масла в огонь и разбить её мечты о чистом заработке и новой жизни. Его совесть не долго требовала молчать, пока любопытство и желание поиграть людьми наконец ни взяли верх, и он произнёс:

– Она права, они идеально подходят друг другу.

На лицо Римы медленно надвигалось разочарование. Гнев сменился унылым взглядом в пустоту. Венера, воспользовавшись заминкой, выскользнула из западни и, переваливаясь через стойку, окликнула бармена:

– Бобрик, две по сто.

Рима поникла и села на стул.

– Видишь? Больно! – сказала Венера. – А если бы ты с ним ещё пару лет пожила, было бы ещё больнее. Говорю тебе, не лезь в эту петлю! Все это иллюзии и самообман. Выпей! Полегчает.

Рима исподлобья продолжала наблюдать за весёлой компанией рядом с группой, а особенно за молоденькой девушкой в светло-персиковом платье, танцующей прямо напротив главного гитариста. Но вдруг откуда-то стал снова прорываться голос невероятной красоты: «Он прекрасен. Ты прекрасна. Мы одно целое».

Как волна смывает неровности на песке, так же этот голос сравнял усилия Странника и вернул его к прежнему положению. Рима выпрямилась, улыбнулась и Оскар в этот момент, переведя взгляд на Риму, подмигнул ей. Счастье с новой силой ударило по её настроению, и она окончательно воспряла духом. Её непоколебимость стала раздражать Венеру, и та с трудом это скрывала.

– Давай выпьем! – повторила она.

– Не хочу! Мне и так хорошо. – Рима вновь заплясала на стуле под музыку.

Вскоре звуки аккордов притихли. Оскар, плотно приставив микрофон к губам, обратился к толпе:

– А следующую песню… Мою новую песню, я посвящаю самому дорогому для меня человеку на Земле.

Рима с удивлением на лице застыла в ожидании.

– Лили! Спасибо, что ты у меня есть!

В голове Римы раздаётся пронзительный звон порвавшейся струны. По бирюзовому облаку вокруг Римы катятся раскаты грома и сверкают молнии. В след за этим, облако стремительно темнеет и расширяется.

– Ого… – произнёс Странник с искренним удивлением. – Так значит песню он петь собирался не только для тебя, а большей частью для этого тепличного цветочка.

Рима застыла в шоке, пока Венера не без удовольствия, молча, наблюдала за происходящим. Зазвучала гитара, и душевная мелодия, словно бальзам, растекалась по сердцам посетителей «Лисьей норы». Но лишь для Римы этот бальзам казался ядом: обжигающим, колющим, разъедающим изнутри. Боль крысой стала карабкаться по позвоночнику, безжалостно впиваясь своими когтями в каждый его диск.

Шар жрецов оживился и завибрировал. Толпа жутких тварей похожих на клещей, повалила из него, скапливаясь на груди героини. «Удивительно, сколько всего происходит вокруг неё, а она даже не подозревает об этом» – подумал Странник, а потом произнёс:

– Я бы на твоём месте выпил, и правда, глядишь полегчает.

Рима развернулась к бару и махом опустошила две рюмки, одну за другой. После этого тёмно-бирюзовый туман зашевелился и закрутился вокруг Римы, и алая лента с жадностью бросилась пожирать эту гнилую вату, увеличиваясь в длине. Шёпот от тумана становился всё навязчивее и громче: «Хорошо. Да хорошо… А может стать ещё лучше… Лучше, легче, свободнее… Забыться … забыться…забыться… Станет лучше, выпей ещё…»

Рима замахала обеими руками бармену, звонко крикнув:

– Бобрик, две двойных старушкам!

– Вот, это другое дело! – Подбодрила Венера.

Рима боялась останавливаться на мыслях об Оскаре. Она попыталась спрятаться от них за бестолковой болтовнёй с Венерой. Они ехидно обсуждали, кто и как был одет, кто и с кем спал, кто кого и за сколько снял. Она даже боялась развернуться в сторону Оскара. Иногда, конечно, её взгляд случайно попадал на него. И, если Рима после этого отводила глаза, то память всё равно нещадно воспроизводила увиденные моменты: веселье шумной компании около музыкантов, ослепительную невинной красоты девушку и счастливую улыбку Оскара. Эти картины витали перед её глазами, как фото, несмотря на все старания отмахнуться от них.

Её мечту словно украли, грубо вырвав из рук. Девушка Оскара казалась идеальной и во всём совершенной. Она была похожа на тех, кого в школе приводили в пример, до кого Риме было не дотянуться. С уровня морального и физического падения Римы величие Лили казалось недосягаемым. Даже то, как она держала бокал, медленно смакуя шампанское, и то, как Рима осушала рюмки с текилой, уже создавало между ними непреодолимую пропасть…