Татьяна Буглак - Маски трёх эпох. Посланники

Под невнятные, восторженно-испуганные возгласы Жюли я вышла в гостиную, лишь на несколько секунд отстав от тоже готового Ланта, одетого в костюм почти того же цвета, что у меня, но немного темнее.

Друг, поправляя рукава куртки, вздохнул:

– Тут одежду подобрать в сто раз сложнее, чем на приём у Камелии Дзинтарс!

– Ну так русский двор, чего ты хочешь? Скажи спасибо, что волосы посыпать алмазной пудрой не надо, а то были случаи, – отшутилась я. Так что остаётся терпеть. И тебе, между прочим, легче, а мне придётся каждый раз что-то новое придумывать… Карета подъехала!

Карета была другая, намного скромнее и, как ни странно, удобнее. Это не удивительно. Парадные кареты слишком сложны в изготовлении, стоят невероятных денег, поэтому их берегут, пользуются ими очень редко и передают по наследству, поэтому такие кареты в техническом плане обычно довольно старомодны. Так же, как в нашем мире старомодны «роллс-ройсы» столетней давности, которым все предпочитают современные автомобили. Поэтому и нам подали не особо приметную, но новую и лёгкую карету, опять же без гербов.

А вот свита – это совсем другое дело. Она предназначена не только для престижа или безопасности. Кто в здравом уме средь бела дня в центре столицы сунется к знатному вельможе? Свита нужна совсем для другого: оттеснить к обочине телегу с сеном или дровами, не дать подойти попрошайке или уличному торговцу, а то и развернуть карету на узком повороте, поскольку длина экипажа с четвёркой цугом – больше десяти метров. Вот и сопровождают вельможу выездные лакеи и гайдуки – на руках карету переставляют, если что.

Ехали мы намного быстрее, чем в первый раз. Но для нас, привыкших и к скоростям двадцать первого века, и тем более к сверхзвуковым экипажам Петли Времени, шесть километров в час – черепашья скорость.

– Надо будет добиться разрешения ездить в мобиле, – шепнул мне Лант.

– В городе ограничение скорости, – так же тихо ответила я, пытаясь рассмотреть понтонный мост через Неву.

– Зато ехать будет удобнее.

Я не ответила, потому что мы как раз въехали на мост, и я засмотрелась на непривычную картину Питера, где узнавалась только видневшаяся вдалеке игла Петропавловской крепости, а о ростральных колоннах не думал даже будущий их создатель.

Мимо проплывали здания Первой линии Васильевского острова, некоторые из которых были построены ещё при Петре Первом, справа тянулись казармы Кадетского корпуса. Потом снова понтонный мост, застроенные деревянными домиками пригороды, сады. Петербург совсем не походил на тот величественный и мрачноватый город, который все знают по книгам классиков и сериалам девяностых. Окраины столицы утопали в зелени и напоминали то провинциальный городок, а то и вообще большую деревню.

Наконец карета повернула на парковую аллею, в конце которой виднелась самая малоизвестная резиденция русских императоров – любимый Александром Каменноостровский дворец.

Встретившие нас в просторном аванзале придворные пригласили пройти в одну из дверей. Если в Зимнем одетые в парадные ливреи лакеи распахивали перед нами обе створки так, чтобы была видна вся анфилада, то теперь открывалась всего одна створка, и лакей был в обычной ливрее. Тонкости придворного и дипломатического этикета.

В парадной столовой нас снова представили императору и императрице, уже не торжественно, а по-человечески. Мы с Лантом поклонились, и я поймала на себе недоумённые и даже возмущённые взгляды присутствующих. Моё поведение нарушало принятый этикет, потому что дамам перед императором полагается делать глубокий реверанс. Но ещё при первых консультациях с церемониймейстером мы обсудили этот вопрос, упирая на то, что я полномочный посол и значит не должна делать реверансов перед кем бы то ни было. Оговорили тогда и обычай целовать руку, объяснив, что это запрещают нормы нашего родного мира, и что запрет возник после страшной эпидемии, распространявшейся как раз из-за таких обычаев. Эти объяснения и церемониймейстер, и сам Александр признали удовлетворительными.

Теперь на нас удивлённо смотрели десятка два человек – приглашённые к обеду высшие чины и стоящие вдоль стен лакеи и пажи. А я смотрела на стоящего всего в двух метрах от меня императора Александра. Молодой, довольно симпатичный белокурый мужчина казался высоким, выше Ланта, что меня немного удивило. Приглядевшись, я поняла, что это обман зрения. Специально или нет, но Александр надел модные сапоги на довольно высоком каблуке, светлые волосы взбиты в кок, несколько гротескный на мой взгляд и напоминающий причёску Элвиса Пресли, да и крой и цвет одежды прибавили фигуре императора статности и высоты. А Лант был в простых серых куртке и брюках и ботинках на цельнолитой невысокой подошве, довольно пышные волосы просто откинуты со лба. Вот и получалось, что если не присматриваться, император казался выше, хотя был ниже почти на ладонь. Забавно.

Мысли об этом шли у меня по краю сознания, потому что следовало приветствовать каждого из представляемых нам людей, одновременно слушая речь обер-шенка 6 6 О́бер-шенк – придворная должность. Второй класс по Табели о рангах, один из высших придворных чинов. и читая высвечиваемые контактными линзами короткие справки. Императрица Елизавета, милая белокурая женщина, смотрела на нас с доброжелательным любопытством. Её сестра, принцесса Амалия, – намного сдержаннее, своим поведением больше соответствуя положению венценосной особы, чем младшая сестра. Князь Куракин, всё в том же кафтане с орденами и в башмаках с красными каблуками 7 7 Красные каблуки – их имели право носить только высшие аристократы. Обычай пришёл из Франции и был популярен при дворах русских императриц. Ко времени Александра его придерживались только пожилые люди. , лишь величаво наклонил голову. Но больше всего моё внимание привлекли двое молодых мужчин. Первый – президент Коллегии иностранных дел граф Кочубей, с которым мы должны были официально встретиться только через день. Он пристальным оценивающим взглядом всматривался в нас, наверняка уже понимая, что мы – не профессиональные дипломаты. Второй – высокий, стройный и обещал через некоторое время стать даже тощим, но пока вполне мог пользоваться повышенным вниманием дам. Это был знаменитый князь Адам Чарторыйский, близкий друг и императора, и императрицы, российский политический деятель и в то же время ярый противник России. Если ничего не изменится, то через полтора года он станет министром иностранных дел. Однако интересный обед нам предстоит.